Павел Шумил - КСАПА ХУЛИГАНКА
- Эй! Я Жамах брат.
- Нет, - оборачивается ко мне парень, - я брат Жамах.
Кажется, я не то ляпнул. Что-то изменилось Чубары уже по-другому спорят. Пятеро убеждают в чем-то шестого, самого рослого, что на голову выше меня будет. Рослый рявкает, четверо замолкают. Теперь только двое ругаются - тот парень, который первый откликнулся на имя Жамах и рослый. Остальные четверо сидят, слушают, не вмешиваются. Спорщики раньше кричали, руками махали. Теперь произносят слова четко, медленно, зло. Ох, не нравится мне это...
Все встают. Рослый бросает фразу, и один чубар снова садится рядом со мной. Остальные идут на поляну. Рослый и брат Жамах втыкают копья наконечниками в землю шагах в пятнадцати друг от друга, берутся за другое оружие. У рослого - дубина, у брата Жамах - каменный топор. Идут навстречу друг другу. Рослый взмахивает дубиной, и начинается бой. Нехороший бой, неравный. Это все равно, как если бы я против Кремня драться вышел. Рослый сильней, и дубина у него мощнее топора. У топора топорище тонкое. Брат Жамах отступает, уворачивается, отпрыгивает. Иногда пытается атаковать, но рослый легко отбивает удары. Сильный он, зараза, дубиной как прутиком вертит. Охотники кружат по поляне словно хищники. Но ясно, что недолго это, до первой ошибки.
Опа! Брат Жамах подныривает под дубину и без замаха тыкает топором в лицо рослого. Тот отклоняется назад, но поздно. Сплевывает в ладонь два выбитых зуба, трогает разбитые в кровь губы и рычит зверем. Теперь он размахивает дубиной так, будто она совсем ничего не весит. Брат Жамах больше не атакует. Только отбивает удары да отступает. На плече и ребрах появляются кровоточащие царапины.
Внезапно рослый прыгает вперед и толкает противника ногой в живот. Брат Жамах валится на спину, сбивает спиной воткнутое в землю копье. А рослый наконец-то достает его дубиной. Каменный топор, описав дугу, улетает в кусты. Рослый ревет и, с круговым замахом дубины, бросается на лежачего. Под руку брату Жамах попадается копье. Быстрым движением он поднимает древко. Но один конец копья прижат к земле его плечом. Поднимается только другой, с наконечником... И рослый с разгона налетает на наконечник животом. Это не мешает ему завершить удар. Кто из противников кричит, я не понимаю. Наверно, оба. Брат Жамах откатывается, я вижу, что левая рука его сломана выше локтя. Рослый падает на колени. Наконечник копья торчит у него из спины. "Рожон", вспоминаю я ксапино слово. "Не лезь на рожон". Верно она говорила...
Некоторое время брат Жамах баюкает сломанную руку. Перекатывается, встает на колени, поднимается и сильно бьет ногой по древку копья. Рослый дико кричит и валится на бок. Брат Жамах бьет по древку еще и еще раз. Пинком опрокидывает рослого на спину и наступает на горло. Очень скоро все кончается.
Подходят охотники, молча наблюдавшие за поединком. Один выдергивает из тела рослого копье, другой занимается сломанной рукой брата Жамах. Двое оставшихся шагами размечают могилу, снимают дерн. Я решаю пока не привлекать к себе внимания. Ксапа рассказывала мне про жертвоприношения, а от дикарей можно всего ожидать.
Тот, который осматривал сломанную руку, идет в кусты за ветками для шины. Потом стаскивает с трупа рослого куртку и кромсает ее на полосы. Один из копавших могилу недовольно качает головой и что-то говорит. Охотник отвечает ему коротко и зло. На меня никто не обращает внимания.
Через час все закончено. Труп закопан, охотники собирают вещи. Брат Жамах с моим копьем в руке подходит ко мне. Осматривает наконечник, сделанный из стального ножа, втыкает копье в землю. Проводит рукой по гладко оструганному древку.
- Жамах? - указывает пальцем на древко.
- Жамах, - подтверждаю я.
Толчком ноги он переворачивает меня лицом вниз. Я уже приготовился получить удар копьем под лопатку, но чувствую, как он режет связывающие меня ремни. А потом просто уходит.
Я был так долго связан, что теперь не чувствую ни ног, ни рук. А чубары уходят в сторону перевала и даже ни разу не оглядываются. Суровые люди.
Когда начинаю чувствовать руки и ноги, становится совсем плохо. Тысячи иголок колют кожу изнутри. Наконец, я прихожу в норму. Чубары унесли все мои вещи, все, что было на ремне и в карманах, нож, копье, зажигалку, прочную леску. На поляне остался только холмик могилы... и воткнутое наконечником в землю копье! Видимо, это было копье убитого. А может, наоборот, брата Жамах. Он же мое взял, а мое лучше!
Выдернув копье и примерив его к руке, я спешу домой. Бегу так, как бегал только раз в жизни - когда авиетку догонял.
