"Современная зарубежная фантастика-3". Компиляция. Книги 1-29 (СИ) - Кадри Ричард

— Помяни чёрта.

Ринко бьёт Аллегру по плечу, когда распахивает дверь клиники. Она направляется прямо ко мне. Я готов к пощёчине, которая, я знаю, последует. Из-за меня пострадала её девушка. Я даже не буду пытаться остановить её. Рука Ринко взлетает вверх. Рубашка рвётся. От доспехов летят искры. Она снова делает взмах скальпелем, на этот раз целясь мне в горло. Я делаю шаг назад и ловлю её руку, с такой силой толкая её в дверь клиники, что задребезжали стёкла.

— Не трогай её! — кричит Аллегра.

Я и не собираюсь. Я вижу это по её глазам. Она одержима. Кто-то в Даунтауне развлекается. Ринко уже меня на дух не переносит, так что, скорее всего, было нетрудно залезть ей в голову и настроить напасть на меня. Я надеялся, что с появлением Аэлиты игры с одержимостью на время прекратятся. Возможно, по дороге из города мне следовало сжечь Ад. Возможно, мне следовало развесить больше шкур на заборах. Интересно, я был слишком ужасным Люцифером, или слишком милым? Ни то, ни то. Я был просто паршивым. И остаюсь просто паршивым. Я должен был это предвидеть.

Дверь клиники снова открывается, и выходит Видок. У него ещё один скальпель и то же одержимое выражение дохлой рыбы во взгляде. Когда он поднимает руку, чтобы ударить меня, я разок вмазываю ему в челюсть. Недостаточно сильно, чтобы причинить ему вред. Ровно настолько, чтобы просто уложить его.

Аллегра встаёт между нами, таща за собой бедную ошеломлённую Ринко.

— Эжен. Старк. Что с вами не так? Прекратите.

— Он не слышит тебя. Он одержим. Как и была Ринко.

Ринко начинает приходить в себя. Аллегра опускается на колени рядом с Видоком и проверяет его глаза. Оглядывается на меня.

— Почему ты на меня так смотришь? — спрашивает она.

— В последнее время, когда один одержимый выходит из строя, появляется другой. Я думал, ты следующая возьмёшься за скальпель, но, наверное, у тебя иммунитет из-за ангельского худу, с которым ты работаешь весь день. К счастью для нас обоих.

Ринко подходит и помогает Аллегре поднять Видока на ноги. Она странно смотрит на меня. Она понятия не имеет, как оказалась снаружи, почему порвана моя рубашка, и почему я одет как статист из фильма про Геркулеса.

— С Видоком всё будет в порядке. Когда у него в голове прояснится, он ничего не вспомнит.

Я обхожу их и открываю дверь. Аллегра смотрит так, будто готова и без одержимости прирезать меня.

— Нам не нужна твоя помощь.

Она ждёт, пока я отойду от двери, прежде чем завести Видока внутрь.

— Не я здесь злодей. Это меня пырнули ножом.

— В этот раз, — говорит Аллегра, закрывая за собой дверь. Я хватаю её прежде, чем она закрывается.

— Позаботься о Кэнди. И не подпускай к ней никого из этих двоих.

— Я знаю, как управлять своей клиникой.

— В самом деле? Твой персонал все конфликты улаживает поножовщиной?

Аллегра ничего не отвечает. Она пытается закрыть дверь. Я ей не даю.

— Когда я сделаю то, что должен сделать, то вернусь и проведаю Кэнди, нравится это кому-либо из вас или нет.

Я отпускаю дверь. Она закрывает её и запирает на ключ.

— Приятно видеть, что ты по-прежнему обладаешь волшебным контактом с людьми.

Голос у меня за спиной. Я узнаю его, потому что он принадлежит мне. Я оборачиваюсь и смотрю на себя. На святоше Джеймсе грязно-коричневые брюки цвета хаки и голубой свитер с второсортным логотипом на кармане. Он выглядит как я, если бы я был на одиннадцать лет моложе, ребёнком-мормоном на миссионерской работе. Я бы никогда в этом не признался, но мне странно и даже немного больно видеть себя без всех этих шрамов. Парня, которым я был до сошествия в Даунтаун, так давно не было, что я даже не помню его, а вот теперь смотрю на него, и это довольно скверно. Хуже всего то, что святоше Джеймсу, покровителю предателей, трусов, да и в целом придурков, это известно.

