Алексей Пехов - Летос
— Просто великолепно. — Она встала, вытирая руки. — Одевайся. Будет болеть несколько часов.
— Это не конец истории. Шаутты и…
— Надо думать, что не конец. Оставлю демонов и все самое интересное на потом. Я предпочитаю короткие сказки. Особенно если у них грустный конец. Расскажешь мне его вечером.
Но вечером никаких историй не последовало. Стало холодно, качка усилилась еще больше, и брызги от волн безостановочно залетали на палубу. Женщина сидела на носу, сгорбившись, завернувшись в плащ, не собираясь покидать свой «насест». От еды отказалась, взяла только воду. Моряки пожимали плечами — единственная реакция на странности пассажирки.
Утром произошло лишь одно изменение — пошел мелкий противный дождь, еще сильнее испортивший видимость. Капитан ругался на погоду и поминал уин и все их отродье. Тэо прислушивался к себе, но неприятное ощущение не возвращалось. Словно затаилось до поры до времени. Теперь акробату досаждали только кошмары.
Ветер продолжал крепчать весь день, и Лавиани, не выдержав, подошла к морякам:
— Далеко до Нимада?
— Если повезет, к вечеру доберемся.
— Уже вечер, и нам не везет. Шторм! — Ей приходилось повышать голос, чтобы перекричать грохот волн. — Надо пристать к берегу!
Тэо, находясь рядом, внимательно слушал, сложив руки на груди и чувствуя, как кренится палуба то в одну, то в другую сторону. Он держал равновесие словно заправский моряк, ничуть не смущаясь плясками корабля по волнам.
— Шаутты с тобой, женщина! Лучше остаться в море, чем ночью оказаться на суше! — возмутился капитан.
— Забудь о суевериях! Заблудившиеся не рыскают по окрестностям, даже если тебе об этом рассказала твоя бабка! И они меньшее зло, чем море! На скалах перед Нимадом нас просто разотрет в порошок!
— Кого ты учить решила?! Это не первый шторм, в котором я оказался! Просто не мешайтесь под ногами! Шестеро вынесут! Я знаю эти воды, как свою женушку.
Ей хотелось взять его и встряхнуть посильнее. А еще лучше — пинком отправить за борт, чтобы он на своей шкуре ощутил, что такое растревоженное море Мертвецов. Но она понимала, что ничего не выиграет. Эти люди, в отличие от нее, умели управлять кораблем, и здесь ей придется зависеть от них, положиться на мастерство морских псов.
— Ты точно до этого плавал в Нимад? — напоследок уточнила она. — И знаешь о скалах? О Парусе, Арке, Крабе, Грибе и других?
Тот лишь кивнул и пригласил товарища, чтобы помочь удерживать вырывающийся из рук румпель.
— Асторэ с вами. Потонем, я вас и на той стороне достану. — Она мотнула головой, призывая Тэо спуститься вниз.
Одежда акробата была мокрой насквозь, и он едва заметно дрожал.
— Судя по твоему лицу, мы попали в передрягу, — тихо произнес он.
— Еще нет. Но довольно скоро. Вокруг Нимада много скал, и никто из местных в такую погоду в море не выходит. Себе дороже. Есть немалый риск, что до берега мы не доберемся.
Пружина выслушал эту новость спокойно и даже не стал говорить Лавиани, что на этой скорлупке он оказался благодаря ей. Его обвинения ничего не исправят, так что в них нет никакого смысла.
— Ты умеешь плавать, мальчик?
— Да.
— Хорошо?
— Вполне.
— Уже хлеб.
— Здесь всегда такая погода?
— Во времена моего детства шторма не были редкостью.
— Напротив проклятая земля с Талорисом. Говорят, после сражения Скованного с Тионом магия все еще сильна на этом острове, и именно из-за нее море часто ведет себя точно безумное.
Тео сел так, чтобы его спина упиралась в переборку, и вытянул ноги, опершись на ящики, тем самым прекратив раскачиваться.
— Да, море Мертвецов «приятное» местечко, — сказал он, наблюдая, как чадит болтающийся из стороны в сторону закрытый фонарь. — Ты знаешь, что во времена Единого королевства оно было меньше в десять раз и увеличилось, когда случился Катаклизм?
Ей было в общем-то плевать. Лавиани прислушивалась к своему состоянию, чувствуя, как под ногтями мягко начинает покалывать. Это означало лишь одно — в ближайшие несколько часов ее татуировка обновится, и наконец-то одна из бабочек вернется на спину.
Давно пора.
Тэо, не обращая внимания на ее молчание, продолжил:
— Раньше Летос был частью материка. Но когда Скованный пал, наш мир стал меняться. На востоке появилась Пустынь и Южный смерч. Черная земля оторвалась от континента. На севере Северный смерч. Мут и Дельфин Соланки теперь не знают спасения от пробудившихся вулканов. Герцогство Ис ушло под воду, и на его месте появился Лунный залив. Выросли новые горы, а старые стали пустыней — она захватила Кариф, Аринию и Дагевар. А Летос… раскололся, и его накрыла огромная волна. Она оставила лишь острова, поглотив большую часть суши, погребя под собой тысячи людей. Поэтому море Мертвецов и носит такое название. Под нами города, деревни, храмы и тьма знает что еще.
Лавиани снова вспомнила, как прыгнула с лодки в бушующее море. И ей не понравилось это воспоминание. Те маленькие волны не сравнятся с нынешними.
— Я не горю желанием сегодня нырнуть туда, чтобы увидеть королевство уин собственными глазами.
Грохоча ботинками, вниз спустился моряк с мокрой бородой, подхватил парусиновые плащи, сказал:
— Люк задраим. Сидите здесь.
— Найди других дураков! — Лавиани тут же оказалась на ногах. — Не собираюсь дохнуть, точно крыса в сундуке, когда его начнет заливать.
— Вылезешь наверх, первая же белая овца [9]тебя смоет, женщина.
— Ты за себя беспокойся, — огрызнулась та и, держась обеими руками за перила, полезла вверх.
— Дура баба, чтоб нас всех уины забрали, — сплюнул моряк. — Поговорил бы ты с матерью, парень.
Тэо молча забрал у него один из плащей и тоже поднялся наверх, сразу же оказавшись в водяном облаке из брызг и дождя. Скользкую палубу повело у него из-под ног, и он по старой привычке раскинул руки, подбирая баланс и меняя центр тяжести. Это было проще, чем ходить по проволоке.
Почти стемнело. На носу и корме горели фонари, но они мало что освещали и казались окровавленными сердцами среди беснующейся непогоды. На море смотреть было неприятно. Оно было точно мятое одеяло, где каждая волна-складка выглядела размером с корабль, на котором они плыли.
Моряк за его спиной начал задраивать люк, стуча большой деревянной колотушкой, прокладывая парусину в щели и вгоняя клинья-стопоры, чтобы ни капли не проникло в трюм. Два его товарища налегали на румпель, норовящий вырваться из их крепких мозолистых рук.
