Андрей Мартьянов - Танец с Хаосом
– Сами-то вы к какой партии принадлежите? – Я не решился ответить прямо.
– А пойдем, – гоготнул Альбрехт. – Покажу, так сказать, священную реликвию. Сам все поймешь.
Лавируя между пушек, фургонов и лошадей, фон Цорн подтащил меня к самой замызганной и обтрепанной повозке, забрался внутрь и вытянул руку, помогая подняться. В фургоне царил непринужденный хаос – сундуки, сундучата и сундучины, какие-то не поддающиеся идентификации шмотки, наваленные горой, мешки, круглые железные пули в корзине, разорванное женское платье, на натянутой поперек фургона веревке сушатся серые нижние штаны, лежит на боку деревянная статуя неизвестного святого, рядом валяется оружие, и сразу – толстые потрепанные книги. В общем, лавка преуспевающего старьевщика. Видимо, тащили все, что под руку попадет, и забрасывали сюда.
– Куда знамя, гады, подевали? – бормотал фон Цорн, роясь в куче хлама. – Никакого уважения! Та-ак, а это у нас что? Ах ты боже мой! Видишь, что делается?
Фон Цорн картинно приподнял грязную тряпку, когда-то бывшую отрезом золотой церковной парчи, и явил пред мои ясные очи спящего. Отнюдь не высокий светловолосый молодой человек лет восемнадцати-двадцати. Фигура не толстая, но плотная, облегаемая неплохим камзолом со множеством пуговиц, высокие ботфорты со сбитыми деревянными каблуками… Под головой в качестве подушки человек держал свернутую полосу пестрой ткани.
– Подымайся, дармоед! – громогласно, но добродушно взревел Альбрехт и покосился на меня. – Знаменосец, извольте видеть.
После чего доблестный воитель изъял из-под головы спящего помянутую тряпицу и развернул.
– Гляди, – ухмыльнулся фон Цорн. – Наше тифенбахское знамя.
– Ага, значит, вы католики, – сообразил я, узрев вышитую на ткани папскую тиару, перекрещенные ключи от Рая – символ святого апостола Петра – и надпись «Te Deum Laudamus».
– Иногда и католики. – Фон Цорн неожиданно ловко вывернул знамя, как наволочку. – А теперь?
– «Слово Божие и Лютера учение не потерпят никогда крушения», – прочитал я новый лозунг на штандарте и отметил про себя, что, оказывается, с сегодняшнего дня неплохо могу читать на старонемецком. Еще несколько дней – и мне станут известны все главнейшие европейские языки, включая старинные наречия. Впору поступать не на медицинский факультет Военно-космической академии, а прибиться к кафедре лингвистики.
– Сударь, наплюйте вы на фон Цорна с его идиотскими шуточками. – Молодой человек, лишенный знамени-подушки, воспрял и теперь протирал глаза грязными пальцами. – Мы что, куда-то приехали? Цорна я узнал, а вы кто? Только не говорите, что новобранец. Сразу советую либо удавиться на ближайшей осине, либо бежать. Платят нищенски, кормежка… Ай, чего говорить! В Монферрато свиней лучше кормят!
– Где-где? – переспросил я.
– Конечно, не германским варварам знать, что такое Монферрато! Цорн, ответьте мне на насущный вопрос – куда мы прибыли? Ничего не помню… Кажется, я и Густав вчера перестарались с употреблением майенского вина.
– Какая тебе разница? – поморщился Альбрехт. – Едем себе и едем. По-моему, мы в трех днях пути от (я замер, затаив дыхание – неужели сейчас мне скажут точное местоположение?)… от… от Людвигсхвафена и в пяти – от Страсбурга.
Оригинально. Оказывается, Дом, выстроенный менее чем в полукилометре от автономной базы Дальнего Флота на Афродите, четвертой планете системы Сириуса, в семи световых годах от матушки-Земли, ныне находится в долине Рейна, приблизительно в районе франко-германской границы. И сейчас 1623 год. Тридцатилетняя война. Что прикажете делать?
– Ладно, пойду я, – проворчал фон Цорн, небрежно отбросив хамелеонское знамя в сторону. Добавил вопросительно-утвердительно: – Значит, о лошадях позаботишься?
После чего сгинул. Судя по бряканью тяжелых шпор, отправился в Дом.
– Одежда у тебя интересная, – сказал белобрысый, зевая. С любопытством оглядел мой комбез. Странно, раньше этого никто не замечал. – Если ты новенький, давай знакомиться. Меня зовут Орландо ди Милано. Любимый сын уважаемых родителей, отправившийся искать приключений на свою задницу. Так до сих пор и ищу. Три незаконченных курса философии в Болонье, Тоскане и даже в парижской Сорбонне, из коей, впрочем, был выставлен за пьянство и еретические мысли. Засим прибился к Черной Своре фон Цорна – они меня едва не убили, но, когда узнали, что умею читать и писать, взяли к себе. Знамя – мое творение. Нравится?
