Вадим Панов - Мистерия мести
— Всё для тебя, ma chere.
II
Вечернее пробуждение было тяжёлым и сумбурным, как обычно. Тело переполняла свежая кровь и энергия, но на душе (если считать, что она у масанов, конечно, есть) было паршиво.
Привычным судорожным движением Магнус потянулся к Розе, будто проверяя, на месте ли она. И тут же беззвучно рассмеялся собственной глупости — вряд ли он смог бы расстаться с Амулетом, даже если бы захотел. Кстати, иногда ему действительно казалось, что хотел, но кардинал уже несколько лет не был уверен ни в чём.
Впрочем, образ светловолосой масаны, всплывающий из глубин памяти, которая заботливо затемнила множество подобных лиц, понемногу уступал место волнующему предвкушению ночи.
Это был один из тех вечеров, ради которых Магнус оставался в Венеции, рискуя жизнью и Амулетом Крови. Один из вечеров, ради которых он продолжал мелькать в человском так называемом свете, рискуя выдать себя собратьям. Вечеров, наполнявших потерянную и хаотичную жизнь кардинала смыслом.
Балы, которые каждую седьмую ночь устраивала одна из семей с громкой фамилией, славились роскошью и имели большой успех. Неиссякающий поток гостей, постоянных и новых, играл кардиналу на руку — в толпе было проще затеряться, хотя это не мешало ему всегда безошибочно находить её.
В этот вечер она обнаружилась в окружении юных прелестниц из богатых семей. Они щебетали с ней о чём-то, или по крайней мере пытались, хотя Магнус знал, что это не в её манере. Кардинал увидел её со спины, но сразу понял, что ошибиться не мог.
В кругу человских девиц она выделялась не столько светлой кожей, сколько осанкой. Ни собранные в изящную причёску мелкие кудри смоляного цвета, ни переливающееся складками платье с глубоким вырезом не могли скрыть тренированного воина. Магнус видел настороженность в изгибе лопаток и скрытую силу в небрежном жесте, которым тонкие пальцы держали бокал, но находил в них не опасность, а удивительную притягательность.
— Доброй ночи, синьорина.
Девушка обернулась. Чёрная бархатная полумаска с хищным клювом оставляла на виду лишь глаза и подбородок, но этого было достаточно, чтобы удостовериться: масан не обознался. Судя по улыбке, в которой растянулись карминные губы, кардинал был также узнан под маской.
Бланка Робене протянула Магнусу руку для поцелуя, отвечая на приветствие и соблюдая обычай. Её кожа была прохладной и пахла дождём и пионами.
— Позволите пригласить вас на танец?
— Разумеется, синьор.
Когда они заняли исходные позиции, чуть склонившись друг к другу, словно куклы в часах на ратуше, в глазах обоих отражалось удовольствие от этой игры на публику, от владения общей тайной, искреннее упоение ею.
Когда же зазвучала музыка, невольно дополняемая шелестом юбок роскошно одетых дам, и эта пара, как все остальные, влилась в общий поток танца, повторяя вместе со всеми несложные ритуальные движения, время для них пошло в обычном ритме.
Магнус наслаждался той непринуждённой лёгкостью, с которой двигалась его партнёрша. Он в который раз поймал себя на мысли о том, что она одинаково хороша и в танце, и на поле боя. Именно эта мысль пришла ему в голову, когда он впервые увидел её во второй ипостаси.
Но не сразу. В первую секунду, увидев девушку в тёмном колете и широкополой шляпе, Магнус почти принял её за юношу, но приятные округлости бёдер не заметить было трудно. Впрочем, такие детали он тоже смог разглядеть лишь какое-то время спустя, а в первую секунду, почувствовав остриё клинка, опасно упирающееся в основание затылка, кардинал познакомился лишь с едва уловимым запахом дождя и пионов и голосом, угрожающе предупредившем на испанском:
— Я знаю, кто ты.
По источнику звука масан определил, что напавший заметно ниже его, а потому, скорее всего, и уступает в комплекции, хотя способность подкрасться незаметно кардинал оценил.
— Тогда тебе следует знать и то, что ты умрёшь раньше, чем исполнишь задуманное, и мне для этого не потребуется даже поднять руки, — ответил он на том же языке.
— Сомнительно.
Незнакомец обошёл Магнуса по дуге, оказавшись незнакомкой, но также продолжая направлять остриё клинка ему в горло. Кардинал безумного клана был уверен в своей безопасности, но не двигался с места, в первую очередь из любопытства. Его заинтересовал не только внешний вид масаны с горящими глазами, но и её оружие.
