"Фантастика 2025-68". Компиляция. Книги 1-27 (СИ) - Калинин Алексей

Но только он собрался вернуться к работе, как доложили, что его желает видеть Гольдберг.

– Угадай, кто сегодня зашел ко мне в гости? – начал Ян, едва войдя в кабинет. – Вот ни за что не угадаешь, спорим?

– Воронцов? Тот, который наших девочек от бандитов спас? – спокойным и даже несколько усталым голосом уточнил Полтора жида. Причем Ян был готов поклясться, что вопросительных интонаций в голосе партнера почти не было.

– Точно! – пораженно подтвердил Гольдберг. – Но как?!

– Софочка его сегодня видела! – пояснил Рабинович, жестом руки давая понять, что более тут говорить не о чем, уточнил: – Так он все-таки жив?

– Именно! Я его об этом же спрашивал! Там путаница возникла. С Суворовым он действительно дружил, на Крите воевал… И Суворов на самом деле погиб. А Воронцов в последнем бою только ранен был. И потом лечился в Одессе. А там и подданства попросил, так что теперь он тут. Я тебе больше скажу, Перес, он с тем самым «Обществом содействия прогрессу и гуманности» тесно связан!

Полтора жида только досадливо дернул бровью! Естественно, связан! Еще бы! Ему ли, Рабиновичу, этого не понимать. Не о том сейчас стоит говорить.

– Но в дело ко мне он идти не захотел. Сказал, что свое собственное затеял.

Одесса, 1 (13) июня 1897 года, воскресенье, вечер

Хотя я провел без сна почти сутки, да и до того регулярно недосыпал, вечером все же пошел не отсыпаться, а работать. Когда руки заняты, то и мысли в голове не так кипят. Попеременно то подавая в аппарат воду, то откачивая взвесь гашеной извести багерным насосом[101], освободил аппарат. Потом несколько раз промыл его, сливая раствор все в тот же бак для гашеной извести, потом высушил аппарат теплым воздухом.

А про себя все это время суммировал услышанное от Яна Гольдберга.

Во-первых, преследование против меня прекращено. Ни полиция, ни Мэйсоны более не имеют к Юрию Воронцову никаких претензий. Те подробности, которые изложил Гольдберг, не оставляли в этом никаких сомнений. Во-вторых, партнерство «Джонсон и Воронцов» прекратило свое существование. Патент продан, а система перевязочных пунктов, использовавшаяся для сбыта лекарств, была преобразована в сеть аптек партнерства «Джонсон и Джонсон»[102]. Ну, да кто бы сомневался. Участие «цветных» в работе этой самой сети перевязочных пунктов сильно давило на Теда Джонсона. И соглашался он только благодаря моему постоянному воздействию. Как только я исчез, он передумал.

В-третьих, с учетом денег, вырученных от продажи патента, компенсации, выплаченной Элайей Мэйсоном, и процентов, набежавших за использование моих денег, мне причиталось двадцать тысяч долларов и еще две с половиной сотни. В-четвертых же, Ян Гольдберг в знак благодарности за все, сделанное мной для его семьи, готов перевести эти деньги сюда и обменять их на рубли без всяких комиссионных, так что мой ресурс вырос на тридцать шесть с половиной тысяч рублей.

Пятым было то, что Гольдберг звал меня к себе на работу. Дескать, в Америке обо мне легенды рассказывают, и потому он готов платить мне по сотне долларов в неделю, совершенно сказочные деньги для современной России. Тут даже генералам и министрам платили меньше![103]

Но, и это в-шестых, самое удивительное то, что работа эта была связана с электричеством и электромобилями. Фред Морган оказался толковым учеником. Украденный, вернее, теперь, после выплаты компенсации, правильно будет сказать выкупленный, у меня патент и подсмотренную у нас с Тедом Джонсоном схему франчайзинга он использовал настолько лихо, что просто зависть брала! Всего за полгода его «Электрический Клуб» и смежные с ним компании охватили большую часть Штатов и начали расползаться по миру. И, как хвастался мне Ян Гольдберг, невероятно гордый тем, что он стал генеральным представителем этой структуры в России, суммарный оборот Клуба и смежных структур должен был вот-вот перевалить десяток миллионов долларов.

