Александр Селянин - Тропа волхвов
– Партия, господа! – торжественно объявил он, раскрывая веером «длинную» черву с марьяжем. Королев начал подсчитывать, кто кому и сколько будет должен. Василий разлил по кружкам остатки браги.
– За победу! – провозгласил он тост.
Где-то, почти рядом с машиной, бахнул одиночный выстрел из автомата. От неожиданности некоторые поперхнулись. Слепченко первый выключил фонарь и с пистолетом в руке вывалился из кузова на землю. За ним попрыгали остальные. Сначала ничего не было видно, пока глаза не привыкли к темноте. Где-то рядом слышалось рычание и какой-то скулеж. Когда глаза стали различать предметы в полумраке, все оторопели. Здоровенный медведь, завладев автоматом часового, прижал его к груди и, стоя, пятился к лесу. Он рычал на перепуганного насмерть бойца, вцепившегося в ремень автомата. Упираясь пятками сапог в землю, тот скулил от испуга, но выпустить ремень, видимо, боялся. Правда, неизвестно, кого больше – медведя или старшины.
Видя, как этот местный хозяин тайги пытается похитить штатное оружие у его бойца, Иван Алексеевич осерчал. Он подскочил к медведю и нанес ему такой удар кулаком в ухо, что мишка выронил автомат и медленно завалился на бок!
Со всех сторон уже бежали разбуженные солдаты и офицеры. Придя в себя от неожиданности, Ковзик поднял вверх руки, призывая толпу к спокойствию и, громко объявил:
– Чистая победа нокаутом присуждается русскому богатырю Ивану Слепченко!
Все засмеялись, а потом зааплодировали Ивану. Он в это время, сноровисто завернув медведю лапы за спину, связывал их альпинистским тросом. Ерофеев заматывал скотчем зверю морду, а Королев – задние лапы.
– Что здесь такое? – раздался голос комбата Железина. Все расступились, давая дорогу командиру. Обойдя связанного медведя, маленький Железин подошел к здоровенному Слепченко, виновато переминающемуся как медведь с ноги на ногу.
– Вань! А ты его случайно не насмерть зашиб? – и, как бы удостоверяясь в силе Слепченко, похлопал ладошкой по его могучей груди.
– Та не! Товарыш подполковник! Сердце у него стучит, так шо он живой! – и опять потупил глаза.
Олег с Яшей, а вслед за ними бойцы спецназа, незаметно подойдя к месту происшествия, тихо потешались, глядя на эту картину.
– Докладывай! За что ты его так? – Железин показал рукой на медведя.
– Та он жеж, падлюка, хотел автомат у часового отобрать! Вот я ему и врезал! – оправдываясь, пробурчал Иван.
– А ну, дыхни! – приказал командир, показывая пальцем Ивану, чтобы тот наклонился.
– Та ну шо вы, ей-богу!.. – прапорщик мялся, явно не желая дышать на командира. Он уже мысленно обматерил и часового, и этого злополучного медведя.
– Значит, так! Медведя на цепь, часового заменить. Утром, перед построением, часовому вместе со Слепченко ко мне! Дежурному по лагерю – развернуть крайние машины вдоль ряда и фарами всю ночь освещать опушку леса. Всем разойтись! Отбой!
Толпа, обсуждая и смеясь, стала расходиться к своим машинам.
– Это же надо! Зверь запаха оружия не побоялся! И на кой хрен ему вообще автомат понадобился? Здесь вроде бы не Кавказ! – шептались бойцы в кузове грузовика. – Медведь, он тоже человек, только лесной! Ты видел когда-нибудь медведя без шкуры? Натуральная голая баба, только раскинувшая ноги! Вот те Крест! – божился боец в другом кузове.
– Батальон, подъем! Выходи строиться на утреннюю физзарядку! Форма одежды номер два! – заорал дежурный по батальону. Солнышко уже показалось верхним краем над горизонтом. Серо-голубая от серебристой росы тайга еще дремала, а возле машин уже начиналась утренняя суета. Бойцы быстро подбегали к периметру у самых деревьев. Ещё зевая от утреннего сна, мочились на ближайшие кусты и, не спеша, шли строиться на площадку перед шеренгой машин. – Дистанция между шеренгами два шага! Середина – сержант Мамочкин! – Юный, розовощекий паренек поднял вверх руку, подтверждая, что он и есть середина строя. – Вправо-влево! Разомкнись! – не унимался дежурный по части.
Бойцы, вытянув руки в стороны, стали расходиться на интервалы, позволяющие не мешать друг другу при выполнении физических упражнений.
– Первый комплекс физических упражнений делать на-чи-най! Раз, два, три, четыре…
Над полевыми кухнями уже витали ароматы завтрака. Отдельные шустрые личности, оглядываясь, уже успели нагрузить котелки гороховым пюре с кусками мяса.
