Виктор Ночкин - Пищевая цепочка
Камыш склонился над ПДА. Слепой подождал немного, потом вернул «долговцу» «перышко» и ушел в кунг за рюкзаком. Наскоро распрощался с Камышовым и покинул блокпост. «Долговцы» тоже готовились к рейду — проверить, что за стрельбу слышали ночью, — так что расстались без особых церемоний.
Слепой зашагал к «Сундуку» по короткой дороге, через владения «Долга». Дела были окончены, теперь и правда можно отдохнуть, отоспаться. Побездельничать в ожидании позволения возвратиться за Периметр. Солнышко пригревало дорога была пустынна, и с каждым шагом настроение становилось все лучше. Слепой с удовольствием задумался о том, как вернется, как встретится с невестой, как она будет притворно сердиться на него, как он станет — так же притворно — оправдываться, рассказывать про сталкера Петрова, который зарекался ходить по Зоне и решил завязать, но его не выпустили наружу, за Периметр, миротворцы, как Ларик наконец смилостивится и скажет, что прощает в последний раз, потому что он, Слепой, такой дурак, что на него толком сердиться невозможно… А он, Слепой, на это ответит, что последних разов не бывает, последняя только у сталкера Петрова рубаха — потому что он ее никогда не меняет… и Ларик будет смеяться. Потом сталкер поймал себя на том, что от таких мыслей глупо улыбается, и это тоже было так здорово, что его улыбка сделалась еще шире…
* * *Камыш поглядел вслед Слепому, тяжело вздохнул и подумал, что завидовать, конечно, нехорошо… но иногда очень уместно.
— Ладно, — сказал он, — Хижняк, со мной. Чугун пока за старшего.
Двое «долговцев» отправились в глубину ничейной территории. По дороге оба строили догадки, что могло оказаться причиной стрельбы. Вообще-то здешняя округа считалась довольно тихим местом. В нескольких километрах к северу располагалась зона повышенной аномальной активности, то есть там чаще встречались зловредные образования и, следовательно, выше была вероятность разжиться артефактами. Понятное дело, что сталкеры тянулись туда, и «Свобода» норовила подмять земли к северу под себя, там и стычки между группировками случались. А здесь — тишина можно сказать, курорт.
— Говорят, тут неподалеку собачья стая обосновалась, — разглагольствовал молодой сталкер по фамилии Хижняк, — и сюда забредают. А вожак у них — чернобылец, здоровенный, седой совсем, матерый.
— Я слышал, даже пару раз издалека на него глядел, — кивнул Камышов. Оба давно знали о стае с чернобыльским псом, просто молча идти скучно, вот и повторяли в который уж раз одни и те же нехитрые местные байки. — Близко он не подпускает, хитрая бестия. Но если стая насядет на мужиков, то стрельба не такая получается. Псы сразу не нападают, сперва кружат, пугают, дразнят… То есть как бы постепенно все. А тут с ходу несколько стволов…
— Ага, несколько, — с готовностью подхватил Хижняк. — И стихло быстро.
— А как стихло? Мне из кунга было почти не слыхать. Как оно, разом, дружно огонь прекратили или как?
— Ну… не совсем так. Перестрелка вроде как с минуту продолжалась, потом еще одиночные вроде. Но уже издалека, тише. А потом и вовсе смолкло.
— Чернобылец не отступился бы, если уж вывел стаю на охоту. Хотя… кто его знает, мутантскую морду?
Так они прошли пару километров по редколесью, вокруг было спокойно — ни движения, ни громкого звука. Вдруг Хижняк замер и вскинул автомат.
— Что? — Камышов тоже взял оружие на изготовку и повел стволом вокруг, осматривая редкий лес, пронизанный солнечными лучами, бьющими наискосок сквозь прорехи в кронах молодых деревьев. Из-за такого освещения казалось, что лес состоит из светлых и темных пятен. Словно мозаика.
— Собака вроде.
Камыш проследил, куда глядит автомат напарника. Сперва не увидел ничего подозрительного. Потом за кустами мелькнула темно-рыжая спина. Пес брел, опустив морду, и будто не замечал сталкеров. Не похоже на обычную манеру слепых собак. Чутье у них острейшее, мутант не мог не ощутить присутствия людей.
— Подойдем ближе, — решил командир.
«Долговцы» осторожно двинулись наперерез медленно бредущему мутанту. Тот остановился, поднял безглазую морду, повернулся и немного быстрее потрусил прочь, удаляясь от сталкеров. Передвигался пес по-прежнему медленно, будто нехотя. Он убегал, но словно не выказывал страха. Обычно слепые собаки действуют шустро — и когда нападают, и когда спасаются бегством. «Долговцы», разумеется, не могли знать, что пес из стаи чернобыльца настолько оглушен ужасом, что до сих пор не может прийти в себя. Все эмоции, на которые способен мутант, у этой собаки были притуплены, реакции заторможены.
