Хаим Оливер - Энерган-22. Научно-фантастический роман
Площадь Фонтанов, куда стекался народ, была забита постояльцами отеля, случайными прохожими, полицейскими. Кое-кто был одет наспех, а кто и вовсе выскочил в пижаме или в халате. Некоторые догадались захватить с собой чемоданы. Мой же остался в номере. К моему крайнему удивлению, жители соседних домов оставались у себя, а многие даже не без насмешки наблюдали из окон за паникой среди приезжих. И самое удивительное — нигде никаких разрушений, если не считать нескольких рухнувших дымовых труб.
Землетрясение прекратилось так же внезапно, как и началось. И вскоре по проспекту вновь засновали машины, местные жители зашторили окна, погасили лампы и улеглись спать. Но вулкан продолжал изрыгать огонь — старик Эль Волкан гневался. К счастью, на сей раз его гнев был недолгим. Под утро языки пламени над кратером сникли и превратились в безопасное красноватое сияние удивительной красоты.
Из отеля донесся голос, усиленный мегафоном: — Администрация просит гостей вернуться в номера.
Швейцары с видом знатоков объясняли, что землетрясения здесь случаются часто, на них и внимания не обращают, только приезжим это в новинку.
Перед тем как подняться в номер, я решил зайти в бар глотнуть чего-нибудь для поднятия настроения. Высокий табурет у стойки оседлал Дуг Кассиди. Мне он показался еще пьянее, чем прежде. Он заключил меня в объятья: — Теодоро, дружище, какое счастье, что ты жив-здоров!
С какой стати он так нежно меня лобызал и называл своим другом, я не понял, но тоже ему обрадовался. Мы расстались с ним после трогательных прощальных объятий, условившись о встрече в ресторане за завтраком.
Когда я наконец поднялся к себе, то обнаружил, что мой чемодан открыт. Вынутый из кармана пиджака бумажник валялся на кровати, но все деньги и документы на имя Мартино Дикинсена, коммерсанта из Америго-сити, были на месте. Вероятно, вор не успел хорошенько порыться в моих вещах, его спугнули подземные толчки.
4. Поездка в Теоктан
До утра я так и не сомкнул глаз, хотя толчков больше не было и никто меня не беспокоил. Торопливо побрившись, я опустил в автомат серебряную монету, постоял блаженную минуту под душем и спустился вниз.
Холл бурлил: постояльцы жаловались, что пока они находились на площади Фонтанов, в их вещах рылись и у некоторых похищены ценности.
Администратор уверял, что такого у них никогда не бывало, обещал обратиться в полицию.
— Но, сеньоры, умоляю, ни слова газетчикам, вы же знаете эту публику, им ничего не стоит раструбить на весь мир, что в нашем отеле…
Я не стал ждать, пока явится полиция, поспешил вернуться в номер и попросил, чтобы завтрак принесли наверх.
Вскоре с подносом в руках появился официант — тот самый великан, который обслуживал меня накануне. На подносе были натуральный кофе, аппетитные булочки с сыром, масло, бутылка минеральной воды “Эль Волкан”.
Пожелав мне приятного аппетита, официант ушел.
Без промедлений я накинулся на принесенные яства. Кто знает, когда еще доведется побаловать себя такой едой? И вдруг мне бросилась в глаза коробка из-под сигарет, лежавшая за кофейником. Я чуть не вскрикнул от неожиданности — на коробке виднелась наклейка с белым орлом!
Я торопливо вскрыл ее. Сверху лежал сложенный вчетверо тонкий листок, на котором печатными буквами было написано следующее: “На площади Фонтанов вас ждет джип ТЕ 151 А. Поездите по Теоктану. Сделайте вид, что разыскиваете рукописи. Покупайте бензин. Записку уничтожьте. М.”
Под листком лежал ключ — от машины, как я понял, а под ним зерна, не меньше тысячи штук. На целую тонну горючего!
Я настолько разволновался, что забыл о завтраке. Значит, Маяпан помнит! Значит, он прекрасно осведомлен, где я нахожусь и что делаю!
Порвав листок на мелкие клочки, я спустил их в унитаз и поспешил выйти из отеля. Второпях забыл попрощаться с Дугом Кассиди — неучтивость, которая дорого мне потом обойдется!
В ближайшей книжной лавке я купил карту Тупаку. Район Теоктан, расположенный на южных склонах Скалистого массива, тянется вплоть до подножия Эль Волкана. Это огромное пространство, прорезанное красными линиями местных дорог и усеянное черными точками селений, пуэблосов. Пожалуй, для закупки антиквариата трудно придумать более бесперспективный район, чем Теоктан. Но, вероятно, для моей миссии это значения не имело.