– Ну… нравится, – выдавил я, не зная, как общаться с разговорчивым юнцом. – Ведь можно было сделать два флага – один гугенотский, другой католический.
– Ничего подобного! – горячо заявил синьор Орландо, окончательно просыпаясь. – Сообрази: мы служим у курфюста Ортенбургского, являющегося лютеранином. Нас во время сражения бьют баварцы-католики, находят в фургоне протестантское знамя… Дальше объяснять или сам все поймешь? Хорошо, если виселицей отделаемся. А так – в надлежащий момент вывернул знамя нужной стороной, и пожалуйста – для любого становишься своим. Военная хитрость. Ты сам откуда будешь?
– Из России, – прямиком брякнул я, чем на время ввел юного синьора в недоумение. Он поразмыслил и наконец озарился улыбкой:
– Московия? Великое герцогство на востоке, за польской границей? Знаю-знаю. У вас недавно королевой – или великой герцогиней, как правильно? – была панна Марина Мнишек, вышедшая замуж за короля Деметриуса, сына Иоанна?
Голова у меня пошла кругом. Лучше уж якшаться с ландскнехтами, чем с интеллигентом-приключенцем образца шестисотлетней давности.
– Слушай, – я потянул синьора Орландо за рукав, – ты с лошадьми обращаться научен?
На меня уставились, будто на умалишенного.
– Что ты имеешь в виду? – подозрительно спросил юнец. – Конечно, я читал, что армии Древнего Рима использовали коз в качестве…
– Нет-нет-нет, я не о том! С ума сошел? За кого ты меня принимаешь? Поможешь распрячь ваших коняг?
– Новеньким всегда достается самая тяжелая и грязная работа, – понимающе кивнул Орландо. – Пойдем.
Я мысленно погрозил кулаком Хозяину и вылез из фургона. Орландо подтянулся следом. Спрыгнул на землю, поднял голову, жмурясь от солнечных лучей, и кивком указал наверх:
– В кои-то веки хорошая погода. Дожди и слякоть безумно надоели!
Белоснежный Сириус склонялся к закату, просвечивая через тоненькую пелену перистых облаков. Рядом со светилом можно было рассмотреть крохотное, однако хорошо различимое пятнышко звезды-спутника.
– Добро пожаловать на Афродиту, – хмыкнул я. – Ничего необычного в округе не замечаешь?
– Похоже, вас еще ни разу не грабили. – Орландо обвел двор хозяйственным понимающим взглядом и повторил слова фон Цорна: – Богато живете… Не думал, что такие хутора еще сохранились в нашу неспокойную эпоху. Ой, а кто орет?
– Эсмеральда. – Я указал на сарай, где мычала слонопотамша, и злорадно предложил: – Хочешь, покажу?
– Потом, – отмахнулся знаменосец Черной Своры. – Сначала лошади.
Блин, да как же к ним подступиться? Одна половина кусается, другая лягается. Это я испытал на самом себе, подойдя к ближайшей коняге, тащившей за собой пушку. Вообще-то лошадей было две, все в немыслимых переплетениях ремешков и постромков. Едва я взялся за узду, каурая тварь мгновенно прянула головой и цапнула за предплечье длиннющими желтыми зубами. Больно до невероятия.
– Что, лошадей никогда не видел? – бесчувственно фыркнул Орландо. – Ты откуда свалился? Или у вас в Московии все такие?
Я прекрасно понимал, что проблему надо решать и побыстрее. Все-таки фон Цорн и его подчиненные платят нам не только за еду, но и за приличное обслуживание, своего рода автосервис – лошадь, основное средство передвижения, должна быть обустроена с максимальным комфортом, ибо именно от лошадей зависят жизнь и более или менее безопасное существование. На лошади можно сбежать от погони, отступить с поля боя, она предана хозяину не хуже самой верной собаки, лошадь тащит припасы и оружие…
Но я-то, черт побери, здесь при чем?! Это же чужие лошади, а не мои!
– Прикажете скотинку обустроить?
Я, перенервничав, едва не открыл стрельбу, схватившись за пистолет. Из пустой конюшни внезапно вывалился небритый, толстый и воняющий чесноком дядька в истрепанной шляпе-каталане, кожаных штанах и коричневой рубахе с подвернутым рукавом. За спиной мужика торчали двое парней примерно моего возраста – я сразу подумал, что они являются сыновьями небритого, больно похожи.
Ясно. Хозяин все-таки решил помочь. Эта троица – явление того же порядка, что Брюнхильда, мальчик Ханс, ухаживающий за слонопотамами, и безымянные повара, работающие на кухне. Ура! Мы спасены!
– Да, конечно, – слегка запнувшись, ответил я толстяку, не обратив внимания на то, что говорил он по-русски. – Распрячь, накормить и все такое… Подожди, тебя как зовут?
