Сергей Малицкий - Пагуба
Данкуй занимался поисками отца Кира Харти. Похоже, что и убийство десятерых ловчих он тоже взял на себя. Конечно, старый хитрец совал свой нос во все дела, но никогда не распространялся о брошенных семенах, предпочитал хвастаться спелыми плодами. А вот о поисках отца последнего из Зрячих докладывал за неделю уже второй раз. Посыльные тайной службы, верно, как раз теперь усердно листали старые книги постоялых дворов, разыскивали купцов, когда-то торговавших в Харкисе, расспрашивали ловчих и гвардейцев, обагривших оружие кровью на его развалинах, оживляли старые слухи. Но никакого результата вся эта суета пока не приносила. Сам же Данкуй объезжал ближние города, встречался с престарелыми матронами знатных семейств. Если уж кому и было что известно о неведомом ухаре, сумевшем семнадцать лет назад окрутить дочку урая Харкиса, которая, по слухам, была первой красавицей Текана, так это им. Но даже им вроде бы ничего известно не было. Три дня назад была получена депеша через сторожевые башни: «Не из Намеши». Сегодня такая же: «Не из Гиены». Кроме всего прочего, посыльный Данкуя доложил, что дочь урая Харкиса ничем не напоминала обычных дочек арува, вела себя как молодой парень-повеса и уж точно в том же Хилане бывала не один раз и останавливалась в разных домах знатных арува.
«А с чего Данкуй взял, что отцом этого Кира Харти непременно должен быть кто-то из арува? — неожиданно подумал Квен. — Если эта непоседа так себя вела, да еще и весь клан Сакува славился тем, что не делил своих братьев по богатству и знатности, так почему бы отцом Кира не мог оказаться какой-нибудь безродный теканец? Или, того гляди, вовсе какой-нибудь дикарь? А если приглядеться к сыну? Не поможет ли это отыскать его папеньку? Отыщешь папеньку, отыщешь и сына. Каким он был, Кир Харти?»
Квен прищурился, вспомнил тот день. Страшным он был, другой вопрос, что последующие дни были еще страшнее. Прежде чем штурмовать дом урая Харкиса, Квен приготовил отряд гвардейцев с заряженными ружьями. В схватках на улицах можно было уже обойтись и без них. Хватало клинков и секир. Тем более что все-таки луков в простых домах оказалось не так много. Но пробиться к дочери урая без ружей было бы сложно. И все-таки удалось. Квен и не думал, что ружья потребуются ему для другого. Они освобождали комнату за комнатой. Каждый Сакува, погибая, уносил за собой в царство Пустоты одного, а то и двух гвардейцев. Потом кто-то закричал, что девка с последними стражниками и ребенком уходит. У Квена оставалось два десятка воинов. Все они уже начали побаиваться неистовых Сакува, разве только Далугаеш носился с обнаженным клинком словно завороженный, никто не мог нанести ему ни царапины. Он и нашел потайную дверь, вышиб ее и первым напал на спускающихся по лестнице Зрячих. Первым же выпадом ранил девку, и тут ее ребенок, шестилетний мальчишка, бросился с кинжалом на долговязого ловчего, который уже тогда считался одним из лучших мечников Текана. Далугаеш легко отразил выпад маленького смельчака и даже попытался лишить мальчишку ушей, но лишь зацепил ему грудь, руку и черканул по голове. Но этого было достаточно. Кровь хлынула по лицу малыша. И тут девка словно остервенела. Она забыла о ране, которая, как показалось Квену, была глубока, и бросилась вперед. Она оттеснила Далугаеша, сразила сразу четверых или пятерых ловчих, за ней стали наседать остальные Сакува. Тут-то Квен и почувствовал дыхание смерти на своем лице. С трудом отразил один выпад сумасшедшей, второй, а потом не выдержал и крикнул ружейным, чтобы стреляли, Пустота с ним, если зацепят в сутолоке кого-нибудь из своих. Выстрелы прогремели почти мгновенно. Все ружья, а их оставалось штук пять, были нацелены на воительницу. Ей разнесло живот в клочья, отбросило ее назад, если бы не шедшие за ней воины, она бы упала. Но дочь урая устояла, обернулась, выкрикнула что-то старшине Сакува и попыталась пойти вперед. Не смогла.
Куда там. Вся кровь из нее вылилась так же, как вылилась бы вода из ведра, выпади у него дно. Она упала тут же. Трое воинов ринулись на ловчих, а старшина подхватил под мышку ребенка и с оставшимися Зрячими ринулся вниз по лестнице.
Когда схватка закончилась, на скользких от крови ступенях остались Квен, Далугаеш, Экв и Ганк. Последние Сакува обратились в бегство, и, как оказалось, один из них все еще не настигнут. Как же он выглядел?
Квен нахмурился. Определенно он был черный как ночь. Черный волосами. А глаза… какие у него были глаза? Показалось, что необычные, и не в том дело, что пылали они яростью. Какими же они были? Нет, вряд ли он вспомнит, все-таки на лестнице царил сумрак. А когда девка была убита, показалось, будто сумрак еще сгустился. Но главное, что малыш был черен. Почему же тогда эта белая шевелюра? Точно ли этот циркач и есть Кир Харти? Или от пережитого в тот день парень поседел?
