Александр Афанасьев - Отягощенные злом
– Господин адмирал! – повышенным тоном, граничащим с нарушением субординации, сказал я. – Спешу довести до вас, если вы не в курсе: в среднем военно-морские силы спецназначения проводят аналогичные высадки раз в два дня! И никто вообще не требует вашей санкции на каждую конкретную высадку! Кроме того, две высадки из трех проходят впустую, но никто при этом не посыпает голову пеплом. Если вы бьете по мячу – совершенно не обязательно, что попадете, но чтобы иметь шанс попасть, надо бить. Я прошу…
– Да, но высадки, которые вы приводите в пример, происходят не на территории третьей страны! – повысил голос и начштаба. – Эти высадки происходят в пределах нашей юрисдикции. И даже если это и не так, каждая операция тщательно готовится и основана на точных, подтвержденных в соответствии с нашими правилами разведывательных данных. А не на ваших домыслах, сударь! Вопрос закрыт. Обратите внимание на Танжер, если вас не затруднит!
Экран погас – в Санкт-Петербурге отключили канал…
Знаете, что самое интересное во всей этой ситуации? То, что на месте Шенна я бы говорил то же самое. В точности абсолютно то же самое, господа! Полностью отсутствует хоть какая-то развединформация, оправдывающая проведение операции, тем более с таким риском, на территории третьей страны, да еще в районе с сильным радарным прикрытием. Операция не подготовлена – это только дураки думают, что спецназ готов действовать всегда. На самом деле захват – это вершина айсберга. Участники захвата напишут книгу, но они никогда не напишут о том, кто и как нашел этот объект, кто раздобыл его внутреннюю планировку, кто обеспечивал доразведку и текущее наблюдение, кто готовил технику, кто строил городок для тренировок с точно таким же расположением комнат, кто прокладывал безопасный маршрут для вертолетов и обеспечивал их дозаправку. Успешная специальная операция – это труд сотен людей, начинающийся задолго до штурма. У нас же было несколько часов и мои предположения.
Так что Шенн был прав. Случись что – а при плохо подготовленной операции шанс, что что-то случится, велик, – отвечать придется ему. Не тоже, но если он даст согласие на операцию – в первую очередь ему. Вверх по карьерной лестнице быстро продвигаются те, кто никогда не ошибается, по крайней мере имеет такую репутацию. А лучший способ не ошибаться – ничего не делать.
Проблема в том, что я не Шенн. Я – это я. И отвечать за бездействие мне придется своей совестью.
Сколько раз мы будем упускать шанс? А?
Я достал телефон. Подключил его к системе закрытой связи через переходник – никак по-другому не дозвониться. Я никогда не пользовался дружбой с Его Величеством с целью решения ТАКИХ проблем. Нет, когда нужны новые вертолеты или что-то в этом роде – тут я и глазом не моргну. Дело есть дело, никаких обид. Но подчиненный, который оспаривает уже принятое командиром решение, апеллируя к высшей инстанции, это… последнее дело. Это первый шаг на пути к развалу всей командной вертикали. И любой мало-мальски разумный офицер это понимает…
И я это понимал…
– Я слушаю…
Телефон был прямой. Знали его очень немногие…
– Это Воронцов. Я в Танжере, – коротко сказал я, – здесь чрезвычайная ситуация. Похищен наш офицер, капитан Бородин, предположительно – террористами. Мне нужна санкция на проведение операции с высадкой десанта на испанской территории.
Николай помолчал. Десантный офицер, мы говорили с ним на одном языке.
– А мнение Главморштаба?
– Операция не подготовлена. Категорически против.
– Твое мнение?
– Я готов идти вместе с десантом.
– Кто там может быть?
– Да, он, – ответил я.
Николай хмыкнул.
– Ты где сейчас?
– На «Авроре». Порт – Танжер.
– Хорошо. Налаживайте связь.
Основные события происходили внизу. В темном, с сырым духом воды подземелье, в котором в выдолбленных в стене нишах хранятся бутылки харама. Бутылки, которые пьют неверные. Иногда эти бутылки пропадают, но это, наверное, шайтаны. Больше некому, потому что неверных в этом подземелье нет.
Небольшая группа повернулась к генералу, как только он спустился вниз по поскрипывающей, неустойчивой лестнице. Генерал сильно постарел за последнее время, глаза блестели от стресса и недосыпа…
Один из боевиков – бородатый, крепкий – толкнул вперед молодого, с затравленным взглядом и короткой крысиной бородкой.
– На колени!