— Как там Небеса, приятель? Я имею в виду Голубые Небеса. Что, чёрт возьми, это такое? Что-то вроде таймшера-убежища с Ди Би Купером [950] и Амброзом Бирсом [951]?

— Я был готов убрать тебя с пути Видока, но, как обычно, ты решил проблему при помощи кулака. В последнее время ты лупишь друзей. Приятно видеть человека, расширяющего зону своих интересов.

— Единственная причина, по которой ты бы спас меня, то, что половина моей шкуры — твоя.

— Действительно, но здесь наверху у тебя не было ни капли здравого смысла, а Ад не помог тебе обрести хоть какую-то перспективу.

Я достаю «Проклятие». Присаживаюсь на капот «Вольво» и закуриваю. Я не предлагаю сигарету святоше Джеймсу. Никаких шансов, что этот доходяга курит.

— Ты ошибаешься. У меня полно здравого смысла. Я практически никого не убил с тех пор, как вернулся. Ну, ладно, разве что тех десятерых парней у Блэкбёрна. Но я здесь пострадавшая сторона. Все ополчились на меня из-за того, что сделал ты.

Он качает головой. Сердито сжимает челюсти, прежде чем заговорить.

— Я не убивал сына мэра, и тебе это известно. Это был тот призрак. Я пытался остановить её точно так же, как пытался остановить её ранее. Я оказался там, когда мальчик был убит, так что легко было повесить это на меня. Думаю, кто-то защищает эту девочку.

— Если я должен быть впечатлён твоими детективными способностями, тебе придётся сильнее постараться. Мне всё это известно, и я знаю, кто это делает.

Это ложь, но я не собираюсь посвящать этого мудака в то, насколько я в неведении.

— Всё, что мне нужно выяснить, — это почему. Знаешь, даже если ты явишься со всеми кусочками головоломки и тамале Карлоса, это не изменит того факта, что ты бросил меня разгребать дерьмо Мейсона. Теперь я вынужден разгребать твоё, и мне полагается упасть в обморок по причине счастливого воссоединения, потому что ты, наконец-то, активизировался?

— Верно. Как будто ты никогда не подставлял меня. Выходя из-под контроля здесь наверху и там внизу. Загоняя нас в угол, так что мне приходилось искать выход.

Я затягиваюсь «Проклятием» и выпускаю дым в его сторону, но ветер относит в сторону.

— Всё изменилось. Оказавшись в Даунтауне сам по себе, я научился больше думать, прежде чем что-то ломать. Я делал кое-что плохое в качестве Люцифера, но и близко не столько, сколько мог бы. Я спас это место от взрыва и гибели вместе с ним целой кучи душ.

Святоша Джеймс ухмыляется. Он на это не купится.

— Я видел, как вы с прадедушкой играли в ковбоев. Как поживает Дикий Билл?

— Ты был там и шпионил за мной?

— Проверял, как ты. Веришь или нет, мне было не всё равно.

— Бьюсь об заклад, ещё как не всё равно. Ты понял, что одному здесь одиноко, и хочешь вернуться в мою голову. Вот почему ты здесь. Забудь. Я покончил с режимом «Три лица Евы» [952]. Ты мне не нужен.

Он оглядывает меня с ног до головы. Ещё одна рубашка испорчена. Мне нужен портной или, хотя бы, одёжная фея. Интересно, может Манимал Майк сделать мне такую?

— Ты собираешься вечно носить эти доспехи? — спрашивает Святоша Джеймс. — Без меня ты никогда не будешь больше, чем половиной личности.

— Я читал книги, пока был в Даунтауне. Я познакомился с греками. «Потеря — это не что иное, как изменение, а изменение — это наслаждение Природы». Это сказал Марк Аврелий.

— Марк Аврелий был римлянином.

— Знаю. Вот облом.

На этот раз, когда я выпускаю дым, то попадаю в него. Он отходит, махая рукой на облако.

— Эти доспехи и есть причина, почему ты мне не нужен. Я обладаю всей мощью, что у меня была, когда мы были вместе, и даже несколько новых трюков.

— Эти доспехи не улучшили твои мыслительные способности.

— Единственное, что у тебя есть для меня, — это Ключ от Комнаты Тринадцати Дверей, а я могу без него прожить.