«Ладно, — стиснул кулаки Квен, — поймаем, тогда и посмотрим. Но Данкую надо будет намекнуть, чтобы не только среди знати выглядывал возможного отца Кира. Что про него известно точно, так это то, что у него должны быть иссиня-черные волосы, конечно, если их черноту не пожрала седина, и в чем-то необычные глаза. В чем? Ладно… Теперь Далугаеш…»
Успехами не мог похвастаться и старшина ловчих, но то, что он делал, рано или поздно должно было принести результат. Деревенька, в которой нашла недолгое пристанище труппа Куранта, была уничтожена. Десяток молодцов, оставленных Далугаешем в живых, разнесли вести по окрестным деревням, что ловчие Текана шутить не собираются. Им нужен мальчишка по прозвищу Белый, которого приютили Арнуми и Нигнас. Им нужна вся труппа Куранта. И им нужны те же Арнуми и Нигнас. Понятно, что известия о награде были распространены столь же широко. Конечно, Квен не сомневался, что иша и в самом деле выплатит эту огромную сумму, весть о которой он повелел разнести по всем городам и деревням, но был уверен, что в итоге она попадет в те руки, в которые должна попасть. Дело было за малым — поймать мальчишку. Разыскать живого или мертвого.
Пока это не удавалось. Известным было следующее — в отряде Куранта теперь было уже восемь человек: сам Курант, его жена Самана, приемные дети — Харас, Нега и Луккай, он же Кир Харти, и приблудная девчонка с рыжими волосами, скорее всего, дочь кузнеца Палтанаса, а также Арнуми и Нигнас. Всем восьмерым удалось уйти из деревни до прихода ловчих. К счастью, в деревне нашелся один мерзавец (именно мерзавец, ухмыльнулся про себя Квен), который выследил всю компанию. От него стало известно, что Кир Харти вместе с сыном Арнуми, который присоединился к беглецам уже в Диком лесу, отправился к берегу Хапы — противоположному Хилану. Однако прошла неделя, а он не просто исчез, а словно упал в яму и сам себя присыпал землей. Дорога по северному хребту Дикого леса ловчим была не в диковинку. Далугаеш конечно же отправил следом за Киром отряд лучших воинов и конечно же выставил дозоры на берегу, там, где Кир должен объявиться. Но этого мало. Точно ли отыщутся десятки вольных и даже диких охотников, которые войдут в лес, чтобы поучаствовать в поимке беглеца? А если он перевалит через хребет? Понятно, что теканские сторожевые ладьи присматривают за берегом Дикого леса на сто лиг вниз по течению, но если он просто-напросто сгинет в Диком лесу? Уж на что ушлыми казались дикие охотники, и то мало кто выживал из них на том берегу. Сгинет Кир, и не будет у Квена ни его ушей, ни возможности оправдаться перед ишей. Да и перед ишей ли следовало оправдываться? Разве Пустота не всеведуща? А ну как смерть Кира ужа сама по себе успокоит внешние силы? И все-таки что-то надо делать еще.
Квен отошел от окна, снова опустился на скамью. У воеводы было правило — не успокаиваться, пока не почувствует, что сделал все, что только мог. И даже чуть-чуть больше. Сейчас ему казалось, что он что-то упустил. Значит, так, ловчие идут по следу Кира, или Луккая, но и прочие спутники Куранта не найдены. Значит, надо оповестить по городам и деревням, включая и деревеньки вольных, что иша наградит за голову каждого из них пятью золотыми монетами. Хорошая сумма, но именно такую и следует выплатить. За пять золотых можно купить очень хороший меч или даже крепкий дом в хиланской слободке. А если доставят живыми, то увеличить награду до шести золотых. Куранта многие знают, все-таки десятилетиями он колесил по ярмарочным площадям, укрыться ему в Текане будет непросто, а от него уже можно будет и ниточку к его пасынку протянуть. Это во-первых. Во-вторых, Ганк. То, что Кир убил Эква, да не просто убил, а лишил его ушей, говорило о том, что мальчишка не только спасал дочь кузнеца, но и мстил ловчему. Выходит, он запомнил его? Запомнил тогда на лестнице? Значит, запомнил и Далугаеша, и Квена. Как сказал Эпп? Мог взять на меч и самого Далугаеша?
Квен хмыкнул, но руки поднял и с некоторым раздражением потер собственные уши. Да уж, это было бы весело, очень весело. Так пусть сначала повеселится Ганк. Именно Ганка нужно сделать старшиной глашатаев, которые будут объявлять волю иши по городам и деревням Текана. И начать нужно с прибрежной полосы. От Хилана до Зены. После уже разослать глашатаев в Ламен, Хурнай, Ак, Кету, даже Туварсу, а самому Ганку вернуться в Хилан. И в каждом городе, в каждой деревеньке красоваться на главной площади. Похоже, надо будет вручить ему дарственный меч с тесьмой правителя, чтобы болван-ловчий еще выше задирал нос. Вряд ли Кир, если выберется из леса, снова бросится разрисовывать чужие щиты, но если он увидит Ганка, то уже не сможет себя сдержать. Волк, попробовавший крови, никогда не забывает ее вкус. А вслед за Ганком надо будет послать пяточек теней. Лучших теней. Сегодня же истребовать их у Данкуя. Понятно, что никому и никогда старшина тайной службы не сдаст своих верных слуг, но так Квену и не нужны их лица. И возможная слава Данкуя ему не нужна, лишь бы уберечь Текан от Пагубы. Сейчас же отправить сообщение в Гиену, чтобы разыскали Данкуя, догнали его и передали повеление, просьбу воеводы — Ганк отправляется вдоль берега Хапы, судьба Эква вместе с ним, не хватает только пяти теней, которые помогли бы нам всем укрыться от блистательного. Данкуй не глуп, далеко не глуп, все поймет. Что еще?
