Виктория Гетто - Волк. Юность
– Пали!
Я вскидываю меч над головой, стена щитов раздвигается на мгновение, и хлёсткий залп арбалетов в упор словно выметает перед нами целую прогалину. Оружие Парды очень мощное плюс стальной болт, прошивающий дубовую доску толщиной с запястье мужчины с пятидесяти шагов насквозь… На каждый выпущенный снаряд насаживается два, а то и три человека, местные доспехи прошиваются, словно они из бумаги… И тут же второй залп! Перед нами свалка, вопли, ругань, стоны и завал из корчащихся тел. Наши смертоносные машинки уже спешно перезаряжаются в тылу, следующий залп мы сможем дать через две минуты. Но я снова кричу:
– Бей!
Грохает большой барабан, и вся стальная черепаха делает первый шаг. Гр-рум! Грум! Бум! Бум! Бум!
– Арра!!! – вопль трёх сотен глоток.
Тушурцы растерянны. Чтобы их атаковали?! Когда у них так много солдат? Замешательство нам на руку! Под ногами трещит и хлюпает, это их мертвецы. Удары копий из-за стальной стены подобны броску змей. Гладкий полированный наконечник, отточенный до предела, едва ли не до атома, из самой прочной и гибкой стали, находит себе жертвы и не застревает в теле. Изредка сверкают мечи. Но очень редко. Основная работа сейчас у щитоносцев и копейщиков. Меченосцы ждут своей очереди. Есть! Королевские солдаты подались в стороны, расступаясь перед нами. Налево? Направо, где с дикими воплями рубятся всадники дель Саура? А на левом фланге наши поддаются, пятятся. Ладно. Поможем! Тем более что арбалеты уже перезаряжены и переданы по линии.
– Бей влево!
Благо там уже целая орда тушурцев…
Снова непередаваемый звук слитного выстрела сотни стальных самострелов, тут же второй. Готово! Натиск на фиорийцев сразу прекратился, и я отдаю следующую команду:
– Вправо!
И опять этот мерзопакостный треск костей и хлюпанье внутренностей под ногами, брызги крови и мозгов…
– Пошли!
Стальная стена щитов раскалывается в обе стороны, выплёскивая языки закованных в мощную, но лёгкую и одновременно неуязвимую для тушурских мечей броню воинов, и сверкают на солнце клинки. Словно сахар под кипятком, тает разношёрстная толпа противников перед закованными в чёрные латы воинами. Вопли, крики, а потом – смертный вой ещё живых, но осознающих вдруг, что сейчас умрут, людей. Потому что чёрные не знают усталости и пощады.
Фиорийцы приободряются, спадает напряжение и ненависть у стоящих позади рёсцев, вместо этого появляется недоумение, потом – удивление. А смертники словно очнулись от сковывающей их движения обречённости, и вот уже ещё в одном месте перемолоты тушурцы, а стальная «черепаха» втягивает в себя обратно высунутый «язык» и движется дальше. Хряск костей, тупой стук железа о железо, иногда прерываемый пронзительным вскриком ломающегося клинка. Снова тугой, сочный залп стальных арбалетов, в мгновение ока расчищающий прогалины вокруг чёрных воинов Парды… Ещё немного, ещё одно усилие!..
