Владимир Мясоедов - Учитель шарлатанов
– А… Э… Ну… – Цензурные слова находились с большим трудом, а нецензурными покрыть верховного иерарха Ремеса Торговца было не только невежливо, но и крайне небезопасно. Судя по тому, как жрец спеленал отчаянно вырывавшуюся демоницу, несмотря на его внешнюю хилость и дряхлость, он еще мог скрутить в бараний рог большинство встретившихся ему на пути противников. – Как?!
– Ну, бегать на своих двоих за вами я уже не успевал, а в седле всегда держался хуже куля с мукой, вот и пришлось вспомнить молодость, – картинно вздохнул жрец. – Когда еще простым торговцем информацией работал. А ее ведь мало того, что следовало выгодно продать, так сначала нужно было еще и найти, и приходилось усердно молить небеса о помощи в этом нелегком деле. Девонька, хватит на меня скалиться, и не такие порождения зла обламывал, иди лучше, прогуляйся, а то мне тоже страсть как интересно, чем же таким могут король со своей семьей и главой разведки в публичном доме заниматься. Только зубик еще один оставь. Его, конечно, моя аура священнослужителя высокого ранга разрушит, но не раньше, чем к с утру.
– Хрррр! – кровожадно прорычала демоница и, едва лишь ее отпустили, выскочила из экипажа с трудноуловимой для глаза скоростью, сделавшей из ее стройной фигурки размытую тень. А в двух ее зубах, оставшихся у меня на ладони, действительно появилось изображение, судя по всему, идентичное тому, что воспринимала сама Джулия. Правда, наслаждаться видами с непривычки не получалось. Помимо основного для представителей рода людского вида она воспринимала сразу тепло, запах, движение и магию, отчего пейзаж имел весьма непривычные очертания, окрас и воспринимался скорее как несколько просвечивающих друг через друга миражей.
– Однако интересная у вас была молодость, – заметил я, видя, что жрец пялится в своеобразную линзу, нацепленную на глаз, так невозмутимо, будто ничего неординарного не происходит и вообще он подобными делами регулярно занимается. Комментарии же о том, что нельзя настолько бесцеремонно следить за свои союзниками, не ставя их в известность, удалось удержать, пускай и с немалым трудом. Кстати, тот хозяин часовни в Академии великолепный сенсор и условно бессмертен. Сидящий передо мной старик может профессионально играть роль человека-невидимки, умудряясь оставаться незамеченным даже на расстоянии вытянутой руки от находящихся настороже демонов и магов. А какими еще талантами может наградить Ремес Торговец своих преданных слуг и дорого ли возьмет за то, чтобы провернуть подобную операцию с кем-нибудь посторонним? Мне опасно развивать свои собственные магические таланты, но вдруг подобные дары можно получить без особого риска оказаться однажды съеденным Млфурием? Плюс есть вероятность заиметь из-за подобных постоянных благословений резко отрицательные вкусовые качества для разных великих темных сущностей. Вот только не будут ли они конфликтовать с живым артефактом?
– У вас, однако, тоже не скучная юность была, – задумчиво покосился жрец на место, где сидела Джулия. Кстати, а как его зовут-то? Почему имя верховного иерарха культа Ремеса Торговца упорно не желало откладываться в памяти? Еще одна особая способность, защищающая от тех, кто хочет припомнить старичку старые обиды, да никак не может сообразить, кому именно припоминать-то? – Даже не представляю, как можно одновременно иметь дочь-демона, не полукровку, не отказавшуюся от своей изначальной силы отступницу, а натуральное порождение вечно голодной Бездны, причем подчиняющуюся своему отцу, и при том свободно ходить в храмы и не иметь на душе особой темноты.
– А не особой у меня много накопилось? – насторожился я, никогда не считавший себя праведником, но все же хотевший бы избегнуть статуса отъявленного грешника. А то очень уж к неприятным последствиям подобный привести может, причем не только после смерти. К выдающимся злодеям посланцы сил, которых в природе лучше бы не было, вполне свободно и при жизни заявляются, причем, как правило, отнюдь не с дружеским визитом, а в лучшем случае с требованием пойти к ним под крышу и сдать налоги за энное количество лет в виде пары десятков жертв.
– У половины опытных наемников побольше будет, – смерил меня внимательным взглядом жрец, наверняка повидавший на своем веку достаточно материала для проведения сравнительного анализа. – Потому и удивляюсь. Вменяемые чернокнижники, для души которых еще далеко не все потеряно, встречаются реже, чем белые вороны, все хроники перерыл и нашел таких всего с десяток. Вот и любуюсь на уникальный экземпляр.
