Игорь Огай - Уровень атаки
А тот остался стоять в растерянности. Так могли работать только полные лохи. Выбрать нелакомое место, залезть на чужую территорию, даже не зная имени местного авторитета, свалить, помахав ручкой и не предложив отступных… А ведь Павел до самого конца не верил в то, что его примитивный блеф сработает, и готовился к бою.
Он расслабил хватку на рукоятке «гюрзы» за поясом и повернулся к индианке.
— Ну, что скажешь? Повезло?
— Повезло, — легко согласилась та и выдавила из себя улыбку. — Не думала, что Акар… господин Акарханакан имеет такой вес в преступном мире твоего города.
— Он и не имеет, я солгал. Странно, что они поверили, — Павел с тоской посмотрел в направлении невидимой из этого двора гостиницы, затем в сторону фабрики. — Пошли-ка в мою машину.
— Почему в машину?
— Отвезу тебя к вашим. А твоя пусть отдохнет тут.
— Почему? — этот вопрос адресовался уже спине Павла, и индианка поневоле заспешила следом.
— Потому что ты умудрилась вляпаться в историю, не пройдя по городу и двух шагов. Тебя как зовут?
— Анэтуатхе… Но тебе будет проще звать меня Анна.
— Так. Ты еще и настоящее имя назвала…
— А почему нельзя?
— Будь добра, к следующему выходу в город усвой, что в русском языке есть и другие вопросительные формы, кроме «почему».
— Хорошо. А почему все-таки к нашим? У меня увольнительная до завтрашнего утра.
— Отлично, — Павел остановился около «Лендкрузера» и распахнул пассажирскую дверь. — И где же ты собиралась провести ночь?
— Я предполагала ознакомиться с некоторыми местами, которые вы называете «злачными», потому что пишу исследование на тему «Моральные устои коренного населения ствола вероятностей».
Павел сдерживался целых две секунды, а потом все-таки расхохотался.
— Почему ты смеешься? Я сейчас правильно спросила — «почему»?
Приступ веселья удалось унять не сразу, но вскоре у Павла получилось кивнуть. Вытирая проступившие слезы, он проговорил:
— Правильно. Молодец. Твое начальство в курсе?
— Конечно!
— Ну надо же! Я был лучшего мнения об Акаре.
— Он думает, что практический материал я начну собирать в конце года. Только ведь разумнее сделать это заранее, пригодится к теоретической части доклада…
— Ясно, — Павел перевел дух, настраиваясь на серьезный лад. — Давай в машину. Не обижайся, Аня, поверь, так будет лучше.
Индианка смирилась и забралась на высокое сиденье. Павел захлопнул дверцу, обошел машину и уселся за руль.
— Радуйся, что я сорвал твое… практическое занятие. Иначе изучала бы ты сегодня злачные места, но с другой позиции.
— С какой?
Павел сдержался и не спошлил.
— С позиции обслуживающего персонала. Подготовишь теорию — поймешь, — он вздохнул. — Как маленькая девочка, ей-богу… Вас что, совсем не инструктируют?
— Я не девочка, — Анна отвернулась к окну и изо всех сил постаралась сдержать всхлип, — мне сегодня девятнадцать.
Она закрыла лицо ладошками, но, сообразив, что спрятать слезы не удастся, потянула к себе сумочку. Первым на свет появился дамский «вальтер», потом электрошокер и только за ними носовой платок.
— Если я вернусь раньше… — она шмыгнула носом, — месяц переподготовки. А у меня… — она снова шмыгнула носом и высморкалась, — скоро защита первой главы…
Павел тихо чертыхнулся и хлопнул ладонью по рулю. Ну вот зачем ему еще и чужие проблемы?! Мало было беготни за день? Узнай шеф об этой ситуации — приказ был бы однозначен. Земной отдел хоть и прибавил в весе после ликвидации угрозы атлантам, но не до такой степени, чтобы вмешиваться во внутренние дела рас Ассамблеи. И вообще, велено на фабрику — значит, на фабрику!
Павел решительно повернул ключ зажигания и включил передачу.
— Ничего, — буркнул он, — в следующий раз защитишься.
— У нас следующего раза не бывает.
— Где это — у вас?
— В школе Высшей Политии, — гордость в ее голосе слышалась даже сквозь слезы. — Туда отбор по двести человек на место, а я все равно!.. Только отчисляют за неуспеваемость сразу…
— Значит, думать надо было, когда бралась за тему.
Иной мир, чужие проблемы… Доставить нерадивую студенточку к своим и забыть о ее детских слезах. Глядишь, и благодарность от инков перепадет в актив отдела… Будь дорога свободна, Павел, несомненно, так бы и поступил, но пробка перед съездом на Руставели оставляла слишком много времени на размышления.
