Андрей Плеханов - День Дьявола
– Я здесь! - завопил я. - Ты что, не видишь меня, проклятый католик?
– Ты… хто? - Стражнику, кажется, удалось сфокусировать взгляд. - Т-ты, мать твою, что там д-делаешь?
– Я грешник, - гордо произнес я. - Я - великий еретик, и сейчас я пытаюсь сбежать из вашей сраной тюрьмы, Меня зовут Мартин Лютер Кинг [Мартин Лютер Кинг - известный американский проповедник XX века, защищавший права негров. Стражник путает его с немцем Мартином Лютером - основоположником протестантской церкви (1483-1546 гг.)]. Не слышал о таком?
– Лютер? - Стражник медленно поднимался на ноги, цепляясь за стены. - Ты - сам Лютер?! Но я слышал, что ты уже подох…
– Сам ты подох! - Я пританцовывал от нетерпения. - У тебя нет желания меня арестовать? Ты должен арестовать меня. За меня обещана большая награда!
– Щас!!! - Человечек понесся на меня, выставив корявую свою алебарду вперед. Как ни странно, метил он довольно точно. Я лениво подвинулся вправо, и ржавое его оружие прошло в десяти сантиметрах от моего бока, между прутьями двери. Я быстро просунул руки между прутьями и схватил человечка за лохматые нечесаные волосы.
– Как тебя зовут? - спросил я.
– Х-х-хуан…
– Извини, братишка Хуанито. У меня мало времени…
С этими словами я треснул лбом Х-х-хуана о железный прут. Человечек счастливо улыбнулся и рухнул на пол. Я подтянул его поближе и снял связку ключей с его пояса. И через две минуты я уже открыл замок и стоял, расставив ноги, над вырубленным стражником. Раздумывал, стоит ли мне взять его алебарду с собой в дальнейшее путешествие.
Решил не брать. Со мной были метательные ножи, а с алебардой я обращаться не умел. Ни к чему тащить с собой лишний груз. Я швырнул в коридор охапку сена, потом бережно кинул на нее Хуана вместе с его ублюдочной алебардой. И закрыл дверь на замок. Пускай проспится.
Я присел на корточки и развернул пергамент, который нес с собой. Это был план той самой крепости, в которой я сейчас находился. Ага, вот этот потайной коридор. Вот комнатка стражи, в которой я сейчас сижу на корточках. А вот комнаты для допросов. Не так уж и далеко.
Вперед.
Коридор, по которому я шел теперь, был гораздо шире и выше, и факелы неплохо освещали его. И значит, здесь должны были находиться люди. Что, честно говоря, меня не радовало.
Я старался идти тихо. Но я уже обнаружил себя каким-то неизвестным мне способом. И стража уже бежала ко мне. Они вылетели на меня, ощетинившись мечами и копьями. Их было четыре человека.
И тут же осталось два. Я еще не успел подумать, а у передних двух торчало в груди по ножу - руки мои сделали работу за меня. Эти двое сделали по инерции по паре шагов вперед, а потом рухнули на пол…
Я уже стоял как вкопанный, и в каждой моей руке снова был нож. И двое оставшихся тоже остановились. Они прекрасно знали, что не успеют сделать ничего, что я уложу их на месте, стоит им только сделать лишнее движение. Они тяжело дышали, на лицах их выступили крупные капли пота.
– Не убивайте нас, сеньор gigante [Великан (исп.).], - сказал один из них. - Пощадите нас, милостью Божией. Ради Всевышнего!
Они все были удивительно низкорослыми, такими же карликами, как тот пьяный Хуан. Чуть больше полутора метров каждый. По сравнению с ними я, со своими восьмьюдесятью пятью сантиметрами роста, действительно был настоящим великаном. Странно - почему такую мелочь набирают в стражу?
– Хорошо. - Я показал глазами на дверь справа. - У тебя есть ключи?
– Да… милостивый государь.
– Открывай замок. Что это?
– Кладовка.
– Хорошо. Полезайте туда. И этих двух своих тащите туда же. Быстро!
– Да, да, конечно! - человечки спешили, волокли в дверь раненых своих товарищей. - Да хранит вас Господь за ваше милосердие…
– Замок!
– Да… - Стражник протянул мне замок, в котором торчал ключ. Я схватил его за грудки и подтянул ближе к себе. Он зажмурился от ужаса.
– Там много еще стражников?
– Еще четверо. Но они в другом крыле крепости. Они сюда не должны прийти. И еще стража у выхода - два человека. У них есть мечи и щиты.
– Где допрашивают иллюминатов?
– Это недалеко, пятьдесят шагов отсюда…
– Там есть кто-нибудь? Кто может быть моим соперником? Настоящим соперником?
– Только Альваро. Это один из палачей. Он невероятно сильный, он сильнее быка. Он не такой высокий, как вы, но он сильнее вас. Никто не может ему противостоять. Он убивает одной рукой.
– Спасибо. - Я зашвырнул стражника в кладовку и защелкнул замок.
Пока все шло гладко. Но, судя по всему, мне предстояла встреча еще с одним быком.
