Юрий Иванович - Нирвана
- Да я и сам знаю, что интересно, а болтать себе в ущерб, какой смысл? - кажется парень обрадовался открывающимся возможностям, - Но если отец узнает, тебе не влетит от командования?
- Во-первых: будем надеяться, что никто из посторонних не узнает. А, во-вторых: я ведь всё-таки командир этой базы или кто?
- Командир…
- Ну вот, значит, разговор исчерпан. А теперь побежали, проверим, как там идёт наладка и перепрограммирование кухонных комбайнов. У нас в отделении весьма разнообразные предпочтения в меню. Может и ты себе что-либо экзотическое выберешь. Например: тебе нравятся бонбули в собственном соку?
- А что это?
Вот так переговариваясь, они и поспешили в камбузный отсек. А потом и весь день мотались, присев только на общем обеде и ужине. По внутреннему распорядку получалось, что на постоянном боевом дежурстве бдело два человека: один в рубке управления, другой в ангаре с боевой техникой. Зато все остальные обитатели базы могли во время еды собираться вместе. Совместный приём пищи оказалось наилучшим средством для оттаивания последнего ледка, которым прикрывал свою душу Артур Аристронг. Если любые встречи ещё могли быть подстроены или спланированы, то непринуждённая, тёплая обстановка за столами очень и очень напоминала чисто семейные отношения. Шутки, частый смех, искренний интерес к делам друг друга сразу вовлекли истосковавшегося по домашним отношениям баронета. Причём хоть как он не старался вначале выглядеть равнодушным и независимым, но всё равно у него, то улыбка непроизвольно на лице появится, то глаза от восторга загорятся нешуточно. Во время таких сходок в кают-компании и недовольство порой прорывалось среди воинов, и некое подобие ругани или грызни, но ведь и грызня велась точно так же, как между любящими друг друга братьями и сёстрами.
А на следующий день Танти показал с Гарольдом некий боевой танец, что окончательно сразило физически недоразвитого парня. Поэтому когда пришла пора запоминать разминочные упражнения для начальных тренировок, он уже старался с максимальным усердием. Другой вопрос, что он после обеда час лежал пластом после первой тренировки, не в силах подняться. Скорей бы так и не поднялся, но за него взялись, приодевшись в скромные, но довольно тоненькие рабочие халаты обе женщины из обоймы бравых героев. Что опытная капитан, что Лидия, не особо церемонясь, заставили баронета встать с кровати, принять душ и после интенсивного массажа спины, от которого было гораздо больше смущения, чем восстановления, поволокли свой объект охраны в химическую лабораторию. Там его взяли в оборот с помощью новых, шокирующих самоучку знаний. Всё те же красавицы вечером, заставили парня сделать небольшую разминку для совсем иных групп мышц. То есть к физически (в спортивном плане) неполноценному мужчине стали применять не только личный опыт всего отделения, но и полученные во время длительных обучений знания. В результате чего к отбою Аристронг еле доходил до своей кровати и уже в падении проваливался в сон.
А со следующего утра перевоспитание продолжилось ударными темпами. Пошли дни за днями, переполненные ещё большими физическими, моральными и психологическими нагрузками.
Нельзя сказать, чтобы подобное воспитание давалось легко и не испытывало встречного протеста. Доходило порой и до бунта, и до истерик. Слишком уж запущенным оказался объект охраны, слишком уж выпавшим во всех смыслах из нормальной жизни. Пару раз дошло до того, что Артур таки нажаловался отцу по личному краберу, и вот тогда в самом деле повисла угроза для командира базы для взыскания сверху. Пошли строгие звонки от самого Серджио Капочи. Нагрянул с неким подобием инспекционной проверки куратор Кафедры, майор Хайнек и стал делать это в дальнейшем раз в неделю. Даже сподобился до устного выговора по краберу сам маркиз Винселио Грок.
Итог, к концу тридцати стандартных дней получился несколько противоречивый. Баронет всего лишь за один месяц сделал невероятный скачок в физическом развитии. Стал нормально отжиматься, подтягиваться до пяти раз, не задыхаться до обморока во время пробежек и вполне сносно освоил десяток самых необходимых приёмов самообороны. А вот в обретении моральной устойчивости, повышении боевого духа, частенько получались неожиданные провалы. Всё-таки перегрузки на сознание и на организм получались запредельные. Поневоле случались сбои, нервные срывы и необъяснимые психозы. Даже дружеская, семейная обстановка на территории базы слабо помогала. А тут ещё и отец баронета в течении трёх дней следующего месяца только и отрывал наследника продолжительными разговорами по краберу. Как раз к финалу этих дней и позвонил Винселио Грок, которому сердобольный папаша наверняка нажаловался по поводу издевательств солдафонов над его единственным сыном, который только и остался живым из всей большой семьи.
