Саймон Кларк - Царь Кровь
– Они тут погибли, как мухи, – крикнул он, перекрывая рев бунзеновского пламени. – Это, наверное, одна из последних.
– Я ее видел, беднягу, – ответил я и посмотрел туда, где она лежала на могильном камне. Густые волосы рассыпались до земли.
– Пошли, – сказал Стивен. – Вот здесь снова начинается тропа. Кажется, по ней можно идти. Здесь от земли пар не идет.
– Если ты здесь подождешь, я… – Мне пришлось остановиться, пережидая очередной удар и рев. – Ты подождешь, а я вернусь и расскажу… О Господи!
– Что такое?
На этот раз меня остановил не взрыв. Я просто заметил, что один труп вел себя так, как трупам не положено.
– Она шевелится! – крикнул я. – Та девушка на кладбище!
– Шевелится?
– Сначала она лежала на… на земле! – Мне приходилось кричать, перекрывая рев огня. – Теперь она на могильном камне.
– Она погибнет в ближайшие десять секунд, – крикнул он. – Там никому не выжить!
– Мы должны ее вытащить.
И снова меня ударил стыд за то, что я не пришел на помощь Кэролайн в ту пятницу.
– Рик… Рик, остановись! Дай мне минуту подумать. Послушай, если мы… Рик! Рик! Вернись! Стой! – Стивен орал больше от страха, чем от гнева. – Не смей туда ходить! Слышишь! Не смей! А, черт!
Но я уже прыгал, как кролик. Перелетел изгородь, вильнул среди надгробий, перепрыгивая горящие воронки и лужи огня, булькавшие пылающим газом.
Девушка лежала на камне пластом. Она чуть приподняла руку и тут же ее уронила.
Еще жива, но когда факел взорвется под ней, она тут же…
Бабах!
Сотрясение сбило меня с ног, винтовка вывернулась из рук.
Визг!
Я свернулся в шар. Ужасный рев бил по черепу так, что мне казалось, еще чуть – и кость лопнет, как яичная скорлупа. В двадцати шагах в воздух взметнулся столб пламени. Волна жара сожгла мне волосы на руках. Секундой позже на землю полетели куски горящих костей и мяса вместе с парой полусгнивших брюк.
Господи, вот в чем дело!
Рост подземного жара вызвал детонацию газов от разлагающихся трупов. Они прорывали верхний слой почвы и взрывались там огненными шарами. Поток газа выдувал содержимое гробов, взметая в воздух над кладбищем, и оно падало кусками горелых костей, дождем черепов, пальцев, лобковых костей, позвонков, гниющего горелого мяса, легких, кожи, пылающих сердец. У моих ног упало лицо, оторванное от черепа целиком. Коричневое, мокрое, полусъеденное червями, как кожаная маска.
Я огляделся. Девушка лежала невредимой, но надолго ли?
Я завилял между лужами горящего газа, молясь, чтобы могила не взорвалась прямо у меня под ногами. Теперь девушка была видна яснее, длинные рыжие волосы свесились до земли, летнее платье раздувалось в порывах горячего ветра, который жег лицо. Сквозь дрожь воздуха от огня и жара казалось, что девушка вырезана из фильма ужасов, так искажал видимость горячий воздух.
Я напряг зрение, всматриваясь.
Не обращая внимания на неминуемую угрозу взрыва могилы под ногами, я уставился на нее в удивлении, а она расплывалась и трепетала, будто действительно шел процесс трансформации демона в красавицу.
Давай, Рик! Давай!
Если я не поспешу, эти трупные газы взорвутся под ней и увлекут ее в вечность.
Я перепрыгнул последнюю огненную яму и оказался рядом с девушкой. Она, как мне показалось, была не старше двадцати лет, с бледной кожей, с еле заметной россыпью веснушек на носу. И казалось, что она мирно спит. И с виду невредима. Но нельзя было сказать, нет ли у нее внутренних травм.
Я просто подхватил ее на руки, как ребенка, и побежал.
Удар.
Еще один.
Рев и визг!
Грохот оглушал, но я бежал изо всех сил. Будто ангелы мне помогают.
Из дымки жара появились ворота. Искаженные горячим воздухом, они колыхались, как резиновые.
Потом я выбежал наружу, направляясь к лесу и неся на руках спасенную девушку.
31
Меня зовут Кейт Робинсон. Сегодня второй день на пустоши Фаунтен-Мур.
Давайте я опишу наш лагерь. Представьте себе унылую вересковую пустошь, где нет ничего, кроме вереска, он тянется во все стороны отсюда и в вечность лиловой пустыней. Ни дорог, ни селений, ни домов – ничего. Представьте себе теперь ложбину, а по дну течет ручей. Ложбина метров пятнадцать глубины с крутыми скалистыми стенами, кое-где отвесными. Ширина ее на дне где-то метров десять, ручей быстрый, мелкий и настолько узкий, что его можно перешагнуть. Между водой и скальными стенами полоска травы и деревьев. Ее ширины хватает, чтобы поставить палатки в два ряда.