Лихо! Ведь действительно, не прошло еще и года. И отсюда следовало в-седьмых. А именно, что хоть полиция и Мэйсоны претензии сняли, стоит подумать, разумно ли возвращаться в Штаты. Фредди – человек злопамятный и беспринципный. Да и противник, как оказалось, опасный.

Восьмым же было то, что Ян, оказывается, был зван на заседание любителей фантастики в этот четверг. Так что мы все равно бы встретились. Но Ян рад тому, что это произошло раньше. И оба они, Ян и Сара, звали меня регулярно, по воскресеньям, обедать у них.

И последнее. То, из-за чего гудела голова и пропал сон. Оказывается, Ян с Сарочкой только вчера были в гостях в соседнем подъезде моего дома. У мадемуазель Ухтомской Натальи Дмитриевны, наследницы древнего рода Ухтомских. И, как оказалось, доверенного лица Елизаветы Андреевны Воронцовой-Дашковой. Гольдберги и про семью Воронцовых-Дашковых мне немало рассказали. Про их давнюю и тесную дружбу с прошлым и нынешним императорами. Так что девушку эту Ян собирался всячески обхаживать. Узнав, что она обожает творчество мсье Верна, Ян зазвал ее на четверговую встречу. И теперь просил меня произвести благоприятное впечатление. Заинтересовать и зацепить.

А я, слушая описание, вдруг понял, что та девушка, зацепившая меня утром, и есть это «доверенное лицо дамы, близкой к императорской семье».

«М-да-а-а, господин Воронцов! Вы, как обычно, не мелочитесь! – только и смог сказать я сам себе. – И если замахиваетесь, то на самый верх!»

Нет, ну в самом деле! Был я в Штатах нищим гастарбайтером – влюбился в единственную дочку и наследницу главы строительного треста[104]. А сейчас и вовсе! «Любить – так королеву!»

И оно мне надо, скажите?

«Надо! – ответил я сам себе. – Отступать я не готов!»

Ну а пока, раз я все равно аппарат разгрузил, не будем терять время. Правда, спать хочется зверски… Ну ничего, на том свете отоспимся! А тут я такие задачки ставлю, что и работать надо побыстрее, не теряя время попусту.

– Степан, иди сюда! Покажу, как из гашеной извести обратно известку получать. Смотри, берем известковое молоко, черпаем из бака вот этой мерной емкостью и растворяем в этом баке. Только осторожнее, оно едкое, ожог может быть! Надо резиновые перчатки надевать, резиновые сапоги, фартук и очки, как я… А потом…

Одесса, 5 (17) июня 1897 года, четверг, вечер

– Итак, господа и дамы, позвольте от вашего имени поблагодарить Юрия Анатольевича за прекрасный доклад! – Голос Гаевского, которого я попросил вести это заседание, разнесся по всей каминной зале и перекрыл шум, неизбежно возникающий, когда два с половиной десятка человек собираются в не слишком большом помещении. – Проделанный им разбор ошибок, допущенных мсье Верном в своих романах «Из пушки на Луну» и «Вокруг Луны», был весьма любопытен, отличался редкой глубиной и одновременно – широким охватом самых различных областей знаний. Господин Воронцов показал нам, что даже такой авторитет в вопросах прогресса, как мсье Верн, не застрахован от ошибок. А теперь согласно нашему регламенту переходим к вопросам. Желает ли кто-нибудь задать докладчику дополнительные вопросы?

– У меня есть вопрос! – тут же раздался голосок госпожи Ухтомской. Ух, как же он мне не понравился. Нет, голосок милый, но он просто звенел от злости. Более того, хоть по этикету дамам не полагалось вставать, начав говорить, Наталья Дмитриевна просто взлетела со стула. Эге! Да она не просто злится, она в полушаге от бешенства! Даже лицо раскраснелось.

«Видимо, в тон к розовому платью! – ехидно подумал я. – Стоило остановиться на голубом, этот цвет, кажется, ее успокаивает!»

Тем временем девушка продолжала:

– Простите, господин Воронцов, но у меня всего один вопрос. Вы тут убедительно доказывали, что живые организмы не выдержат перегрузок при выстреле из пушки, что порох просто не в состоянии дать скорость, необходимую, чтобы хотя бы выйти на орбиту нашей планеты, не говоря уж о необходимой для полета на Луну. Не менее интересно и то, что невесомость должна была длиться весь полет, а не только краткие мгновения в точке равновесия Земли и Луны. Все так!