Причём что маркиз, что командир Дивизиона, что угрюмый Минри Хайнек не желали прислушиваться к разъяснениям майора Парадорского. Словно потеряли здравый смысл и сообразительность. Только и твердили, что надо с парнем помягче, деликатнее, дипломатичнее, а то… Что может случиться, следовало догадываться по последней фразе старого советника при Павле Ремминге:
- … А не то император может очень рассердиться. Он и так уже на взводе, или иначе говоря: в точке кипения по данному вопросу.
После этого Тантоитан Парадорский весь вечер ходил хмурый и неразговорчивый, ночью почти не спал, а ранним утром решился на одну, довольно рискованную затею. Причём ни с кем из друзей по этому поводу даже посоветоваться предварительно не захотел. Женщинам, которые в последнее время выглядели как-то слишком уж виноватыми (видимо принимали неудачи слишком близко к сердцу), тоже ничего не сказал.
Только при встрече в коридоре, сразу после подъёма, равнодушным тоном бросил:
- Пойду поднимать нашего химика на зарядку.
Потому что именно подъём баронета, измученного накануне почти до смерти, считался наиболее неблагодарным делом. Артур мог и накричать, и нахамить, разве что при девушках сдерживался из последних сил, но Лидия в новой подругой старались утренние часы отдать кому угодно на воспитание, лишь бы самим не подставляться.
Так что Парадорский прошёл в жилую часть иного сектора сам. Хорошо ещё, что хоть с этим вопросом выяснили давно и пинание фонаря для получения права на встречу, отошло в историю. Прошёл непосредственно в спальню, ткнул кулаком в плечо баронета и тыкал до тех пор, пока не раздалось раздражённое мычание:
- Чего надо? Мне отец пообещал сегодня выходной… Разве тебя не предупредили?
- Нет. Выходных у людей, приговорённых к смерти, не бывает! - прорычал майор в ответ. А потом рывком вообще сдернул парня с кровати, роняя при этом на пол. - Причём наёмные убийцы используют всякие выходные и праздники для свершения своего чёрного дела, как правило. Жертва, знаешь ли, очень расслабляется…
- Ой, да ладно меня пугать, мне ведь только и надо, что один день отдохнуть… Ну, может два… Мне кажется я серьезно болен…
- Ты здоров как бык, но можешь пока и на холодном полу поваляться. А я бы очень хотел с твоим отцом поговорить.
Наследник баронства сразу несколько ожил и уселся прямо на коврике:
- По какому вопросу?
- По поводу твоей болезни! - Парадорский схватил с полочки крабер и всунул его в руки Артура: - Набирай! Номер и код я подсматривать не буду!
- Хм! Ну, если ты не боишься…, - с кривой ухмылкой парень набрал номер, дождался ответа и стал разговаривать, не включая экран или громкоговоритель: - Па! У меня всё в порядке…, только что проснулся…, вот как раз по этому поводу с тобой и хочет поговорить командир базы. А я откуда знаю?… Он мне не докладывает…
После чего молча, но с заинтересованным блеском в глазах протянул устройство связи Парадорскому. Тот отошёл к большому столу, уселся за него, поставил крабер на подставку, включил изображение со своей стороны, громкоговоритель и начал с приветствия:
- Здравствуйте! Меня зовут Тантоитан. Хочу сразу спросить: вы можете включить изображение со своей стороны?
- А зачем? - угрюмо отозвался барон.
- Да мне просто не верится, что вы смотритесь так же тщедушно и жалко в физическом плане, как ваш сын.
- Ха! Да я таких молодцев как ты, майор, ломаю об коленку пачками! - зарокотал с явной озлобленностью Аристронг. - Или ты слишком большим себя героем возомнил?
- И всё-таки? Слова - это просто звук, а вот очень хочется на вас взглянуть.
Некоторое время висела напряжённая пауза, потом изображение появилось одновременно с насмешливым фырканьем:
- И что ты рассмотришь на таком маленьком экране? Мои мускулы, которые я тренирую вот уже двенадцать лет? Или мои пальцы, которыми я разрываю глотки врагам словно те сделаны из картона?
- Да нет, мне и глаз достаточно. И сразу первый вопрос: что вас держит в этой жизни?
