Александр Конторович - Кардинал в серой шинели
— Тебя надо почаще вот так разминать! Совсем спина закостенела! Так нельзя! Станешь неповоротливым…
— …растолстею…
— И это тоже! Превратишься в большого свина!
— …буду хрюкать… от удовольствия, если меня будут так же почесывать.
— И лежать в грязи! Кстати говоря, этим ты уже, похоже, занялся. Чем это несет от одежды? В какую мусорную кучу вы умудрились вляпаться?
Надо же! Голова моя садовая! Я ведь так и не переоделся после всех наших похождений.
Приподнимаю голову и рассказываю Мирне о наших ночных разборках.
Она переворачивает на спину и начинает пересчитывать мои ребра спереди.
— Колдун, говоришь? Странно… я думала, что они все глубокие старики… не вертись! А выглядит он лет на тридцать?
— Около этого.
— Надо же!
Она вдруг прекращает свое занятие.
— Этот рисунок… он стал больше!
— Да и фиг с ним! Пускай хоть весь проявится, что с того?
О предсказании моего предшественника, кроме меня, почти никто и не знает. Во всяком случае, мне хочется так думать. Знает Эрлих, от него я этого скрыть не смог. Наверняка и второй епископ тоже в курсе дела. Надеюсь, что никто из них не взял на себя труд подробно просветить Мирну на этот счет.
— Но ведь это что-то значит?
— Может быть. И даже наверняка. Вполне вероятно, что таким образом я повышаюсь в ранге.
— Зачем?
— Откуда мне знать? У вас ведь тоже существует какая-то табель о рангах?
— То есть?
— Ну… как-то вы ведь определяете, кто из вас более крутой и авторитетный?
— Зачем?
— Не знаю… уважать будут больше.
— Больше, чем кого? К нам всем отношение одинаковое. Нет разницы — кто будет тебя лечить. Молодой парень или убеленная сединами почтенная женщина. Оба они сделают все, что только возможно.
— Но ведь один из них знает и умеет больше другого!
— Тогда знающий меньше отойдет в сторону.
— И оба получат одинаковую плату?
— Ту, которую по силам заплатить больному или его родственникам.
Да, наша система медстрахования здесь одномоментно накрылась бы медным тазом! Заодно пустив по миру целую ораву чиновников от медицины. Ну, ничего! Я уж постараюсь, чтобы до такого бреда тут не додумались как можно дольше! Кое-какие возможности у меня есть, да и попы помогут. Не знаю, как здешние короли проявляют заботу о своих подданных, не видел пока таковой. Но вот Церковь реально что-то делает. И головы у ее иерархов на плечах присутствуют. Так что — поработаем…
С этой мыслью я и уснул…
Допрос захваченного колдуна совершенно не походил на таковое действие, изображенное на знаменитой картине Иогансона. Никаких мрачных помещений и нависших сводов тут не было и в помине. Обыкновенная комната, достаточно светлая. Пойманный злодей сидел в массивном кресле, к подлокотникам которого были привязаны его руки. Этим все и ограничилось. Лишь невысокий монах стоял за правым плечом допрашиваемого. Руки монаха непрерывно перебирали четки, он что-то бормотал себе под нос.
Оба епископа сидели напротив, их с горцем разделял только здоровенный стол.
Колдун уже вполне пришел в себя и внимательно осматривал окружающую обстановку. Время от времени он прикрывал глаза и наклонял набок голову, словно бы к чему-то прислушиваясь.
Войдя в комнату, я отыскал себе место сбоку от основных персонажей. По-видимому, кто-то из епископов подумал об этом заранее.
Присаживаюсь и вслушиваюсь в начавшийся еще до моего прихода разговор.
— …итак, мы остановились на том, что вы согласились взять на себя командование передовым отрядом. Так?
— Допустим, — кивает горец. — Ну, согласился, и что с того?
— Но как такое может быть? Вы же не солдат, да и опыта такого командования у вас нет. А, насколько мне известно, — поднимает палец Эрлих, — ваши воины очень внимательно относятся к таким вопросам!
— Как видите — может. Если вам так интересно об этом знать — покопайтесь в их мозгах! Им приказали, и они подчинились.
Щас! Что-то я среди них особенного чинопочитания не заметил. Мало ли кто и чего им прикажет?! Бардак в этом плане среди горцев — явление не то что интернациональное, а, пожалуй что, и межмировое. Как там у афганцев было? «Он не пуштун!» — и все, вилы, никто и слушать не станет. Какие бы веские доводы ни приводил данный индивидуум. Так и здесь.
Не сдержавшись, хмыкаю.
Колдун неодобрительно смотрит в мою сторону.
— Дело ваше, можете мне не верить. Ничего другого я сказать не могу, просто нечего.
— Хорошо, — покладисто соглашается Эрлих, — допустим, что так и было. Возможно, ваш талант убеждения оказался столь высок, что воины разных племен и родов признали вас своим командиром. Пусть так. И что же за задача была поставлена перед отрядом?
— Захватить замок. Что ж тут неясного?
— Такими силами?
— Бывало и не такое.
— Следует ли нам это понимать как объявление войны?
— Это вообще не мое дело. Да и кроме того… воин гор берет себе все то, до чего может достать рукой. Есть война — нет войны, какая разница? Так было раньше, будет и теперь. Уж не вы ли собираетесь нам помешать? Интересно было бы посмотреть, каким образом?
— Ну, вашему-то отряду не повезло…
— Раз на раз не приходится. Вам тоже не всегда будет везти. Не с такими силами бросать вызов нашим князьям!
— Разве? Они собираются воевать со всем королевством?
— Король не пришлет сюда свои войска.
— Это почему же?
— Здешний лорд ему не по душе. Наилучшим этому подтверждением является то, что меня допрашивают служители Церкви, а не королевские военачальники. Которых, кстати говоря, здесь и нет!
— Разве? А отряд Лесных Котов?
— Они не служат королю. И их тут очень мало.
— Хорошо. Поговорим об этом позже. А что вы делали на башне? И откуда узнали про тайник в камере?
Тайничок там был, между прочим, сделан весьма основательно. Явно не вчера и не наспех. Аккуратно замаскированная дверь вела в небольшую комнату, где и был заскладирован небольшой запас оружия и снаряжения. Причем, судя по следам, оружия и снаряжения там было значительно больше. Когда-то. Но в настоящее время доспехов хватило только на шестерых. А вот оружие еще оставалось. Мечи и кинжалы. Вполне было можно вооружить ими человек двадцать. Надо полагать, вывезли не все.
— Про тайник мне рассказали мои люди.
— Кто именно?
— Собираетесь побеседовать с мертвыми? Надо же… не знал, что Церковь это умеет!
— Хорошо. А на башне вы что потеряли?
Колдун молчит.
В это время Гройнен, доселе в разговоре не участвовавший, поднимает голову. Я вижу, как по его вискам скатываются капли пота, и понимаю, что старик все это время что-то напряженно делал. Но что? И каким образом?
