Андрей Левицкий - Хроники Пустоши (сборник)
Вскоре он повернул обратно, размахивая руками. Крючок натянул вожжи, ящер зашипел.
– Совсем плохо будет. Кому жить надо, пусть в машинах прячется, – сказал проводник Крючку. – Даже ящеру худо будет.
– Мы в грузовике с охраной пересидим, – решил бандит. – А шакаленок здесь останется.
Така покачал головой:
– Я тоже здесь.
– Сдурел! – удивился Крючок, спрыгивая на землю. – Пошли.
Не обращая на него внимания, проводник залез в повозку и уселся на передке. Лопоухий ушел к «Панчу», но вскоре появился вновь, да не один, а с Лехой, Маликом, Стопором и Хангой. Следом высунулся Макота, размахивая пистолетом, проорал что-то и ткнул стволом в сторону мутантов в клетках. Те беспокойно ворочались и прикрывали глаза широкими коричневыми ладонями.
Бандиты открыли большие двери в торце «Панча», со стороны отсека, где сидела охрана. Наружу выпрыгнули механик Захар и еще двое молодцов. Отворачивая лица от ветра и недовольно перекрикиваясь сквозь его завывания, все потопали к повозкам. Пятнистый вытянул лапы между прутьями. Крючок отдал команду, бандиты разошлись, с четырех сторон подхватили клетку, подняли и медленно понесли к «Панчу». Мутант привстал, клетка зашаталась в их руках, но до грузовика оставалось уже недалеко – и вскоре пятнистый исчез в широких дверях. Наблюдая за происходящим, Туран прикинул, что клеть едва вошла внутрь, заняв всю ширину отсека. Еще одна – и места внутри точно не останется.
Бандиты залезли в отсек, втолкнули клеть поглубже и вернулись за второй. Когда и она очутилась внутри «Панча», они закрыли двери и вместе с Крючком направились к мотофургону с топливной цистерной, собираясь переждать бурю там.
Така все это время сидел на повозке спиной к пленнику, ссутулившись, обхватив себя за колени. Манис, улегшись на брюхо, энергично елозил лапами и хвостом, зарываясь в ил. Ветер рвал брезент, накрывавший клетку; Туран опасался, что его вот-вот сорвет. Хорошо бы снять ткань да обмотаться, чтобы ветер не так хлестал – крупинки больно кололи лицо, руки, плечи. А если ураган усилится?
Привстав, Туран начал разматывать медную проволоку, которой прихватили брезент к прутьям. Он спешил, обдирал пальцы в кровь. Что-то подсказывало: времени почти не осталось. Ветер уже не выл – надсадно, злобно гудел. Клетка шаталась под его ударами, покачивалась телега.
Четыре угла – четыре куска проволоки. Туран размотал два, зажмурился, на ощупь отыскал третий. Брезент кидало из стороны в сторону, он хлопал по крыше, ударяя по пальцам. Если высвободить последний угол, ветер сорвет брезент…
Серая метель бушевала вокруг. Машины каравана стали темными пятнами во мгле.
Пришлось просунуть левую руку между прутьями и удерживать брезент за край, а правой разматывать проволоку. Пыль забивала нос и рот, Туран тяжело дышал, сердце колотилось в груди. Он едва смог втащить брезент в клетку; упав на дно, завернулся. Подоткнул полы, втянул голову в плечи и ухватил хлеставший по лицу угол.
Стоял полдень, но было темно, как ночью. Когда дыхание успокоилось, Туран отважился выглянуть из-под брезента. Манис зарылся в ил, наружу торчал лишь конец хвоста. Не заметив проводника, Туран перевернулся на бок, крепко сжимая края брезента, покосился вверх.
Така сидел на крыше клетки, поджав ноги. Чтобы не пялиться на него снизу, Туран переполз к прутьям… и обомлел.
Рассекая мглу, высоко над телегой летели широкие ромбы с длинными хвостами. Усеянные шипами отростки источали бледно-голубое свечение. Овеваемые мутными потоками существа размером с «Панч» легко скользили в вышине, их было много, очень много – Туран не смог сосчитать. Они волнами пролетали над стоянкой, и никто, кроме пленника и проводника, не видел их. От восхищения Туран открыл рот и сразу закашлялся, наглотавшись пыли.
Он приподнялся, любуясь грациозной силой этих созданий. Захотелось встать во весь рост и подпрыгнуть, пробив головой прутья, чтобы ветер подхватил тело, поднял к стае. Она была само́й свободой, летящей над Донной пустыней.
Пальцы Таки, вцепившиеся в прутья, побелели от напряжения. Ветер взвыл, порывом Турана прижало к решетке, а Таку едва не сбросило с крыши. Отпустив прутья, проводник выпрямился во весь рост, широко расставил ноги.
Бушевал ветер, потоки серой крупы колыхались темными полотнищами. Така подставил им лицо, запрокинув голову, поднял руки. Снизу Туран видел, как шевелятся его губы – людоед что-то говорил, обращаясь к стае над головой.
А потом, в одно мгновение, все кончилось.
Последняя волна существ пронеслась вверху, исполосовав небо росчерками светло-голубого сияния, и умчалась вдаль, унося бурю с собой. Только что они плыли над стоянкой каравана – и вдруг оказались далеко, где-то у линии горизонта.
И почти сразу стих ветер. Пыль еще кружила в воздухе, но косые лучи солнца уже продырявили мглистую завесу, золотыми столбами уперлись в окаменевший ил.
– Что это было? – прошептал Туран, выплюнув ком грязи, и добавил громче: – Кто это был?
В звенящей тишине собственный голос показался ему оглушительно громким. – Кто это? Кто они?
Стоящий на крыше Така вдруг упал. Тряся головой, дополз до края клетки и полез вниз. Туран удивленно смотрел на него. Проводник сполз на передок повозки, перевалившись через борт, рухнул в ил. Некоторое время его не было видно. Быстро светлело, мглистая завеса расходилась, обнажая высокое голубое небо. Наконец проводник встал, держась за колесо, повернул к Турану серое от пыли лицо.
– Скаты, – произнес он. – Скаты небесные. Они живут в буре, в ветре, не могут иначе. По всей пустыне кочуют. Така тоже кочует. Така старый, пора уйти ему. Не взяли. Хотел, просил…
– Но ты не старый, – возразил Туран.
– Много лет Таке. – Проводник провел рукой по черным как смоль волосам. – Очень старый, только похоже, что молодой. Душа Таки как камень теперь. Была как пух – легкая, летала над землей. Теперь твердая, тяжелая, не поднять. Старый. Хотел к ним, в небо… Не взяли.
– Куда не взяли?
Така не ответил. Сел, привалившись спиной к колесу, и долго еще смотрел вслед небесным скатам, давно исчезнувшим из виду.
Глава 11
Как и велел людоед, караван выстроился колонной – повозка, где стояла клетка Турана, «Панч», мотофургоны и телеги с мутантами. По бокам и сзади двигались мотоциклетки с мотоциклами.
В гладкой корке донного ила все чаще попадались каменистые проплешины и трещины, из которых шел пар. Впереди вырастали красно-бурые скалы. У подножия их что-то белело в лучах солнца – и вскоре Туран разглядел огромные кости, возвышавшиеся над пейзажем. Крючок правил прямо к ним.
Скелет оказался таким большим, что повозка проехала между ребрами и какое-то время высоко над головой тянулись позвонки размером с колесо «Панча». Грудная клетка напоминала конструкцию из бетонных арок; если обить ее листами жести, получится неплохой ангар.