Вечернее солнце бросает длинные тени деревьев на стены ложбины.
Пока я сижу на камне возле воды и пишу, люди устраиваются кто как может. Готовят еду, разговаривают, часто собираются у приемника. Новости не радостные: новые цунами, землетрясения, извержения – остров Крит развалился пополам от вулканического взрыва. Каменный дождь шел потом за сотню километров. Число жертв? Невозможно оценить. Каждый день какая-нибудь радиостанция исчезает из эфира. Помехи, вызванные электричеством потревоженной земной коры, мешают принимать и то, что еще есть.
Но здесь все до странности мирно. Сегодня было тепло и солнечно. Много было веселья, когда народ пошел купаться в пруд ниже по ложбине. Вода холодна как лед. Неподалеку на траве сидит мистер Фуллвуд. Пена седых волос у него на голенях как ореол. Он есть сардины из банки и доволен, как трехлетний малыш с большой шоколадкой.
Сью только что вышла из палатки, где спит Виктория. Это та девушка, которую спасли Рик и Стивен на горящем кладбище. Поистине загадочная девушка.
Как бы ее описать? Вы видали картины прерафаэлитов? Они писали такие пышные портреты красавиц в длинных платьях римского вида, с длинными роскошными волосами и задумчивым выражением грусти по отсутствующим возлюбленным. Виктория будто сошла с такой картины. Если вы видели полотно Фредерика Сэндиса “Елена Троянская”… так вот, Виктория – вылитый ее портрет, с этими густыми волосами ниже плеч. Они волнистые и темно-рыжие. Глаза у нее серые. Я думаю, что ей лет двадцать. Что-то в ее облике есть от избалованного ребенка. Она, кажется, не пострадала, к счастью. Но она все время спит, просыпалась только раз или два.
Дин Скилтон попытался с ней заговорить, когда она вышла из палатки посмотреть на ручей – больше ее ничего не интересовало. Она присела там секунд на десять, смочила пальцы в воде. Глядела на воду, будто видит впервые. Когда она не ответила Дину, как она себя чувствует, он постучал себя пальцем по лбу и сказал мне тихо, чтобы она не слышала: “Интересно, с какой она планеты?” А возвращаясь в палатку, она на минуту остановилась, выпрямилась и поглядела в небо. Потом отвернулась исследовать растущий рядом дуб. И снова мне показалось, что она все это видит впервые – и небо, и воду, и деревья. Она стояла как статуя, и я услышала чей-то голос: “Посвети мне, солнышко”. Кто-то засмеялся, но она не заметила. Она скользнула в палатку и пошла спать.
Стивен поднял глаза от списка продуктов.
– Пусть оставят ее в покое. – Голос у него был такой, будто это ему надоело. – В конце концов, у бедной девушки может быть шок от пережитого.
Он был единственным, у кого с ней был короткий разговор. Он узнал ее имя, выяснил, что она может идти (что она потом и делала будто во сне), но не узнал, ни откуда она, ни как она попала на горящее кладбище в летнем платье, которое девушки потом описали как “очень красивое в этаком старомодном стиле”.
Путь сюда после спасения Виктории занял двое суток.
По дороге мы видели множество летательных аппаратов, направлявшихся на восток. Туда же летели бесконечные стаи птиц, будто спасаясь от страшного бедствия.
Потом мы видели вдали на дороге колонну армейских грузовиков и танков. Может быть, армия пытается организовать какую-то помощь лагерям беженцев. От вида колонны люди приободрились, но сразу возникли сомнения, надо ли нам здесь стоять лагерем. Нельзя ли вернуться в Ферберн? Если армия займется делом, лагерь беженцев будет накормлен и усмирен. Да, но сказать заранее нельзя. У нас не было достаточно мощной переносной рации, чтобы связаться с Беном Кавеллеро. Мобильные телефоны с собой были, но вся система сотовой связи отключилась. Слышны только помехи.
Как-то ночью зашевелилась земля. Настолько слабо, что мы сперва едва заметили. Будто сидишь в штиль на лодке на озере и пошла легкая рябь. Чуть качнуло вверх-вниз, вот и все. Люди вышли из палаток. Вдали вспыхивало что-то вроде зарниц, но свечение не гасло. Тусклое оранжевое зарево горело на тучах, как красный закат.
– Кажется, будто половина Йоркшира сгорела в дыму, – мрачно сказал Говард.
Сейчас он сидит возле своей палатки и протирает очки, и на лице у него все еще то же болезненное выражение. Несколько человек пошли парами на разведку местности. Сейчас выходят Гейл и Дин. Дин со своим дробовиком через плечо. Рик ушел минут двадцать назад с Кэролайн. Она липнет к нему, как тень.