— Мама — послом в столице Старого света… — слова индианки становились все менее разборчивы. — Она позора не допустит… Проклянет… Отдаст жрецам…
— В монастырь, что ли? — хмыкнул Павел и осекся, сообразив, что вполне мог угадать.
— Нет, — мокрый платочек в руке Анны почти достиг плотности камня, но она не переставала его комкать. — Хуже.
Джип уже втянулся в поворот, когда Павел почувствовал, что сдается.
— Ладно. От меня ты чего хочешь?
— Пусти меня к себе на одну ночь, — тут же ухватилась Анна. — А завтра отвезешь на фабрику. Или я сама вернусь… И тогда смогу получить новую увольнительную через неделю…
— Чтобы шляться по казино и стрип-клубам? — уточнил Павел.
— Необязательно! Например, я могу позвонить тебе и попросить сделать мне экскурсию…
— Что-о?! — Павел отвлекся от созерцания стоп-сигналов огромной фуры прямо перед капотом джипа и обратил взор на пассажирку.
И вдруг с удивлением обнаружил, что индианка не просто «милая мордашка». Анна была по-настоящему красива экзотической и чуть диковатой красотой коренной обитательницы Южной Америки.
— Надо говорить: «провести экскурсию», — выдавил Павел и откашлялся.
— Хорошо, — согласилась Анна и робко улыбнулась. — Но это, смотря что понимать под «экскурсией»…
Он отвернулся от Анны, уставившись на дорогу перед собой.
Не нужно обольщаться. Эта девочка из другого могущественного мира — ее соплеменники глядят на «жителей ствола» сверху вниз. Ее мама — посол аж в столице какого-то Старого света и скорее сгноит дочь в монастыре, чем отпустит на свидание с землянином. Просто у индианки возникла проблема, и она решает ее подручными средствами.
— Только одну ночь, — обронил Павел. — И никаких экскурсий.
Вывернув руль, он утопил педаль газа, врываясь через двойную сплошную в поток машин на Дмитровке.
Награды атлантов, кроме джипа, вполне хватило бы и на трех-четырехкомнатную квартиру где-нибудь неподалеку от фабрики. Однако, набив карманы пачками долларов, еще в кабинете Эхтинора Тарийского Павел испытал… нет, не разочарование, скорее удивление, насколько равнодушным его оставило неожиданное богатство. Приятно? Да. Но не более того. После сентябрьского инцидента Павлу больше импонировал подход Градобора, который рассматривал деньги лишь в качестве «матфонда операции».
Вероятно, поэтому дальше вялых переговоров с парочкой риэлторов дело не пошло, зато машину Павел купил в тот же день. Мощное и комфортное средство передвижения, при его нынешнем роде занятий, было необходимо, а собственное жилье доставляло бы только лишние заботы в виде уборки и закупки продуктов. Хорошая гостиница, с этой точки зрения, была куда удобнее, особенно, пока шеф соглашался платить за номер.
— Проходи, — Павел распахнул дверь.
— Спасибо. У тебя… — Анна затруднилась сразу подобрать слово, — интересно.
Павел пожал плечами. Ничего особенно интересного в гостиничном номере, пусть даже и хорошем, он не видел. Интересно будет завтра, когда шеф узнает, где ночевала индианка… Пойди потом докажи, что не имел никаких двусмысленных мотивов. И, кстати, не имел ли?
В который раз он выругался про себя. Возникшее еще после первого звонка шефа предчувствие крупных неприятностей не отпускало. Оценивая ситуацию непредвзято, вполне можно было подозревать элементарную провокацию как против Павла лично, так и против отдела в целом. Вот только зачем это инкам?
— Спать будешь в гостиной, на диване, — сообщил он. — Белье закажи сама. Телевизор громко не включай, я сегодня жутко устал. Подъем завтра в семь часов. Все.
— Все? — уточнила Анна и прошлась по комнате. Критически осмотрела предложенное ложе, попробовала на жесткость.
— А чего ты хочешь еще?
— Ну… Не знаю. Все-таки у тебя в гостях девушка. Которая тоже целый день на ногах и без маковой росинки во рту. Я правильно сказала?
— Правильно. Еду можешь тоже заказать, телефон на тумбочке.
Павел повернулся к двери в спальню и только сейчас осознал, что вечер испорчен окончательно и бесповоротно. Упаковка «Гиннеса» и просмотр матча Лиги Чемпионов во избежание искуса в присутствии юной красавицы откладывались на неопределенный срок до следующего свободного вечера.
