Артем Рыбаков - Ядерная ночь. Эвакуация.
У кабинета Суходольского я по так и не вытравленной военной привычке собрался привести себя в порядок, но вовремя вспомнил, что на мне защитный костюм, и просто постучал.
— Войдите! — донеслось из-за двери.
— Подожди здесь, я скоро, — попросил я Камчатку и толкнул дверь.
— Доброе утро, товарищ генерал-майор!
— А, Василий! — Генерал поднялся мне навстречу. — Проходи, капитан, проходи… Как там в ваших краях? Больше никого не убил?
— Я же не виноват, Вячеслав Николаевич, что бандитов всяких к нам ветром приносит…
— Да ладно, всё в рамках и нормах. Готов к полёту?
— Так точно, товарищ генерал-майор!
— А напарник твой что же в коридоре мнётся, а?
— Так субординация… Молод он ещё по генеральским кабинетам рассиживаться.
— Ну, как сам знаешь. Твои люди — твои порядки. Я вот о чём поговорить хотел…
— Слушаю внимательно, Вячеслав Николаевич…
— Вы прикидывали, на каких основаниях собственность отчуждать будете?
— То есть?
— Ну, когда в походы ваши ходить начнёте. Понятно, что часть мы оформим как эвакуацию товаров и оборудования из заражённых зон, но ведь вы себе что-то брать будете.
— Будем, конечно.
— А вот прикинь, если хозяева объявятся?
— Хозяева чего? — не понял я.
— Ну, скажем, вошли вы в магазин, всё вывезли, а тут хозяин… Что делать будете?
— Если сможет доказать, что на самом деле это ему принадлежит, то оставим. И тут же предложим услуги по транспортировке всего добра в безопасные края, то есть к нам! Как с оружейным магазином сделали.
— Хитро, хитро придумал, ничего не скажешь! А с квартирой, например? Только не вешай мне лапшу, что твои по квартирам шарить не будут! — погрозил мне пальцем генерал.
— Лапшу вешать — это не по моей части. А с квартирами… — Я задумался. — Если там кто-нибудь живёт — даже не полезем, а пустые — вступим в права наследства… Как родственники по Адаму и Еве.
— А ты хохмач, капитан. Прямо цирковая пара — Клоун и Хохмач!
— Нет, это не шутки, Вячеслав Николаевич! Грабить я своим не дам, но за что-то с посторонними и повоевать придётся. Вы, товарищ генерал, о ЦНИИТочмаше[70] слышали?
— О Шипуновской «конторе»? Конечно, слышал! Я всё же летчик, а не кто-то там… А причём здесь это?
— А при том! НИИ и завод они кому принадлежат?
— Как кому? Государству!
— А как вы отнесётесь к тому, чтобы эту государственную собственность эвакуировать в безопасное место?
— Да зачем он нам сдался?
— То есть вы спрашиваете, зачем нам «Печенеги», «Валы», «Винторезы», «Гюрзы»… — принялся я перечислять известную мне продукцию предприятия.
— Я понял тебя — оружие они и вправду знатное делают!
— Вообще-то я не только оружие имел в виду, но и оборудование и оснастку. У нас есть транспорт, способный доставить туда группы захвата и рабочих, а обратно — всё взятое. А у вас лично, как и у командира «подсолнухов», — некоторые полномочия, позволяющие это сделать. Как вам идея?
— Богатая, блин, идея! Как марксизм, богатая! — после короткого молчания ответил Суходольский. — Но сейчас ответ не дам. Пока вы там над столицей кружить будете, мы всё с Михаилом Афанасьевичем обсудим… А пока иди!
— А ведь нам ещё и запчасти к вертушкам нужны, так что будем ещё и склады с заводами искать, и площадки, где бесхозные машины валяются.
— Да понял я! Понял! Иди, капитан! И ни пуха тебе, ни пера!
— К чёрту, товарищ генерал!
* * *Торжокские к сборам подошли основательно — собрали всех членов десантной группы в актовом зале, раздали боеприпасы и сухпайки, потом представили командира десанта — майора Рыжкова. Молодой плечистый парень лет двадцати пяти пожал всем руки и дал команду на погрузку. Я только успел перекинуться парой слов со старым знакомым — прапорщиком Мирзоевым. Всех повели к запасному выходу из здания. Сразу за дверью была поставлена «Газель» со странным металлическим коробом на крыше, в которую быстро, но без лишней спешки мы и загрузились. Народу летело всего девятеро — по четыре бойца на каждый борт, плюс командир десантного наряда. Так что разместились в некоторой тесноте — солдаты с оружием и рюкзаками занимают места всё-таки больше, чем обычные пассажиры. Когда машина тронулась и мы выехали с площади, я тронул майора за рукав:
— Александр, а что на «маршрутке», а не на грузовике?
— Так она «ест» меньше и от пыли защиту обеспечить проще. Короб на крыше видал?