Кинжал длиной в локоть имел какой-то броский декор, который трудно было разглядеть под собственным подбородком. Зато непривычной формы рукоять, которую рука в перчатке сжимала в кулаке перпендикулярно лезвию, не заметить было трудно. Магнус был абсолютно уверен в том, что такого оружия раньше не встречал, а повидать на своём веку успел немало.
— Чего ты хочешь?
— Я бы на твоём месте отвечал быстрее, — вклинился в разговор низкий неприятный голос, чей обладатель был уже носителем местного наречия.
Ни Магнус, ни девушка не повернули головы, но первый попытался оценить обстановку боковым зрением и понял, что в довольно узком переулке собралось слишком много народу. Голос принадлежал высокому Гангрелу с орлиным профилем и неприятной улыбкой (нынче Магнус узнал бы старого знакомого по трактиру). Одновременно с ним между домами возникли ещё две беловолосые фигуры, и, надо сказать, кардиналу это переставало нравиться.
— Тебе какое дело? — внезапно подала голос масана, используя на сей раз литературный итальянский.
— Я как раз это хотел спросить у тебя. Какое тебе дело до Малковского изгнанника?
Гангрелы приближались, не делая резких движений.
— Перед тобой я точно не собираюсь отчитываться.
— Что ж, тогда можешь закончить то, что начала, а мы тебе скажем большое спасибо…
Масаны подошли уже достаточно близко, но в этот момент девушка резко развернулась, всаживая свой нож в горло одного из головорезов, отчего тёмная жидкость хлынула на её бледную ладонь, забрызгав лицо и одежду.
— Какого?.. Я думал, ты собираешься убить его! — воскликнул вожак, хватаясь за собственное оружие.
— А я передумала.
Точные, идеально выверенные движения. Шаг в сторону — и назад. Они двигались спиной друг к другу, сохраняя положенную для танца дистанцию, но оборачивались немного чаще, чем того требовала музыка, чтобы понимающе взглянуть друг другу в глаза.
Бланка, Бланка…
Следующие несколько минут на тихой венецианской улочке царило необыкновенное оживление. Магнусу пришлось взять на себя молчаливого противника, хотя в худощавом он безошибочно определил более опасного и предпочёл бы сам с ним разобраться — отчего-то ему не хотелось смерти незнакомки, мгновение назад угрожавшей клинком ему самому…
Кардинал был прав — в отличие от своего широкоплечего дуболома, которому Малкавиан довольно быстро свернул шею, обладатель запоминающегося профиля был искусным фехтовальщиком, и его повадки, кроме прочего, выдавали осторожного убийцу. Потеряв обоих помощников, Гангрел быстро оценил ситуацию — виртуозно отбивая стремительные колющие атаки девушки, направленные в живот и горло, он сделал несколько шагов назад по бордюру, качнулся, будто потеряв равновесие, но вместо того, чтобы упасть, резко присел, проводя атаку на уровне колен масаны, которую спасла от раны только реакция, но удержаться на ногах ей не удалось.
— Что ж, в другой раз. Arrivederci! — Гангрел подпрыгнул, ухватившись за перила узкого моста над каналом, проворно подтянулся и был таков.
Масана с нескрываемой досадой на лице подняла и отряхнула свою шляпу, потерянную при падении. Магнус рассматривал её с интересом. Интуиция подсказывала, что вроде бы надо о чём-то поговорить.
— Любопытное оружие.
— Это катар, — девушка не без гордости продемонстрировала кинжал, декорированный золотой насечкой. Нажала что-то на рукояти — и от основного клинка в стороны разошлись два дополнительных лезвия. — Хорош для непонятливых кавалеров.
— Красивое оружие. Но грязное.
Масана фыркнула.
— Нам ли бояться крови?
Магнус заглянул в чуть раскосые блестящие глаза:
— Кто ты?
— Бланка Робене.
Тогда он подумал ещё, как странно это имя сочеталось с её чёрными как смоль волосами.
Они разминулись, выходя на завершающую череду движений. Сошлись снова, едва соприкоснувшись ладонями, и вот замерли в глубоком поклоне. Возможно, ритмичные уличные пляски сейчас значительно ярче отразили бы их стремления, нежели чинная дворцовая музыка, но именно в эту секунду музыка была второстепенна.
— Благодарю, синьор.
— Для меня это честь… Вы знаете.
Её обнажённая кисть мягко выскользнула из его ладони, оставляя веер. Веер — значит, завтрашняя встреча должна состояться на полузабытом постоялом дворе по улице Верди. Что ж, так тому и быть.
