Макс Острогин - Здравствуй, брат, умри
Кстати, а сам вирус откуда? С подледного озера! Из Антарктиды. Эти атлантисты могли вполне сесть на свои подводные лодки, подплыть к Антарктиде снизу, и снизу же добуриться до этого самого озера Восток 18, выпустить вирус специально…
Теперь уже никогда не узнаешь.
А они очень на подводных жителей походили. Страшные чудища подводные, я как-то раз почти видел водяного, очень похож. Только водяной, конечно, ростом поменьше раза в два и хвост у него рыбий, а у этих никакого вроде как хвоста не наблюдалось.
Другие…
Нет, какие еще другие, другие они все-таки как люди, наверное, а эти просто…
Не знаю даже…
Все это я быстро так продумал, буквально за минуту, после чего принялся наблюдать, что происходит на пляже.
Диких прибыло. То и дело из прибрежных кустов вылетали взлохмаченные дикие, пришельцы пинали их, сбивая в кучу. Пришельцев тоже прибавилось, я сосчитал — четырнадцать штук. Четырнадцать черных тварей. Вместе они смотрелись жутко так, потусторонне, подводницки…
В борту машины открылся люк. Такой же огромный, как и все остальное в этой машине. Твари принялись переглядываться и, кажется, вроде как даже переговариваться. Во всяком случае, я слышал какие-то звуки. Буль-бульк, точно в воду камушки посыпались, подводная речь…
Тварь, стоявшая у берега, схватила вдруг ближайшего дикого, завалила его на спину и поволокла к машине. Это мне что-то напомнило, правда, я сразу не уловил что, так мелькнуло где-то в задней части головы. Пришелец подтащил дикого к открытому люку этой колесной машины и зашвырнул внутрь. Дикий попытался тут же выскочить, но тварь стукнула его наотмашь по лицу, дикий влетел обратно и больше не показался. Удар был слишком уж сильным, мог сломать шею запросто, вряд ли дичара после поднялся бы.
Пришелец выкрикнул что-то победное, и его дружки принялись хватать остальных диких, гнать их к своей машине и забрасывать в люк. Твари делали это быстро и умело, так что я подумал, что у этих длинных подводников есть большой опыт по подобному заталкиванию.
Дикие почему-то почти не сопротивлялись. Обычно они дерутся как бешеные, кусаются, царапаются, лягаются, бодаются, что только не вытворяют, а тут как пришпиленные себя повели. Наверное, эти шагающие яблони их очень испугали. Я бы сам таких испугался — это точно, но нельзя же и так безропотно себя вести? Швыряют как котят каких-то…
Продолжалась довольно долго эта загрузка в люк, я даже удивился — вездеход был просто какой-то ненасытный, безразмерный изнутри. Некоторые дикие высовывались, правда, но пришельцы тут же лупили их по головам, и те исчезали.
Пришельцы мне уже совсем что-то не нравились. Вылезли из своей Атлантиды и уже ведут себя как у себя дома! А тут как дома должны себя чувствовать только я и люди. А эти твари тут совсем ни при чем!
Я нащупал огнестрел. Бесполезно. Патронов почти нет. К тому же я не уверен, что дробь сможет их пробить, по-моему, этих тварей можно взять только из какого-нибудь там ракетомета… Кумулятивным снарядом. И то только если в упор.
Количество диких тем временем сокращалось: если раньше они распространялись на весь пляж, то теперь занимали едва ли четверть его. Они дрожали. Было не очень холодно, но они тряслись, я видел, я даже слышал, как стучат их зубы, так мне казалось.
И вдруг какой-то дикий решился. Сначала он сделал шаг, и этого никто не заметил. Он сделал еще шаг. А потом резко прыгнул в сторону и большими скачками понесся к реке, разбежался и прямо с песка прыгнул в воду.
Я уже говорил, что дикие не умеют плавать. Этот тоже не умел. Он речку перебредал. По пояс, по горло, дальше он начал подпрыгивать, то погружаясь, то выныривая, отплевываясь черной торфяной водой. Захлебывался, но шел, упорный.
Твари не поспешили за беглецом. Он почти уже добрался до моего берега, выручился уже почти, коснулся глины, и тут одна из тварей обратила на него внимание. Она гугукнула непонятное, подошла к воде. Подняла что-то черное, оружие какое, что ли. Направила его в сторону дикого. Как оно стреляло, я не понял. Тварь целилась, я смотрел на нее. Потом она опустила оружие, отвернулась, и я взглянул на реку. Дикого больше не было. Он исчез. Пропал, точно растворился. Я даже подумал, что его на самом деле растворили, что это оружие — подводный растворитель, растворяет все, что попадается…
Дикий всплыл ниже по течению. Он стукнулся о торчащую из воды корягу, перевернулся, как полено, течение неожиданно сильное после омута толкнуло его к отмели, так он там и остался. Лежал.
