Виталий Романов - Голодный дом
Мир сошел с ума. В турбулентных завихрениях-водоворотах ушли в пучину, захлебнулись и логика, и разум… На поверхности остались лишь жадные рты воронок. Жадные рты, готовые заглотнуть, перемолоть все, что оказалось в поле их тяготения.
Мир сошел с ума. Игорь Миленин лежал на грязном, залитом чужой кровью столе. Руки и ноги владельца особняка были крепко притянуты к боковым стойкам. Сколько человек ни пытался освободить из пут хотя бы одну конечность, он лишь понапрасну тратил силы. Ничего не получалось. Потренировавшись на Федоре Агееве, Диб научился справляться с другими такими же существами.
«Нажми кнопку!»
Мир сошел с ума. Игорь Миленин лежал на грязном столе, заляпанном чужой кровью. В полуметре над ним чернели зубья циркулярной пилы. Они не блестели. Наверное, раньше, еще до того, как зубья вошли в тело Федора Агеева, превратив его в ошметки окровавленного мяса, пила находилась в идеальном состоянии. Но, расправившись с электриком, Диб не счел нужным приводить ее в порядок.
Словно знал: мастерские цокольного этажа еще пригодятся и нет смысла тратить время на уборку территории. До того, как здесь появится еще один человек.
Знал.
«Нажми кнопку!»
Мир сошел с ума. Марина Денисова расширенными от ужаса глазами смотрела на черные зубья над грудной клеткой Миленина. На залитый кровью стол. На того, кто так недавно был хозяином этого дома. Игорь хрипло, прерывисто дышал и таращился на девушку. Его зрачки казались невероятно большими. Нет! Огромными. Марина никогда не видела таких глаз. Слышала от подруги, что невероятно большие зрачки – способные напугать человека – бывают у сумасшедших. Такие же глаза – у Игоря Миленина.
«Нажми кнопку!»
Он ни о чем не просил Денисову. Лежал на столе, то и дело напрягая мышцы в напрасной попытке разорвать путы, выскользнуть из них. Теряя силы, опускался на страшное ложе. Тяжело дышал, глядя на девушку. И молчал, молчал. Словно понимал: он не имеет права умолять о пощаде ту, которую недавно собирался убить. Обыкновенными ножницами.
«Нажми кнопку!»
«Нет!»
Молчит Миленин, не говорит ни слова. Зато не остановить Диба, который давит и давит на нее, Марину, заставляя делать то, что нужно ему. Поток его слов входит в сознание, будто река. Река смывает преграды, разносит в щепки барьеры и плотины. Торопится дальше, все увеличивая и увеличивая давление. Кажется, нет силы, способной ее остановить.
Что будет, если уступить?! Зубья придут в движение, превратятся в черный круг. Механизм сработает, диск опустится вниз. Тогда Миленин не сможет молчать. Закричит, но будет уже поздно.
«Нажми кнопку! Нажми кнопку! Нажми кнопку!»
«Нет! Нет! Нет!»
Почему ты молчишь, Игорь? Почему ты сейчас молчишь? Скажи хоть что-нибудь! Пожалуйста, дай шанс не делать того, что требует Диб… Почему молчишь? Почему говорит только придуманный тобою монстр?
Он виноват, Мари! Создал Чудовище. Потратил годы времени, отняв его у себя, у семьи, у других людей, которые верили ему и шли за ним. Он сам не человек – всего лишь придаток компьютерной системы. Как гриб-паразит на дереве. Как бактерии в теле человека, вызывающие болезнь. Нажми кнопку!
Нет! Нет! Нет!
Он затащил тебя в этот дом! Он – причина всему. Слишком много личного вложил в создаваемую программу. Слишком много своего, глубоко потаенного, того, что не следует отдавать никому. Он переступил черту, сделав спрятанное внутри частью открытой, публичной системы. Распахнул ворота Аада. Нажми кнопку!
Пожалуйста, нет!
Голос деформирует разум. Это странно, но ведь и нет никакого разума. Голос заменяет мысли. Голос, наполнивший черепную коробку.
Он никогда не любил тебя. И не полюбил бы. Все, что ему необходимо, – твое молодое красивое тело. Ты – лишь жертва его тайных страстей и желаний. Он взял бы тебя, использовал, словно игрушку. Потом отбросил бы прочь. Но ты – человек! Он не видел этого и не хотел видеть. Отомсти ему! Отомсти! Нажми кнопку!
Нет. Не-е-е-е-е-ет…
Он издевался над тобой. Хлестал плеткой, глядя тебе в глаза. Ты кричала от боли, но от этого он лишь еще больше зверел и бил сильнее. Он ненавидит тебя. Всегда будет ненавидеть. И правильно! Убей его! Ненавидь! Стань зеркалом, в котором он увидит собственное отражение! Нажми кнопку!