Вряд ли бы кто из бойцов ел такое на гражданке, но только в Армии это блюдо получается особенно вкусным. Шипели и айкали от обжигающих пальцы трех кружек с чаем, на которых горкой громоздился белый хлеб, на нем уложены шайбы масла, а на них – куски сахара. Это в одной руке! Три котелка с горохом в другой руке! И – бегом к машине своего командира! Каптёрщик! Вроде как личный адъютант старшины роты! В Армии охраняется неписаным Законом! Даже офицеры смотрят на них сквозь пальцы. Жаль, что после революции отменили должность денщиков. Вот и вынуждены гадать господа прапорщики, зябко кутаясь в бушлаты: принесет или не принесет им завтрак каптёрщик? Самим ходить не солидно! Если каптер «правильный» хытрый еврей, то обязательно принесет! А нет – значит, скоро пойдет, глупый, в общий строй! Там бойцы ему припомнят рваные кальсоны и старые портянки! Поэтому своему старшине он несет отдельно двойную порцию! Поэтому хлеборез в хозвзводе обязательно окажется его земляком! У авторитетного старшины каптер никого не боится, даже офицеров!
Старшие офицеры, от майора и выше, завтракали отдельно. Старшина хозвзвода уже успел поставить дощатый стол и две скамьи в стороне от основного места расположения батальона. Вместо скатерти – белая простыня. В центре – пустая гильза от зенитного снаряда с букетом местных цветов. Большой алюминиевый бачок с разводягой, т.е. черпаком по-армейски. На столе – пластиковая посуда и новенькие алюминиевые ложки. Рядом с бачком полуведерный чайник со сладким кофе из личной заначки старшины! Белый хлеб, еще ночью испеченный в полевой пекарне, с коричневой корочкой. Тарелка с горкой кружочков масла и непочатая коробка сахара. Именно в такие моменты умный старшина зарабатывает себе очки и баллы! Все очень скромно, но со вкусом! А какой вид открывается на освещенные утренним солнцем горы, опоясывающие долину, покрытую туманом! Молодец! Даже пейзаж выбрал с умом!
– Доброе утро! – подошедшие к столу полковник Князев и подполковник Черноморец поздоровались за руку с ожидавшими их старшими офицерами батальона. Поскольку рядом никого из подчиненных не было, Олег решил, не откладывая в «долгий ящик», провести совещание. После того, как они позавтракали, и бойцы из хозвзвода убрали посуду со стола, Олег достал из планшетки карту и расстелил ее на столе.
– Кто хочет, можете курить! – разрешил он. Придвинувшись поближе, шестеро офицеров стали рассматривать карту местности.
– Валерий Алексеевич! – обратился Олег к Железину. – Временный лагерь развернем здесь, где сейчас стоим. Справа, в ложбинке, имеется ручей, текущий в долину. Место расчистить, сделать каскад запруд. В верхних брать воду для питья, в нижних можно мыться личному составу.
– Ясно, понял! Товарищ полковник! – отозвался комбат.
– Лагерь обнести временным частоколом. Леса море и бойцам будет занятие! Для часовых сделать вышки! – Олег хмыкнул, вспоминая ночное происшествие. Вслед за ним заулыбались все присутствующие.
– Я со своими бойцами ухожу вниз, на разведку. Если связи не будет, но потребуется помощь, дам три красные ракеты. Если все нормально, то в пятнадцать ноль-ноль дам одну зеленую. Отсутствие ракеты до шестнадцати часов означает готовность к боевым действиям. Занять круговую оборону и выслать разведку «на броне» вот к этому месту… – он обвел карандашом место на карте. – Здесь находится наш объект! Старшим в отряде за меня остается подполковник Железин! У кого есть вопросы? Нет? Тогда старшину Слепченко пришлите сюда! Валерий Алексеевич, останьтесь! Остальным готовиться к построению!
Грузно переваливаясь с ноги на ногу, к их столу подбежал запыхавшийся Слепченко. Доложив о прибытии, выжидательно уставился своими чёрными, навыкате, цыганскими глазами на Князева. Он не знал, чего можно ожидать от этого крепкого, светловолосого, как нормандский викинг, полковника.
– Здравствуйте! Присаживайтесь, Иван Алексеевич! – Олег показал на место за столом напротив себя. Посмотрев на всякий случай на Железина, Слепченко осторожно присел на скамейку, как бы боясь сломать ее своим грузным телом.
– Чего с мишкой делать думаете? – улыбнувшись, спросил его Олег.
Сняв фуражку, Иван пригладил чуб огромной смуглой ладонью, как бы в раздумье.
– А шо с ним делать? Дать по шее, шо бы в следующий раз неповадно було, да и видпустыть в лес. Пусть домой чешет! – без всякой улыбки, серьёзно предложил он.
– А как вы это себе представляете? – вмешался Железин. – Может, пристрелить его?