Vamos a ver, Miguel. Vamos a ver!. [Увидим, Мигель. Увидим (исп.).]
6
Комнаты для допросов оказались за углом, недалеко от места нашего необычайного сражения, прославленного бы в веках, будь оно известно широким массам бродячего рыцарства. Я надеялся, что никто не слышал звуков этого сражения. А то, пожалуй, мне не поздоровилось бы, несмотря на мои доблесть и неустрашимость, покрывшие меня неувядаемой славой с ног до головы. Теперь мне нужно было уповать более на внезапность и военную хитрость, чем на отважный и открытый кавалерийский наскок.
Так думал я и сам удивлялся изящности и высокому полету своих мыслей, достойных пера самого Антоньо де Торкемады, написавшего, как известно всякому просвещенному читателю, «Повествование о непобедимом рыцаре Оливанте Лаврском, принце Македонском, ставшем, благодаря чудесным своим подвигам, императором константинопольским» [Речь идет об одном из напыщенных рыцарских романов (1564 г.), которые высмеивает Сервантес в «Дон Кихоте».]. Однако же парение духа моего было прервано тем, что заглянул я с великою ос-торожностию в глазок, имевшийся в толстой дубовой двери камеры допросов, и обнаружил, что в комнате оной нечестивые инквизиторы пытают высокоблагородного дона Фернандо де ла Круса…
Все, я достиг конечной цели своего путешествия. Теперь остались мелочи: вломиться в комнату, подраться с тремя бритыми доминиканцами, одним горбатым секретарем и одним палачом. Надавать им всем достойных тумаков, освободить, выказывая знаки почтения, благородного дона, вывести его из этих казематов, посадить рядом с собой на белого коня и унестись в заоблачные дали. К черту на рога.
Я оторвал глаз от двери и пошел дальше.
– Подожди, что ты делаешь?! - тут же услышал я встревоженный шепот мага у самого уха. - Дон Фернандо здесь, в этой камере. Ты что, не видел его?
– Видел.
– Освободи его! Немедленно! На то есть воля Божья!
– Отвяжитесь, сеньор Балмаседа.
Рибас де Балмаседа продолжал что-то бормотать мне в ухо, а я упрямо шел вперед. Он сам был виноват. Лично надо присутствовать при таких событиях! Хитро придумал - сидит где-то там, в безопасном месте, командует по своему магическому радио, а я должен подставлять задницу. Пошел к дьяволу!
Во вторую дверь я заглядывать не стал. Я и так знал, что там допрашивают Катерину де Ортегу, иллюминатку. Это было, конечно, неблагородно с моей стороны - не заступиться за женщину. Но я предполагал, что с ней не сделают ничего ужасного, поскольку она не отрицала вины своей и вела себя покаянно. А я знал, что могу спасти только одного человека. И я уже сделал свой выбор.
Я хотел помочь тому, кому уже никто не мог помочь, кроме меня. Кого, вероятнее всего, ждал костер, потому что он плюнул в лицо своим мучителям.
Третья дверь была слегка приоткрыта. Я устроил перевязь для кинжалов поудобнее, взял в каждую руку по ножу и шагнул вперед.
Похоже, здесь была временная передышка, связанная с тем, что пытаемый в очередной раз потерял сознание. Один из палачей обливал его из глиняного кувшина водой, второй устраивал поудобнее в горящем очаге свой жуткий инструмент.
Я сделал пять быстрых шагов и оказался у стола с инквизиторами. Они оторопело вытаращились на меня.
– В чем дело?! - завизжал вдруг один из них, тот самый толстяк. - Какое право имеют входить на заседание трибунала всякие простолюдины? Кто допустил этого босяка на audiencia de tormento? Палач, выведи его отсюда! И пусть будет наказан примерно за свою неучтивость! Сто розог ему! Нет, двести!
– Это кто здесь простолюдин? - прошипел я, приставив нож к его жирному горлу. - Ты хоть представляешь, с кем имеешь дело, жирная и неграмотная свинья?
– Если ты не босяк, то, по крайней мере, разбойник! - прохрипел монах. - Брось свой нож, негодяй, иначе костер покажется тебе легким развлечением…
Я уже собирался гордо произнести что-нибудь вроде: «Я - благородный дон Мигель Гомес де Ремьендо, сын Хуана I Нижегородского, лиценциат, магистр теологии, странствующий кабальеро», - но взглянул на свою одежду и осекся. Холщовые рубаха и штаны, веревочные сандалии… Люди благородного сословия так не одеваются.
– Неважно. - Я слегка уколол толстяка острием в шею, и он взвизгнул. - Да, я и вправду разбойник, о благородстве имею очень смутное представление. Во всяком случае, я не настолько благороден, чтобы пытать огнем и веревками ни в чем не повинных людей! Я просто и неблагородно перерезаю глотки тем людям, которые мне мешают, особенно жирным доминиканским монахам, лживым шакалам, алчным прислужникам Папы и Дьявола! А поэтому советую всем вам не совершать никаких движений без моего приказа. Очень советую. И если вы будете плохо себя вести…
