Черный день. Книги 1-8 (СИ) - Доронин Алексей Алексеевич

Командиром был Дэн, он же Денис Михайлов, сурвайвер, который, хоть и проживал не в их общежитии и был женат, взял шефство над выходцами из интеллигенции, то ли добровольно, то ли по поручению своего босса.

— Все, хватит мне называться по-собачьи, на вражеском языке. Детство кончилось, — сказал он, когда  пришли на сборный пункт. — Позывной будет «Змей». Так меня в школе звали. Разбирайте железяки, только в темпе.

Они успели уже вооружиться, когда начали подтягиваться и остальные.

Данилов видел, как пришедшее вслед за ними на склад отделение, состоящее сплошь из «стариков», забирает автоматы сотой серии, «Печенеги», крупнокалиберные винтовки незнакомого ему типа, как минимум один «Винторез» и надевает бронежилеты. Некоторых он вспомнил по Ямантау, разглядел Петровича и помахал ему. Работник оборонного завода тоже узнал его и поднял большой палец в жесте одобрения.

А уже потом с большим интервалом потянулись остальные ополченцы.

— Хреновые у меня предположения, други мои, — заговорил после долгого молчания Фомин, когда они уже направлялись к «Уралам». —  Одно дело боевые патроны, и совсем другое — такая «базука». Ее бы просто для патрулирования не дали. И патронов с запасом.

Они сунули в подсумки и рюкзаки по восемь рожков.

— Сань, ты в начальственные круги вхож, — спросил Данилова Аракин. — Мы что, на тропу войны выходим? Это реально?

— Ничего конкретного не слышал, - развел руками Александр. — Но слухи ходят один неприятнее другого.

— На нас идут эти бандюганы? Прошлым же здорово дали просраться, еле ноги  унесли.

— Это не совсем бандиты, — покачал головой Саша. — У них на Алтае там настоящая армия.

Все они не присутствовали на недавно прошедшем митинге, но суть знали. Обстановка осложненная, но это пока еще не война.

— А что, дружина не справится? — удивился Виктор. — На хрена мы их тогда кормим?

Они все после той страшной ночи жили с уверенностью, что кадровая «армия» Подгорного непобедима. Что она размелет в труху любые Чингисхановы полчища.

— Если б могли справиться, не стали бы нас от работы отрывать,  — резонно заметил Александр. — Боишься?

— Сам знаешь, что нет, — быстро возразил Аракин. — Просто каждый должен заниматься своим делом. Я вот не солдат и никогда им быть не хотел. Да и вы вроде тоже.

Данилов мог ему ответить, что были на Земле времена, когда каждый мужчина по умолчанию был и охотником, и воином, но посчитал себя не вправе его судить. Ведь и сам в свое время не рвался служить в Российской Армии и боялся, что здоровье вдруг окажется слишком хорошим. И радовался, что оказалось плохим.

Но сейчас даже самый последний мирный тушканчик должен  быть готов стать солдатом.

— А ты что думаешь, Степан? — спросил товарища Виктор.

Фомин, хоть и был человеком мирного склада, читал много литературы по истории войн и конфликтов.

— Наши вожди хотят, чтобы это выглядело как учения… Но по всем признакам это военный поход.

— Это мы и без тебя поняли.

— Но его целью может быть не прямая атака вражеских позиций, а психологическое давление. Возможно, Сергей Борисович надеется, что они повернут назад, — предположил Фомин. — Но тогда майор плоховато знает историю. Ни одну большую войну еще не удалось предотвратить демонстрацией силы. Ни Первую мировую, ни Вторую…

— Ни Третью, — закончил за него Данилов.

Потому что ружье, снятое со стены, должно выстрелить.

Александр вспомнил, как проходила подготовка ополчения в прошлом году. Он тогда пробыл в городе без году неделя, но и его, новенького, она не миновала.

Тогда все тоже к назначенному дню и часу сами пришли к комендатуре. Не было ни одного закосившего. Большинство пришло от искреннего энтузиазма, остальные оттого, что город маленький и в нем не спрячешься. Демьянов заранее объявил: «Хоть дистрофики, хоть плоскостопые, хоть плоскожопые, все, кто могут ходить, должны прийти на сборный пункт».