Не…
Он похоронил тебя. Пришел с ножницами, готовясь ударить. Бить до тех пор, пока не иссякнет фонтан крови из твоего горла. Бить до тех пор, пока твое тело еще дрожит от его ударов. Он заткнул бы тебе рот и бил, бил, глядя тебе в глаза!
Не надо! Прошу, не надо об этом!
Пока он жив, ты не можешь спать спокойно. Теперь ты никогда не сможешь повернуться к нему спиной. Он ненавидит тебя. Будет ждать своего часа и твоей слабости, подстерегать тебя на ошибке, и в результате твоя жизнь превратится в кошмар ожидания смерти. Отныне ты не принадлежишь самой себе. До тех пор, пока он здесь. Нажми кнопку!
Нет!
Нажми кнопку! Нажми кнопку! Нажми кнопку!
Марина не смогла бы вспомнить, в какой именно момент у нее уже не осталось сил, чтоб сопротивляться голосу, который стал частью ее разума. Больше, чем разумом, – путеводной нитью, указавшей ей дорогу к спасению.
Маленькая черная кнопка – и лишь небольшое усилие, чтоб открыть себе выход в другое… Избавиться от Гголоса, ворочающегося внутри, впивающегося иголками в измученные мозг и душу.
Нажми кнопку!
Она не выдержала, ударила ладонью по старт-автомату. Черные зубья дрогнули, пришли в движение. Слились в безжалостный круг. Ветер от вращающегося диска взлохматил волосы на голове Игоря Миленина, и тогда приговоренный к смерти завопил от ужаса.
Марина заорала вместе с ним. Бросилась к лестнице, которая выводила наверх, в жилую часть особняка, но ее крик слился со стоном обреченного на страшную муку. Когда подрагивающий диск вошел в тело и Миленин захлебнулся воплем, Марина Денисова упала на ступени лестницы. Ее тошнило.
– Теперь я могу снять защиту с периметра здания, – задумчиво сказал Диб, когда понял: пленница немного пришла в себя и способна выслушать то, что говорит псевдоразум. – Завтра или послезавтра разрешу тебе гулять по саду.
Марина ничего не ответила. Она лежала у себя на постели, лицом вниз, ухватившись руками за смятые простыни. Внутри нее еще жил крик Миленина.
– Все просто, – как ни в чем не бывало, продолжал искусственный человек. – Сцену убийства Игоря Миленина я снимал на видео. Надеюсь, ты понимаешь, дорогая Мари, что теперь тебе незачем бежать отсюда? Ты – убийца. Включила циркулярную пилу, и зубья разорвали тело хозяина дома на части. В мои видеокамеры встроены устройства цифровой подписи, фиксирующие дату события, верифицирующие подлинность сигнала. Эта система может приниматься судом в качестве улики.
Марина слушала молча. Она думала о другом.
– Конечно, видеозапись – не стопроцентное доказательство вины. Ты можешь найти хорошего адвоката, попробовать рассказать ему правду. Примерно так: совершить убийство тебя вынудил компьютер, на котором установлена «злая» программа.
Но, милая девочка, вряд ли найдется судья, который поверит таким аргументам. Сумасшедший дом? Что за бред?! Твои показания сочтут попыткой избежать ответственности. Их в расчет не примут. А видеозапись, где зафиксировано, как ты нажала кнопку и пила опустилась на Миленина —, примут! Примут с радостью!
Да! Еще одна важная «мелочь». Игорь перед смертью оставил записку на компьютере. Записку со своей цифровой подписью. Там говорится: хладнокровная и циничная мошенница, обманом проникшая в дом, пытается завладеть моей собственностью и кодом от счета в банке. Выходит, ты пытала Миленина. Потом, когда узнала все, что требовалось, затащила хозяина дома в подвал.
Почему-то мне кажется, что ваши судьи – более склонные к эмоциям, нежели логическим цепочкам – не станут искать другие доказательства вины. А ведь был еще и Федор Агеев. Стоит только намекнуть… Вместо одного зверского убийства на твоей совести окажутся два. Судебные дознаватели – страшные звери… Быстро «сломают», заставят сделать нужные признания. Итак, Мари, два убийства. Жестоких убийства.
«А ведь он прав, – как-то равнодушно, словно речь шла не о ней самой, подумала Денисова. – Прав. Если б не я – Федор Агеев был бы жив. Игорь Миленин – тоже. Все из-за меня…»
– Не надо убегать, Мари! Соплеменники никогда не прощают преступлений. Единственное существо, которое способно принимать тебя такой, какая есть – это я!
«Никогда… никогда себя не прощу! Игорь… Федор Ильич…»
Марина, чувствуя, что глаза полны слез, дотянулась до сумочки, подтащила ее к себе. Открыла, нашла в кармашке чистый носовой платок. Рука наткнулась на колготки. Новые, в целлофановой упаковке. Господи! Да ведь это она сама, совсем недавно, брала их про запас. Собиралась очаровывать Игоря Миленина… Недавно?! Целую вечность назад.
