Юрий Козловский - Особый район
Леонтьев жестом фокусника загнал «батарейку» в рукоять ножа и торжественно сказал:
— Вот!
Закругленный клинок мелко-мелко завибрировал и засветился желтым светом, отчего стал похож на детскую игрушку, которыми в последние годы заполонили рынок шустрые китайцы. Володя взял со стеллажа короткий кусок стального шестигранника и приложил к нему режущую кромку ножа. Без видимого усилия она погрузилась в сталь, и от шестигранника отвалился ровный кусочек толщиной с монету. За несколько секунд Леонтьев нашинковал десяток ровненьких шестиугольников и положил переставший светиться нож на стол. Взял два кусочка металла, срезы которых сияли, как отполированные, сложил их вместе и протянул Незванову:
— Попробуйте, разорвите!
Иван Петрович подковырнул ногтем чуть сдвинутый по оси шестиугольник, но оба кусочка намертво сцепились друг с другом, казалось, составляя единое целое.
— Представляете, какая чистота поверхности! — восхищенно сказал Леонтьев. — На молекулярном уровне! Такой чистоты ни на одном станке не добиться! Но и это еще не все!
Он взял в руку нож, снова засветившийся тем же желтым светом, и приложил его к своему запястью, так быстро, что Незванов с Мюллером не успели ничего ему сказать. И — ничего не произошло. Володя отнял лезвие от руки, на которой осталась лишь едва заметная вмятина, тут же разгладившаяся, и сказал:
— Эта штука умеет отличать живое от неживого. Деревянные вещи — пожалуйста, — и он легко отрезал тонкую полоску от линейки. — А попробовал на живом дереве — бесполезно, не берет! Специально, наверное, так сделали, чтобы оружием не могла служить.
— Ну, и что говорит по этому поводу твоя теория? — спросил Незванов у Мюллера. — Где питекантроп раздобыл такое чудо техники? А наконечник копья, видел, из чего сделан?
— Я вижу только одно объяснение, — ответил Альберт Генрихович. — Значит, наша цивилизация не первая на Земле. Судя по этой вещичке, та цивилизация, что была до нас, достигла больших высот, во всяком случае, мы такого делать еще не научились и вряд ли скоро научимся. Но что-то с ними произошло, война или какой-то катаклизм, и цивилизация погибла. А пришедшие к нам люди — одичавшие потомки создателей этого ножичка. Одно только не вяжется — откуда питекантроп взялся? Может быть, это просто тупиковый путь эволюции, и потом они просто вымерли?
— Может быть, может быть, — задумчиво сказал Незванов, взяв у Леонтьева нож и внимательно рассматривая его. — Слушай, а как ты его включаешь? Что-то я не вижу, на что здесь нажимать.
— А вот это и есть самое интересное! — с таинственным видом сказал Володя. — Нажимать ни на что и не надо! Я просто приказываю про себя: включись! — и он включается…
Часть вторая
В поисках выхода
Глава 1
Конец древней трагедии
Почти до самого ледохода Валера Седых с друзьями Парамоновым и Евтушенко и еще две группы по три человека, одну из которых возглавил лично Альберт Генрихович Мюллер, а вторую Стас Сикорский, обшаривали район в поисках гипотетического второго выхода, но успели обследовать меньше трети всех притоков, ручьев и ручейков. Их было слишком много, и далеко не везде можно было проехать на снегоходе. К тому же сбивала с толку невидимая граница. Идешь, идешь и вдруг оказываешься в исходной точке. К концу зимы мужики уже падали с ног, но, несмотря на то что ничего найти им не удалось, ни один из них не дезертировал, хотя никто не принуждал их лазить по горным перевалам. Настолько заразителен оказался фанатизм Мюллера.
Когда побежали ручьи и передвижение по льду реки стало опасным, им пришлось вернуться в поселок на вынужденный отдых. Посовещавшись, решили, после того как сойдет паводок, разбить местность на квадраты, поделить их между собой и продолжить поиски там, куда можно добраться посуху.
За то время, что они мотались по горам, на прииске произошло немало интересных событий. Две гостьи из прошлого, встреченные Валерой Седых и его друзьями у временного перехода при самых трагических обстоятельствах, на удивление быстро вписались в новый для них мир, привыкли к благам цивилизации и даже не без удовольствия стали потихоньку ими пользоваться. Старшую из женщин звали Гая, младшую — Дона. Местному полиглоту Саше Армашу удалось осилить их язык, оказавшийся, к его удивлению, вовсе не таким уж примитивным, чего он вполне обоснованно ожидал от языка первобытных людей. Кроме того, в нем встречались совершенно непонятные слова, для которых Саша не смог подобрать эквивалента ни в одном из знакомых ему языков. Как он ни бился, но понять, что они означают, так и не смог. А женщины, беспомощно пожимая плечами, не могли найти в новом для них мире предметов и явлений, которые обозначали эти слова.
