Егор Чекрыгин - Странный приятель
— Надеюсь, что кредонцы тоже будут настолько любезны, чтобы дать этот час нам, — проворчал в ответ Бид. — Даже мне впервые придется драться при таком превосходстве вражеских сил. Им достаточно просто подойти на мушкетный выстрел и дать один залп. Все, что потом от нас останется, можно будет собрать веником и выбросить за камень. Потому полковник и позволил убедить себя поверить в твои затеи, что помочь нам может только чудо.
— Оно обязательно будет! — сказал Готор с твердостью, которой, однако, сам не испытывал — очень много разных случайностей могло помешать задуманному.
Реально оценивая соотношение сил, кредонцы не торопились. Пока остальная армия обходила кучку самоубийц с четырех сторон, перед холмом неспешно вытянулась в линию парочка полков кредонских стрелков, а на холм начали поднимать пушки и припасы к ним.
И вот прозвучали первые, пока только пристрелочные залпы пушек. Вот несколько ядер уже перерезали линии королевских гренадер, оставив за собой ошметки человеческой плоти и вопящих от боли раненых. Вот ядра начали ложиться точнее и чаще. А лицо полковника оу Дезгоота, которому общим решением была доверена честь командовать обоими полками, исказила гримаса разочарования и недовольства. И он уже было приготовился отдать приказ отодвинуться от холма, пока еще их не обложили со всех сторон…
И тут свеча, зажженная в отдельной, прикрытой сверху плетеной корзинкой и пучками травы («Чтобы доступ воздуха был», — пояснил Готор) ямке, наконец догорела больше чем до середины и подожгла облепленную порохом по методу все того же Готора веревку. Шипящая змейка пробежала вдоль искусно вырытой канавки, также закрытой сверху досками, оторванными от телег (за этот этап Готор переживал больше всего), и хорошенько замаскированной сверху с помощью самых опытных разведчиков Бида. Змейка нырнула в бочонок с порохом… чтобы доказать, что Готор немного ошибся.
Понимая, что артиллерии у противника нет, к обустройству батареи кредонцы отнеслись спустя рукава. Никто не стал останавливать пороховые возы на достаточно безопасном расстоянии, чтобы потом подносить бочонки с порохом на позиции по мере использования старых запасов. Обоз просто подогнали к склону холма, на котором установили батарею, и начали подавать боеприпасы к пушкам едва ли не с телег…
И тут в ложбинке, к которой пушкари подбегали, чтобы наполнить из бочек картузы с порохом, раздался мощный взрыв. Будто какой-то игривый бог топнул ногой, и земля затряслась с такой силой, что люди не удержались на ногах и даже перевернулось несколько пушек. А затем этот бог еще и дунул, словно малых таракашек, сметая пушкарей с их позиции. Но этим дело не закончилось. Разлетевшиеся во все стороны горящие обломки попали на перевернувшиеся возы с порохом, и те тоже начали взрываться…
Пушкарей и обозной команды просто не стало. Камни, комья земли, горящие обломки телег, куски тел и даже одна маленькая пушка долетели до стоящих в полусотне саженей перед батареей кредонских солдат, убив и покалечив многих из них. Кое-что долетело даже до тооредаанцев, находившихся гораздо дальше.
— Вперед! — заорал полковник оу Дезгоот еще, кажется, до того, как окончательно смолк грохот взрыва. И, поняв, что даже сам с некоторым трудом слышит свой голос, ринулся в атаку, увлекая за собой знаменщика и охраняющую эту святыню команду капралов.
Солдаты его полка привычно ринулись за своим командиром, а следом побежали и гренадеры Пятнадцатого.
Остановившись шагах в пятидесяти от растерянного и пребывающего в шоке противника, полковник начал отдавать команды. Его мало кто слышал, но офицеры знали свое дело, спешно выравнивая ряды. Палки капралов не напрасно столько лет гуляли по спинам солдат, и не зря те часами отрабатывали приемы с оружием, доводя их до автоматизма. А замешкавшихся или растерявшихся гренадер капралы быстро приводили в разум.
Фитиль раздуть. Полки открыть. К плечу. Целься. Пли!
По противнику прошелся свинцовый ливень. Первый ряд опустился на колено, и над его головами отстрелялись два следующих.
Последовала команда, и гренадеры ринулись на врага в штыковую. Все, что осталось от некогда стройных полков кредонских мушкетеров, было смято и обратилось в бегство. Бежали все, кто сохранил ноги и силы для бега.
— Ренки, не увлекайся! — рявкнул Готор своему молодому товарищу, видя, с каким упоением тот, выхватив шпагу, бросился на противника. — У нас другая задача!