— Странный он какой-то, — заметил Хижняк. — Может, больной?
— Зона его знает. Как по-твоему, мы не слишком далеко прошли?
— Вроде не слишком. — Парень задумался. — Отсюда, если пальнуть, еще будет у нас слышно… Хотя…
— Ладно. — Камыш остановился и сделал пометку на ПДА. Отсюда свернем, продвинемся на север с километр, там снова развернемся, пройдем ближе к блок-посту. Прочешем местность, и если до обеда ничего не найдем, значит, ничего и нет. Обед пропускать неохота.
Сталкеры повернули в северном направлении. Намеченный километр им пройти не удалось.
Сперва Хижняк разглядел в зарослях что-то темное, мохнатое. Находку почти полностью скрывал невысокий, но очень густой кустарник, так что пришлось подойти вплотную и нагнуться, чтобы рассмотреть.
— Что там? — спросил Камышов.
— Еще собака, дохлая. — Младший боец пнул тушу. — Вроде свежая совсем.
— Застрелена?
— Нет, крови не вижу.
Камыш хотел приказать парню отойти на открытое пространство — не то чтобы он что-то разглядел, но интуиция советовала быть внимательнее и соблюдать осторожность. Позвать напарника он не успел. Раздалось хриплое рычание, кусты рядом с «долговцем» будто встали на дыбы — зеленая стена поднялась, пошла волнами, как изображение в телевизоре, если сигнал приходит с помехами. Воздух поплыл вокруг Хижняка, в нем проступили контуры почти человеческой фигуры, налились объемом и цветом. Парень успел заметить движение, однако кровосос был быстрее — длинная когтистая лапа смахнула молодого сталкера в кусты, Камышов вдавил спусковой крючок. Кровосос оказался вполоборота к нему, очередь легла поперек широкого корпуса мутанта от поясницы до плеча, монстр отлетел, сбитый пулями с ног. Камыш шагнул следом, поливая огнем заросли, в которые канул кровосос. Шорох листьев и треск стали удаляться. Мутант получил хорошую порцию свинца — достаточную, чтобы убедить его, что он связался не с тем противником, но слишком малую для того, чтобы лишить подвижности.
Камыш вломился в кусты, отшвыривая автоматом гибкие ветви, пролетел сквозь зеленый хаос и вывалился по другую сторону колючей преграды. За деревьями — уже далеко — мелькнул прозрачный силуэт, по которому из пулевых отверстий ползли коричневые потеки. Мутант удалялся широкими скачками, раскачиваясь и размахивая лапами на бегу. Гнаться за ним было уже бессмысленно, если кровосос решил убраться — значит, на этом бой окончен. Некоторое время он будет неопасен, забьется в какую-нибудь нору и пересидит, пока затянутся раны. У кровососов это занимает не больше суток, завтра он снова выйдет на охоту.
— Хижняк, ты живой? — позвал Камышов.
— Я в порядке. — Кусты зашевелились, боец на четвереньках выполз из-под нагромождения веток. — Просто не успел сообразить. Чего это он на нас напал? Я думал, мы здесь их уже научили держаться подальше, когда по двое идем.
— Я тоже так думал.
— Может, молодой? — Хижняк медленно поднялся.
— Или не хотел нас к добыче пускать, — предположил Камыш. — Из-за одной собаки он бы не стал так злиться. Ну-ка пойдем глянем. Давай за мной и по сторонам посматривай.
— Сам знаю…
— Знал бы, тогда б кровососа не подпустил.
Теперь сталкеры шли медленнее и держались подальше от подозрительных зарослей, где могла бы затаиться опасность. Камыш резонно полагал, что те, кто стрелял нынешней ночью, вряд ли оставили бы следы в густом кустарнике. Так что «долговцы» брели от поляны к поляне, разглядывая мозаику темных и светлых пятен, в которую превратило лес утреннее солнце. На одной из полян нашли погасший костер. Хотя прогоревшие угли уже успели остыть, ясно было, что стоянку бросили совсем недавно. Возле кострища валялись консервные банки, промасленная бумага — все свежее. Обнаружилось несколько гильз. Камыш поднял одну, понюхал.
— Еще не выветрился запах. Здесь ночью стреляли, точно.
— А куда ж народ делся? Ни тел, ни снаряги.
— Угу и костер бросили. Идем поглядим за кустами. Если была перестрелка, отыщем место, где нападавшие стояли.
Сталкеры осмотрели кусты у края поляны, потом прошли еще дальше, еще — они раз за разом обходили брошенную стоянку, постепенно увеличивая радиус. Хижняк разглядел пригоршню гильз — как раз там, где и следовало ожидать. Стрелок прятался за толстым кленом от тех, кто расположился у костра.