А еще Армаш сумел обучить их русскому языку, и к возвращению разведчиков они, пусть и через пень-колоду, но уже изъяснялись с окружающими и даже полюбили общение с поселковыми женщинами, которым без особого труда удалось приучить обеих к нижнему белью и современной одежде. И еще им очень понравилась парная баня, куда они готовы были ходить хоть каждый день.
Проспав после возвращения из поискового рейда почти сутки, Мюллер затащил к себе Армаша вместе с обеими пришелицами из прошлого и устроил им форменный допрос, затянувшийся до позднего вечера. Он вытянул из побаивающегося его, не слишком образованного Саши все жилы, заставляя его переводить такие слова и понятия, о которых тот никогда не слышал, но к вечеру узнал о том мире, откуда пришли женщины, достаточно, чтобы прийти в состояние сильного возбуждения. Отпустив измученных гостей, он с головой зарылся в свои книги, расшвыряв их по всей квартире, и не спал до самого утра, что-то в них выискивая.
Утром он примчался к Незванову и выложил ему такое, от чего Иван Петрович пришел в полное недоумение. Если бы он своими глазами не видел живых мамонтов и питекантропа, то решил бы, что Мюллер просто морочит ему голову, излагая сюжет чьего-то фантастического рассказа.
… Люди жили на этой Земле всегда и вели свою родословную от богов, которые жили здесь еще раньше. Боги были всемогущи и однажды, желая лишний раз доказать это, решили превзойти сами себя, улучшив собственную породу. Но результат оказался плачевным, между ними и их созданиями, которые назвали себя новыми богами, развязалась страшная война, длившаяся много-много лет. Когда стало понятно, что никто не сможет одержать в этой войне победу, новые боги уронили на Землю одну из двух лун, и старый мир был разрушен. Старые боги лишились всемогущества и бессмертия, и их потомки превратились в обыкновенных людей. А новые боги, не желая больше видеть изуродованную ими же Землю, ушли на небо и навсегда затерялись среди звезд.
Люди уже не имели той силы, которой отличались их всемогущие предки. Они не могли силой слова рассеивать тучи или вызывать дождь, не могли мгновенно перемещаться в любой конец Земли, и дальние края стали для них полузабытой прекрасной сказкой. О великих предках напоминали лишь немногие сохранившиеся чудесные вещи, которыми можно было обрабатывать камни, да блестящие твердые предметы, годные для изготовления оружия. Земля была тучна и обильна живностью, и людей на ней становилось все больше. А потом с ночной стороны стали надвигаться льды и, отступая от них, пришли волосатые существа, похожие на людей, но не люди. Они были сильны, вооружены дубинами и каменными топорами и поедали все, что растет и шевелится, включая не только захваченных в плен врагов, но и убитых из собственного племени. Легенды говорили, что род волосатых был выведен богами из неразумных животных и предназначался для выполнения тяжелых и грязных работ, которые боги брезговали делать сами.
Завязалась новая кровавая война, теперь между людьми и волосатыми, и растянулась она не на одно поколение. Враг был силен, но людей было больше, и они одерживали верх. Самцов волосатых обращали в рабство, а самок безжалостно уничтожали. Пленники постепенно возвращались к предначертанному им богами состоянию. Они тупо и покорно делали всю черную работу, а люди совершенствовались в искусстве боя и время от времени устраивали набеги на соседние народы, потому что одних только пленных волосатых уже не хватало для обслуживания их потребностей, и нужны были все новые и новые рабы. Сами же люди постепенно отвыкли от монотонного повседневного труда, который стал считаться чем-то унизительным. Достойными свободного человека занятиями считались лишь война и охота.
Правда, время от времени волосатых рабов вдруг охватывали приступы бешенства, и они убегали от хозяев, стремясь при этом захватить с собой любую попавшуюся под руки женщину, будь то зрелая мать семейства или совсем молоденькая девочка. Обычно таких беглецов ловили и убивали без всякой пощады, но некоторым удавалось укрыться в труднопроходимых горах, где они сбивались в стаи и совершали новые набеги на поселения людей, уводя с собой все новых и новых женщин…