— Но… — запротестовал остановившийся Ренки, возмущенно раскрывая рот, словно вытащенная на берег рыба, еще чующая близость родной стихии. В кои-то веки потомку древнего воинственного рода удалось ощутить себя не шахматной фигурой, которую равнодушные к ее чувствам игроки двигают по доске, не мальчиком на побегушках при полковнике и подметальщиком при штабе, а воином, к стезе которого его готовили с младых ногтей. Но Готор был прав. Да и команды, которые уже отдал полковник, повторенные офицерами и капралами, не оставляли особого выбора. Надо было строиться и уходить на новую позицию.
— Я проверю, как там все, — доложил Готор лейтенанту Биду, получил одобрительный кивок, и вся его команда бодро потрусила впереди армии.
Солнце стояло высоко, словно бы напоминая, что день еще далеко не закончен, а одержанная победа — это лишь один из эпизодов сражения, в котором, скорее всего, тооредаанским гренадерам предстоит погибнуть.
— Что там случилось? — вежливо спросил полковник Одовеек, склонившись над носилками, на которых лежал генерал оу Расчаак.
— Проклятые пушкари… — прошептал тот, пытаясь невидящими глазами разобраться в скоплении цветных пятен, в которое внезапно превратился весь окружающий мир. — Кажется, они взорвали сами себя…
Генерал и его свита, как оказалось, выбрали не самое лучшее место для наблюдения за развитием битвы. Хотя поначалу склон холма, на котором стояла батарея, выглядел в глазах командующего именно так.
Впрочем, судьба в какой-то степени была благосклонна к оу Расчааку. В отличие от большей части своей свиты он остался жив, взрывной волной его скинуло с холма и хорошенько протащило по камням Зарданского плоскогорья. И даже более того — среди бегущих солдат Кредона нашелся один дельный сержант, заметивший генеральский погон и сумевший избавить израненного полководца от позорного плена, вынеся его тело с поля боя.
— Полагаю, мне стоит взять дальнейшее командование на себя, — вежливо, но твердо продолжил полковник Одовеек, мысленно уже примеривая генеральский погон на свое плечо. С оу Расчааком он, конечно, приятельствовал уже много лет, но старое знакомство — еще не повод упускать возможность продвинуться по карьерной лестнице.
— Бери… — Кажется, генерал даже попытался кивнуть, отчего едва не лишился сознания. — Добей этих сволочей!
— Боюсь, что сначала их придется догнать, — хмыкнул Одовеек. — Мы весьма старательно загоняли их в бутылку, но они смогли воспользоваться моментом, когда выбило пробку. Но можешь не сомневаться, мы догоним, и к сегодняшнему закату они все будут мертвы.
Как ни желал полковник Одовеек поскорее воплотить свое обещание в жизнь, он не спешил… Это вообще было одним из главных уроков, которые преподала ему долгая служба в кредонской армии, — не спешить, когда в этом нет необходимости. Но и не зевать, когда обстоятельства требуют незамедлительной реакции.
В иных случаях подчас полезнее среагировать не совсем правильно, чем застыть в долгих раздумьях о том, в какую сторону сделать следующий шаг. Но даже тогда ни в коем случае нельзя суетиться, проявляя ненужную торопливость. Вроде этого случая. Ведь оборудуй пушкари свою позицию более тщательно, дождись генерал подхода своих войск — и взрыва бы не случилось, а если бы даже и случился, остальные части армии успели бы подойти вовремя и с легкостью задавить два неполных полка гренадер.
Излишняя суетливость стоила генералу если не жизни, то уж карьеры точно. Потерю большей части артиллерии и два полка, разгромленных в схватке с такими ничтожными силами противника, ему никогда не простят. Кредонская республика стала богатой и сильной вовсе не из-за привычки ставить деньги на неудачников.
Поэтому не надо суетиться, но и не стоит медлить. Верблюжьи егеря пошли по пятам уходящей колонны тооредаанцев с четким приказом только проследить путь. А конница должна обогнуть их с тыла и наскоками остановить или замедлить движение, чтобы основные войска смогли подойти для окончательной расправы.
И пусть солнце уже ощутимо клонится к закату. Если зафиксировать противника и собрать достаточно мощный кулак, то хватит одного удара, чтобы размазать этих сволочей в жидкую кашицу.
Ренки положил свой трофейный мушкет на плечо пригнувшегося Таагая, хорошенько прицелился и спустил курок. Подъехавший слишком близко всадник дернулся и начал медленно сползать с седла, пока подскочивший к нему товарищ не попытался помочь ему удержаться.