— Да…
— Напорная вентиляция. Там фильтры понапиханы, но, когда машина на скорости идёт, напора хватает, чтобы воздух внутрь заталкивать. Вот, — он показал на проем в потолке, забранный пластиковой сеткой, — здесь люк был. Прямо поверх него и поставили.
— Здорово придумали, надо будет на нашем джипе попробовать — не всё же кондей гонять, к тому же, где для него фильтры теперь брать, ума не приложу.
— Это да… — согласился Рыжков. — Я слышал, вы там чего-то искать будете?
— Искать потом — сейчас места отмечать, где что уцелело, — я продемонстрировал ему видеокамеру в чехле. — Снимем, ориентиры надиктуем и потом с визитом нагрянем.
— Кстати, капитан, я думал, вы посолиднее прикинуты будете…
— То есть? — Заход майора я не понял.
— Ну, про ваши подвиги я немного наслышан и, честно говоря, думал, что у вас оружия побольше будет…
— На фига нам много стволов? Мы же не войну там вести собираемся. Задача наблюдать.
— А разгрузки и прочее?
— Зачем? Пыль радиоактивную собирать? И потом, майор, ты давно в ОЗК бегал?
Рыжков смутился, стало быть, давно, может, ещё в училище.
— Вот! А я всю последнюю неделю только тем и занимался… — для убедительности немного преувеличил я. — И скажу тебе, Саша, удовольствия при этом не получил ни грамма! Ни хрена не слышно, плохо видно, хламидой этой за всё цепляешься… Магазин быстро поменять — и то проблема!
— Не сообразил, капитан! Извини! А что за банду вы в Медном отловили?
— Да один шибко вумный нашёлся… Заранее ко всей этой бодяге приготовился и решил, что можно себе ещё больше взять под лозунгом: «Слабые — не выживут!»
— А откуда он про ядерную войну знал? — удивился майор.
— А он не конкретно к войне готовился. Ему всё равно было — война, революция или нашествие зомби. Он просто готовился. Убежище себе приготовил, запасы… — «Черт, про запасы говорить не стоило!»
— А потом грабить пошёл? — Мою оговорку Рыжков, похоже, не заметил.
— Верно. И грабил бы, но вот с местом и временем ему не повезло.
— Это верно!
«Газель» довезла нас до ЦБП минут за пятнадцать. Ворота открылись, как только микроавтобус подъехал, и, не задерживаясь, нас отвезли на взлётку, где уже раскручивались роторы у уже знакомого мне «Ми-24» с бортовым номером «124» на котором мы летали в Зеленоград, и «Ми-8», на борту которого свежей белой краской были выведены цифры «65».
К машине подбежал Колмогоров:
— Всем привет! Вась, я Витьку у тебя заберу? На «восьмерке» дополнительный комплект аппаратуры установили, я его туда хочу посадить.
— А сам? — Я пожал руку старому приятелю.
— А сам с тобой — на «стакане». По старой традиции, — рассмеялся Иван. — Ладно, не фиг на воздухе стоять и пыль глотать!
* * *На цель шли уже ставшим привычным маршрутом — вдоль шоссе. Как объяснил Иван, можно было и спрямить, оставив Тверь слева, это сэкономило бы почти полсотни километров пути. Но снять радобстановку в районе областной столицы было необходимо, и начальство решило не экономить на булавках. К этому добавилась разведка маршрутов для грядущего «исхода» солнечногорских. Да и вообще — полоса, прилегающая к федеральной магистрали, была до войны наиболее плотно заселена, и появление наших вертушек продемонстрировало бы местным жителям, что они не одиноки.
— Вась, — окликнул меня с места оператора Колмогоров. — Помнишь девчонку, что мы в Завидово у мародёров отбили?
— Татьяна, кажется…
— Да, она.
— И что с ней?
— Нашёл я её.
— Скоро свадьба? — догадался я.
— Да нет, ты что… — но по тону Вани было понятно, что всё к этому и идёт.
— Живёте вместе?
— Да, а куда ей деваться? К тому же в лагере я девчонке жить не позволю.
— Ну и молодцы! Но смотри, салатики зажмёшь — обижусь!
— Вась, право слово! Что я — куркуль какой?
— Конечно, нет! Просто знал бы ты, Ваня, сколько моих приятелей проставы зажимали! Ладно, я подремлю пока! Разбуди над Тверью!
«Смешно! Как всё возвращается на круги своя, — мысли под гул турбин были тягучие. — Сорок лет назад выйти замуж за военного было престижно. И шестьдесят. И сто пятьдесят… А вот в последние двадцать — совсем наоборот… Слышал я, как от ребят, моих сверстников, жёны уходили, кто бросая все вещи и убегая в никуда, а кто и оставляя своему подпогонному благоверному голые стены… Теперь же маятник опять качнулся — найти мужа или просто мужика из выживших военных будет означать для женщины относительную сытость, безопасность и порядок в жизни, которым большинство людей уже через год будут смертельно завидовать. Гримасы судьбы, иначе и не скажешь…»