– Любуйтесь, – великодушно разрешил ему я, подумывая, как бы побольнее уязвить этого святошу, не чурающегося интриг и игры втихую. – Пока бесплатно, потом, может быть, билеты для представителей церкви продавать начну, а то где ж они, бедные, еще такой опыт получат? Кстати, вот давно хотел узнать, как вас все-таки зовут? Ни разу почему-то ни от кого имени не слышал, все либо по должности называют, либо просто вредным стариком.
– А вас? – вопросом на вопрос, в лучших еврейских традициях, ответил этот ушлый торгаш с божественным покровительством. – Мне это тоже очень интересно, поскольку не сочетается образ главы ковена магов с такой вульгарной кличкой, как Проглот. Ну вот ни капельки! Пытался даже у покровителя узнать эту информацию вместе с остальным досье, но он такую цену заломил…
– Он может, – припомнил я общение с богом сделок. – И сколько запросил? Или не деньгами, а чем-нибудь там еще, вроде обязательного целибата для всех своих священников, не достигших возраста восьмидесяти пяти лет и хотя бы раз пользовавшихся омоложением?
– Не, до таких крайностей все же не дошло, – хмыкнул старый жрец, в принципе, подобное обещание небесам уже способный не только дать, но и выполнить без особых внутренних терзаний. – Стандартное пожертвование валютой. Сто тысяч желтеньких.
Услышав ответ, я подавился воздухом. Сумма была озвучена хоть и в обычном золоте, а не в каких-нибудь легендарных артефактах или чем-нибудь подобном, но внушала уважение. Бюджет Азалии был, если не ошибаюсь, меньше. А крупнее ее, даже с учетом недавних территориальных потерь, страны на континенте просто не имелось. В голове роились мысли на тему «это меня сильно переоценивают» и почему-то отчаянное желание сказать правду, чтобы нагреть жадного хапугу (наверное, свое место в пантеоне богов просто купившего) на подобную сумму. Слова русского языка, раздавшиеся в карете, прозвучали несколько непривычно и содержали лишь парочку лишних звуков, вставленных ну просто так, на всякий случай. А то малефики, насылающие вполне действенные проклятия по настоящим именам, если узнают их, хоть и редко, но все же встречаются.
– Это чего было? – заинтересовался жрец после того, как услышал все данные своего собеседника, включающие в себя помимо пары неточностей также серию и номер паспорта вместе с местом и датой его выдачи. – Скороговорка какая-то?
– Меня так зовут, – пояснил я, облегченно выдыхая. Слова родной речи дались языку, привыкшему к местному диалекту, с большим трудом. – Надеюсь, понятно теперь, почему предпочитаю называться просто Проглотом?
– А, – кивнул жрец и, немного помолчав, добавил: – Вторун. У отца моего с фантазией на редкость туго было, вот и присваивал детям порядковые имена, чтобы не возиться. Выслужившийся наемник из крестьян, что с него взять? Ну а с такой должностью, какую заполучил милостью небес, выпячивать свое низкое происхождение как-то нелогично. Среди дворян спесивых личностей, которые не стали бы разговаривать с урожденным выходцем от сохи, пускай его даже наделили своим доверием боги, десять на дюжину, вот и замалчиваю имя по мере возможностей, хотя кому надо, те его, конечно, знают. Кстати, ваша девочка уже в салоне, вот только почему она не двигается с места и созерцает зрелище, никакого отношения к поставленной ей цели не имеющее?
«Намечаю пути проникновения, тут, между прочим, неплохая система защитных чар установлена, – пришло мне в голову сообщение демонической разведчицы. – А еще я, понятное дело, не целиком тут по стене лезу, а всего лишь одним наблюдательным щупальцем, тонким и полупрозрачным, со стороны заметить его не должны».
«Хорошо, думаю, ты знаешь что делаешь. Кстати, раньше ты могла мысленно со мной переговариваться только на близких расстояниях, – отправил ей я ментальное сообщение, – да и подобных способов видеонаблюдения в реальном времени не демонстрировала. С чего такие перемены?»
«Раньше – это во время войны? – уточнила Джулия, по-прежнему не двигаясь с места. – Так после ее окончания, в частности уничтожения полугнома, овладевшего запретными, с точки зрения Млфурия, знаниями, он одарил нас обоих своей милостью, или, в переводе на понятные тебе термины, повысил меня, как твою служанку, в ранге. Вот потихонечку и заматерела».