Так как его фамилия начиналась на «Д», Александр был в первом из двух потоков — оторвать всех работников мужского пола разом в летний период было невозможно. Даже в начале июля, когда посевная прошла, а до уборочной было еще достаточно времени.

Официально это называлось военными сборами. Конечно, нерегулярные тренировки, как узнал Александр, у горожан имели место и до этого. Пару раз их водили на стрельбище еще первой зимой, сразу после Великого переселения. Несколько раз на протяжении года заставляли сдавать нормативы, видимо, чтоб оценить их подготовленность. А уж ежедневные спорт-минутки и вовсе стали обязательными еще в Убежище. Там это было особенно нужно, чтоб не одрябли, не атрофировались мышцы. Но сборы были чем-то новым.

Конечно, это была не армия. А если армия, то даже не Швейцарии, а княжества Андорра или острова, который можно за сутки обойти пешком.

За два месяца им должны были дать расширенный курс молодого бойца и хотя бы на пальцах познакомить с воинскими специальностями пехоты. Но надо отдать должное устроителям — они сделали все, чтобы заставить людей почувствовать нешуточность происходящего.

Перед началом они прошли медицинское обследование. И хотя осмотр был полным и честным, он подтвердил выводы Марии, сделанные ей относительно Сашиного здоровья по прибытии его в Подгорный. Здоровое сердце, легкие дай бог каждому и ни одной болячки. Даже плоскостопия у него не выявили. Похоже, само выпрямилось, пока бегал от людоедов по заснеженным полям.

Основанием для освобождения была только инвалидность или отсутствие органов тела.

«А если, хе-хе, того органа нету?» — спрашивал какой-то шутник у дородной женщины-врача, думая вогнать ее в краску.

«—Тогда годен. Чем еще тогда заниматься, если не свой очаг защищать?» — приподняв очки, отвечала дама.

Данилов вспомнил, и как просил отсрочки мужик, у жены которого тем летом родилась тройня.

«Иди в строй, герой, — отрезал Богданов, бывший председателем комиссии. — Для тебя боевая учеба отдыхом будет».

После психологического освидетельствования человек тридцать неожиданно были отсеяны как неблагонадежные.

«Право держать оружие — это не наказание, а привилегия, — сказал им Богданов. — Вы ее пока не заслужили».

Все эти ребятки не выглядели психами, отнюдь нет. Но все, как знал Саша, имели сильные проблемы с дисциплиной и моральным обликом. Более серьезные, чем прогул или поставленный кому-то в честной драке фингал. Позже многие из них оказались среди бунтовщиков, и Александр гадал, было ли это чутьем Владимира, или их толкнула на предательство «черная метка» аутсайдера.

После медосмотра их, одобренных, сразу построили в колонну, давая понять, что домашняя обстановка с этого места закончилась.

Цивильная одежда тоже осталась за порогом. Их вид был унифицирован, вплоть до нательного белья. В городе и так многие ходили в той или иной разновидности камуфляжа, но рабочие спецовки, спортивные костюмы и даже джинсы тоже встречались.

Теперь все сменили свою одежду на мешковатый — особенно у тех, кто, как Саша, имел нестандартную фигуру — серый камуфляж, раньше принадлежавший какому-то подразделению МВД.

Тренировочной зоной оказался недостроенный стадион Подгорного и окружавшая его парковая зона, которая за первые месяцы периода вегетации бурно разрослась.

Тогда в первый день курс молодого бойца показался Саше курортом по сравнению с трудовыми буднями. Довольны были и другие. Да что там — рады до безумия

В первую неделю все было просто. Во-первых, они продолжали обитать по месту проживания. Во-вторых, питались лучше, чем на гражданке. А занимались только физической подготовкой: бегали, преодолевали полосы препятствий. Кроме того мучили спортивные снаряды, выполняли нормативы, большинство из которых Александр, окрепший и заматеревший, сдал лучше, чем когда был студентом. Позже взбирались на стены и прочие верхотуры. Недостроенные трибуны одного сектора и полуразобранная хоккейная коробка только добавили площадок для занятий. Это было понятно. В реальных ситуациях, к которым их осторожно готовили, им предстояло не по Бродвею гулять.