С картой в руках я направился к площади Фонтанов. На углу среди десятков других машин стоял джип ТЕ 151 А — мощный скалолаз, а на переднем сиденье лежала маска “Нефертити”, одна из последних моделей. Чуть менее отвратительная на вид, чем все прочие. Я сел за руль и покатил, держа курс на гору. Дорога сначала шла по равнине — унылому, почти пустынному пространству, где пыхтели насосы нефтяных вышек. Тут хоть какое-то движение еще было. Но когда шоссе сузилось и вступило в ущелье вдоль небольшой речушки, машин почти не стало видно. Лишь изредка навстречу попадались цистерны с водой из горных источников для специализированных магазинов в Тупаку. Когда высота достигла полутора тысяч метров, я снял маску. Дышать стало легче, но зрелище впереди и по сторонам дороги наводило уныние. Некогда превосходное шоссе было в ухабах и ямах, камнях и осыпях. Справа вилось узкое, когда-то глубокое русло реки, сейчас оно превратилось в вереницу грязных небольших канавок и луж, заполненных мутной, маслянистой водой. На противоположном берегу, слева от меня, высились сероватые, подрытые вешними потоками скалы, а вверху, с отчаянием умирающего, вцепившись корнями в расщелины, росли некие подобия деревьев — оголенные, без листьев и плодов. Создавалось впечатление, что здесь прошел огненный смерч.
Первый признак населенного пункта появился лишь через сто с лишним километров: на маленькой, прогнившей деревянной табличке дорожного указателя значилось ПУЭБЛО ЭЛЬ СОЛ — деревня Солнце, Я забрался уже на высоту 1800 метров. Воздух был сравнительно чист, светило неяркое солнышко, но пейзаж оставался прежним — камни, серые, тусклые рощицы, ржавая земля. И никаких следов цивилизации — ни линий электропередачи, ни телеграфных или телефонных столбов.
Но вот впереди показалась сама деревушка: десятка два глинобитных хижин по берегам реки. В мутных лужах барахтались голые ребятишки и два костлявых пса. У порогов старики в лохмотьях курили крошево из листьев и стеблей кукурузы. Из немытых окон выглядывали женщины.
Лавка находилась в самом центре деревни. Перед входом стоял огромный манекен в парадном облачении вождя древних индейцев — плащ из шкуры ягуара, расшитая набедренная повязка, на голове перья, длинное копье в руке.
Я притормозил. К машине тут же бросилась детвора с криками: — Доллар, сеньор, один доллар! Есть красивые глиняные таблички!
Хозяин лавки отогнал их и любезнейшим тоном пригласил меня внутрь: — Прошу вас, сеньор! Что прикажете, сеньор?
Я попросил бензина. Он тут же наполнил мне бак, причем самым естественным образом, без тени какой-либо таинственности. А у меня в кармане лежали зерна энергана!
Кроме бензина в лавке можно было купить соль, керосиновые лампы, мыло и сувениры. В глубине виднелась дверь. Разглядывая таблички, я все ждал, что она откроется и оттуда выйдет мой знакомый старый индеец. Или Белый Орел — такой, каким я его себе представлял: смуглый, черноволосый, с красивым, гордым лицом. Но дверь была закрыта, а таблички оказались фабричного производства.
И все же я, как мог, тянул время, чтобы люди Маяпана — если они здесь были — узнали о моем приезде. Обратившись к хозяину, я спросил, нельзя ли перекусить. Мне подали кукурузную кашу. Когда попросил попить — принесли разведенную в воде, неприятно пахнувшую кукурузную муку. Потом я прошелся по деревне. Мальчишки бежали следом, все еще рассчитывая выклянчить у меня хоть несколько центов. По пути я то и дело заглядывал в хижины и всюду видел беспросветную нищету, голых ребятишек с вздутыми животами и огромными, голодными глазами. При виде их я вспомнил собственных сыновей, которых Командор держал заложниками, и сердце у меня сжалось.
Убедившись, что ждать бессмысленно, я сел в машину и покатил дальше. Перед тем как рвануть с места, не забыл, по примеру туристов, бросить горсть мелочи ребятне, вприпрыжку бежавшей за джипом.
Чем выше взбирался я по разбитой дороге, тем суровей и пустынней становились горы. Встречных машин больше не было, однообразие пути прерывалось только небольшими селениями — средоточиями нищеты и горя. За годы работы в газете мне довелось немало поколесить по свету, но я даже отдаленно не мог представить себе, что нищета способна достичь таких унизительных для человеческого достоинства форм. Здесь, на этой высоте, и кукуруза не росла, люди питались зернами и корнями дикорастущих растений, молотыми желудями, травой. Молодых мужчин не было вовсе — они спускались в равнину, надеясь найти работу на предприятиях “Альбатроса”.