Тварь его убила. Как, не знаю, но убила.
Остальные твари не обратили на это никакого внимания, продолжали свою работу — забрасывали дичар в машину. Без злобы, в общем-то, с равнодушием, устало. Дикие не влезали, внутренности машины были уже заполнены, в люке виднелись грязные спины, через край высовывались руки и ноги, каждый вброшенный внутрь дикий падал на других диких. И тогда твари стали их заталкивать. Заталкивать и втрамбовывать. С крыши машины были извлечены приспособления, похожие на гигантские ложки, две твари устроились по сторонам от люка и принялись этими ложками трамбовать вонючек.
Дикие визжали. Но уже не так громко, уже придавленно. Я вдруг представил: сейчас твари надавят посильнее, и из-под днища машины потечет розовый сок. Мне стало страшно.
И одиноко. Я был один. Единственный человек на целой планете. И против меня все. Звери, дикие, теперь еще эти твари. Все против меня. А за меня никто. Даже Волка нет, ушел. А новый Волк еще маленький, его надо еще вырастить…
Я вспомнил про Волка. Нельзя ему долго лежать связанным, лапы могут и онеметь, начнется омертвение. А если начнется омертвение, придется Волка утопить, ну, чтобы не мучился. Искать еще одного Волка не хотелось, да и где его теперь найдешь, твари всех животных в лесу перепугали. Так что Волка надо беречь. И надо уходить. А потом уже думать, что делать дальше.
Я еще раз взглянул на противоположный берег. Чтобы запомнить и убедиться — не снится мне все это, нет, не снится, на самом деле все так — подводная страшная жаба, водяные, этой жабе прислуживающие, несчастные глупые дикие, которых жабе скармливают…
Губу себе прикусил. И не проснулся. Все было тут, в каких-то метрах от меня, я бы мог дострелить до всего этого из арбалета.
За спиной затрещало, я резко обернулся и увидел, как разом зашевелились кусты, как еще не успевшие опасть листья посыпались. Я мгновенно прыгнул в сторону, сжался, втиснулся между двумя кочками и распустил маскировочную косынку.
Секунду спустя через куст шиповника перешагнула тварь, и я увидел ее вблизи.
Она была огромна. Мне показалось, что под три метра, не знаю, со страху это вышло или на самом деле. Высокая, широкоплечая, сутулая, лапы чуть ли не до земли, из-за плеч поднимается горб. Вся шишковатая и корявая, голова серая, гладкая и страшная, черные круглые глаза, вместо рта длинный и толстый хобот. Тварь тащила за собой диких. На веревке. Как баранов. Не знаю сколько, не успел сосчитать. Многих. Успел заметить рыжего. Того самого. Он тащился последним. Хромал здорово, ножка болела. Но вообще живой. Глазищи такие злобные.
Опять. Опять этот рыжий. Будто мы связаны как-то с ним. Какой-то ниткой невидимой, сказочной…
Дикие были уже совсем никакие. Еле ноги передвигали. Приглядевшись, я обнаружил, что это не веревка совсем, а что-то вроде троса с петлями. А в каждой петле шея дикого. Шеи уже до крови стерты.
Тварь остановилась, тряханула своим хоботом, огляделась. Я вжался в кочки посильнее, не в кочки уже, а в землю. Тварь меня не заметила. Она шагнула к березе и прикрепила к ней трос, а сама принялась спускаться к реке.
Дикие упали на землю. Они ничего не делали, просто сидели, а некоторые лежали. Даже рыжий, упрямая тварь, тоже лежал.
Я поднялся. Опять зачем-то. Мог бы скрыться, но поднялся, выбрался на свет.
Дикие увидели меня. Шарахнулись, трос натянулся, они попадали. А оно и понятно — меня тут надо страшиться, меня, а не каких-то там водяных, не каких-то там болотных! Я тут главный!
Рыжий вот, сволочь хромоногая, не шарахнулся. Оскалился. Зубов у него совсем не осталось, видимо, выбили. Ненавидел меня.
— Тихо, вонючки, — прошептал я. — Тихо.
Подошел к березе, к которой тварь прицепила трос. Трос был зацеплен на обычный карабин, даже без замка всякого, дикие, если бы они не были такими безмозглыми и тупоголовыми, могли сами вполне этот карабин отстегнуть. Но ума у них не хватило, конечно. Дичары.
Я отстегнул карабин и сбросил трос.
— Бегите, — махнул я рукой на диких. — Вон пошли, вонючки!
Первым очухался, конечно, рыжий. Прыгнул диким прыжком в кусты, исчез мгновенно, растворился в кустах, собака, даже нога не помешала. Остальные сидели, как пни, глазами своими бессмысленными ворочали.
— Пошли вон! — Я схватил подручную палку и огрел ближайшего дикого.