Молодой не вовремя бухнулся на колени – и Карим исправил оплошность. Традиция вставать на колени – чисто светская традиция, один из признаков тагута, ибо правоверный не может вставать на колени ни перед кем, кроме Аллаха во время намаза. Если же встает, то делает грех и он, как бы уподобляя Аллаху сотоварища, и тот, перед кем встают на колени. Даже Его Величество Николай III Романов не требовал, чтобы перед ним вставали на колени. Но здесь, в террористической группировке, это мало кого волновало.
– Ты знаешь меня? – спросил генерал.
Акмаль Мера далеко не ушел – его схватили прямо на улице. В мусульманских кварталах у стен есть глаза и уши, уйти можно, только если у тебя есть и оружие, и решимость его применять. За время поездки он чудом умудрился не обосраться от страха. Но сейчас он был близок к этому. Потому что перед ним был генерал Абубакар Тимур, лидер террористов, за которого русские давали несколько миллионов рублей золотом. И Мера понял, что единственный шанс спастись – говорить, что он никого и ничего не знает.
– Нет, эфенди!
– Это действительно так?
– Да, эфенди, клянусь Аллахом! Свят он и велик!
– Это ты пишешь в Интернете как «Абу Бакр»? – вежливо поинтересовался у доходяги генерал.
– Клянусь Аллахом, не я! Клянусь Аллахом, не я!
– И ты не ведешь джихад?
– Нет, эфенди, я скромный продавец!
– Тогда ты мне не нужен. Керим!
Генерал сделал жест, в значении которого не приходилось сомневаться.
– Постойте! – отчаянно закричал мусульманин. – Что вам от меня надо?! Да, я Абу Бакр! Но я ничего не делал. Вы из полиции?
Генерал покачал головой.
– А тебе бы хотелось, чтобы мы были из полиции?
– Нет, эфенди!
– Точно?
– Нет, эфенди, клянусь Аллахом!
– А как ты можешь не знать меня? Ведь и ты, и я ведем джихад, да?
– Я веду джихад! Джихад словом!
– Джихад словом? Да, вероятно, русисты сильно испугались твоего джихада. А как насчет джихада делом? Ты готов стать шахидом на пути Аллаха?
– Готов! – истерически выкрикнул Мера после небольшой, но замеченной генералом паузы. Он готов был на что угодно… шахидом на пути Аллаха, кем угодно – только бы вырваться из этого подвала. Сорвать пояс… говорят, что около новых автоматов для продажи газировки сигнал на подрыв не проходит, глушат помехи. Такие места легко найти, просто включая сотовый в тех или иных местах – где шум, там и помехи. Но главное – вырваться из этого подвала живым. Любой ценой вырваться!
– Ты сомневаешься! – проницательно сказал генерал. – И все это потому, что ты дружишь с неверными. А разве в Коране не сказано: «Не берите себе друзьями тех, кто дружит с неверными: кто дружит с неверными, тот и сам один из них…»? Разве ты не предавал нас, бегая к русистам каждый раз, как только тебе удавалось что-то про нас узнать? Ты думаешь, ты перехитришь нас? Но с нами Аллах, а Аллах – лучший из хитрецов!
– Я не предавал!
– Ты нам не нужен! Предательство не искупить даже шахадой! Аллах не примет в раю тех, кто предал, только муджахеддины…
– Я не предавал! Я не встречался с неверными и ничего не говорил про муджахеддинов! Я поклянусь на Коране!
Кериму все это надоело – он перехватил кожаной петлей горло предателя, заступил ему на спину и перехлестнул ремешки.
– Он предатель, хозяин! – бородатый боевик хрипел, как будто это не он душил, а это его шею перехватила кожаная петля. – Он продался неверным, хозяин! Он встречался с неверным в месте, где полно харама! Этим самым он предал Аллаха, хозяин!
В подвале завоняло, и сильно. Давно подмечено, что, когда казнят на виселице, кишечник и мочевой пузырь непроизвольно опорожняются. Акмаль Мера жил как трус и умер как трус – с петлей на шее и в обосранных и обоссанных штанах. Ему даже не отрезали голову – его казнили позорной для мусульманина смертью, в петле. По поверьям, при смерти душа выходит из человека через горло. Если же горло не свободно, душа человека мечется, а потом находит другой выход. И предстает перед Аллахом в совсем неприглядном виде. Вполне, впрочем, подходящем для Акмаля Мера – педераста и предателя.
– Ты напрасно сделал это, Керим, – заметил генерал, хладнокровно глядя на агонию, – может быть, он и сказал бы, с кем из неверных он водил шашни и что успел им рассказать. А сейчас подумай сам, что он расскажет!
Керим расцвел в улыбке.
– Аллах свидетель, я подумал об этом, хозяин! Я привез не только этого гнусного предателя, пусть геенна проглотит его, привез сюда и неверного!