- Чубары здесь были, - врываюсь в вам Мудра даже не поздоровавшись. - Шесть разведчиков.
- Где они? Зачем пришли? - Мудр сразу понимает, насколько серьезно дело.
- Назад пошли, на перевал. Надо, чтоб наши охотники на перевале дежурили. Если Чубары опять придут, по рации общество предупредили.
- Правильно говоришь, - соглашается Мудр. - Если назад пошли, время у нас есть. Сейчас уважаемых людей соберем, ты все подробно расскажешь.
Со времен пожара у нас такого важного и тревожного собрания не было. Все общество собралось. И Жамах, и геологи-шабашники. Сначала я кратко рассказываю. Ксапа перепугалась, Жамах перепугалась, копье чубарское у меня забирает, рассматривает внимательно, вроде, слегка успокаивается. Я второй раз рассказываю, на этот раз подробно, со всеми деталями. Охотники много вопросов задают и решают, что теперь делать. Кто-то из молодых встает и предлагает догнать и убить чубаров. Жамах испуганно сжимает мою руку.
- Сядь, - прикрикивает на него Мудр. - Ты их два дня догонять будешь. И еще неизвестно, кто кого... А мы с ними воюем?
- Так ведь они Клыка...
- Что они - Клыка? Убили? Покалечили? Клык им сказал: "Мы с вами не воюем." Они ушли. Так?
- Так. Но...
Я смотрю на Ксапу. Как на иголках сидит. На Жамах смотрю - не в себе охотница. Лицо красными пятнами пошло. Эх, зря ей две полоски не сделали. Надо было. Нашей сейчас считалась бы. А так - нипойми кто. Как бы ей плохого не сделали, если мы с Чубарами схлестнемся.
Внезапно Жамах поднимается, древком копья о землю бьет.
- Я пойду к Чубарам, скажу, чтоб сюда не ходили. Я чубарка, меня послушают.
Сразу все зашумели, ничего не понять. Мудр ждет, ждет и как рявкает:
- Тихо!
Мы затихаем. Мудр оглядывает всех нас и говорит:
- Первое, что меня тревожит, как тебя встретят. Второе - послушают ли? И, наконец, вернешься ли ты назад?
- Вернусь обязательно. Я же здесь сына оставлю, - говорит Жамах. - об остальном не тревожься. Это мои проблемы.
Последнее слово по-русски говорит. Не все даже понимают.
- Не об этом я. Вдруг тебя Заречные по дороге перехватят?
- Стойте! Я знаю, что делать! - вскакивает Ксапа. - Мы сейчас полетим к Чубарам на вертолете. И никто нас в воздухе не перехватит. А они испугаются нашего могущества и к нам не полезут, вот! Я сказала!
Что тут начинается! Все разом галдят, никто никого не слушает. Ксапа что-то на ухо Жамах говорит, Жамах кивает. А я понимаю, что спорить будут долго, но все по-ксапиному выйдет. Но двоих их отпускать никак нельзя! Придется мне с ними лететь. Вертушкой умеют управлять Сергей и Вадим. Но Вадим говорил, что Сергею по должности положено, а он на такой не летал. Значит, четвертым будет Сергей. Хорошо бы Кремня пятым взять, он надежный и сильный. Но сначала делает, потом думает. Лучше Мудреныша. Но у Мудреныша за каждым словом две задние мысли. Я опять дураком себя чувствовать буду.
Сажусь поближе к Сергею, объясняю ему, что скоро Ксапа всех переспорит, нам надо будет за перевал лететь. Сергей говорит что-то Платону и уходит вертушку к полету готовить. А Платон и шабашники вокруг меня рассаживаются, приходится еще раз утренние приключения рассказывать. На этот раз - по-русски. Платон говорит, что летит с нами, но надо у Михаила добро получить. Я не понимаю, но решаю, что если это долго, то ждать не будем. Оказалось - быстро. Михаил разрешает использовать оружие только для самообороны. И обо всех новостях докладывать ему в реальном времени. Я опять не понимаю. Потом у Ксапы спрошу.
- Не обращай внимания, это наши заморочки, - успокаивает меня Платон.
Пока мы ПЕРЕТИРАЕМ этот вопрос, Ксапа совсем разбушевалась. Кричит на охотников, что мы должны помочь Чубарам. Большинство охотников почему-то Чубарам помогать не стремятся. Чубары обижают Степняков, а Степняки каким-то образом нам родными и близкими сделались. Еще осенью врагами были. Я удивляюсь двум вещам: Почему никто больше не боится Чубаров, и почему Степняки нам стали родными? Ну ладно, среди нас много девок из Степняков. Но из Чубаров только одна...
Жамах сидит скромно, тихо, только желваками играет.
- Тихо! - опять кричит Мудр и поднимается. - Говорить буду. К Чубарам полетят Клык, Ксапа, Жамах и те, кого Клык возьмет. Сегодня они полетят знакомиться, и ничего больше. Если Чубары их примут с уважением, будем думать, что дальше делать. А если нет - сделаем так, чтоб к нам они ни ногой! Я сказал!