С визгом монокристалл раскраивает очередного противника. Те, кто ещё жив, валятся на колени в ужасе, протягивают скрещённые перед собой руки, слышны испуганные голоса, повторяющие одно непонятное слово на тушурском. Сви-и-вжик! С протягом, по мясу, по кости… Удар ногой в щит выносит первого из тройки, решившей преградить мне путь, и мгновенный удар слегка изогнутым лезвием, описывающим полукруг, вспарывает горло. Обратное движение – отваливается напрочь чья-то рука, брызжет фонтан крови, а кисть ещё сжимает меч, упавший на залитую кровью землю, медленно, но верно превращающуюся в грязь. Ху! – рывком выдыхаю воздух из лёгких, вторым коротким клинком отбивая устремлённое мне в грудь копьё. Незаметное движение – наконечник отлетает, и, пока вражеский солдат пытается сообразить, что произошло, – мгновенный удар в глазницу. Готов. С диким воплем меня пытаются ударить в бок. Увожу корпус чуть в сторону, с разворота всаживаю провалившемуся из-за богатырского замаха тушурцу в висок короткий меч, прошивая голову насквозь, чуть присев, пропускаю ещё один клинок над головой, вгоняя длинный меч под юбку стёганого доспеха. Над ухом проходит с шипением стрела, вырастая на мгновение во лбу очередного противника и останавливаясь в стоящем позади него другом. Мои солдаты страхуют. Но здесь им волноваться нечего. Мой доспех не пробить, а стрелу, пущенную в глазную щель, остановит поликарбонат, закреплённый изнутри шлема, что и происходит в следующее мгновение: наконечник плющится, отлетая в сторону, а древко разлетается на куски. Значит, стрелок был совсем близко. Что же, откуда ему знать о Земле и Русской Империи?
В следующее мгновение разваливаю очередного тушурца пополам. Он визжит, потому что видит, как стоят его ноги с половиной туловища. Затем крик обрывается бульканьем, воздух в рассечённых лёгких кончился. В следующее мгновение кто-то из врагов наступает на обрубок, получая не уловимый взглядом выпад в живот.
Снова звук рога. Я на мгновение замираю, пытаясь сообразить, что к чему, и тут хлёсткий удар сотрясает меня. Скотина! Да как ты посмел?! Какой-то придурок со всего маху вогнал в меня свою пику. Точнее, попытался. Естественно, не пробил, но долбануло меня неслабо. Правда, и ему не повезло. Не ожидал, что ударит, будто в каменную стену. Трясёт рукой, которую отсушило, его конь храпит. Ну, моя очередь… Взлетаю в прыжке ввысь, вышибая его ногой из седла. Есть! Отталкиваюсь от спины его лошади и сразу врубаюсь в кучку сгрудившихся тушурцев. О! А это уже не второй разряд, а элита! Посмотрим, на что они способны… Да ни на что, кроме как изображать собой кучку изрубленного мяса. «Колесо» – вот как называется этот приём, когда один клинок непрерывно вращается перед собой, отсекая всё, что торчит, а второй в промежутках молниеносно входит в уязвимые места…
Мне нужна передышка. Осмотреться, прикинуть, что происходит, и увести своих бойцов в безопасное место. Хотя вряд ли рёсцы осмелятся сейчас ударить по нас из своих катапульт, но бережёного Высочайший бережёт… Оттягиваюсь к парням, за стену щитов, делаю условный знак:
– Мостик!
Мгновенно один щит повисает на плечах двух воинов, стоящих ближе всего ко мне, я вспрыгиваю на него, словно на помост, миг – и обратно. Достаточно. Тушурцы разбиты, поредевшая, но не слишком сильно цепь фиорийцев дорубает остатки противника. Имперцы так и стоят на месте. И конники королевства неспешно разворачиваются обратно, бросая своих. Теперь можно особо не дёргаться. Свою задачу я выполнил.
Ещё минут тридцать мы остаёмся в «черепахе». Время от времени хлопают тетивы арбалетов, это стрелки отстреливают самых неугомонных или глупых. Иногда мы по команде резко перемещаемся на полсотни шагов, ни разу не застывая надолго на одном месте. Это чтобы кое-кто не лупанул по нас из катапульты или баллисты, мол, ошибочка вышла. А наводить неуклюжую махину для выстрела надо минут десять, как минимум. Пока развернёшь, пока закрепишь, пока выверишь прицел. А мы – раз, и уже на другом месте… Всё! Уцелевшие воины короля бегут. Наши азартно преследуют, но враги огрызаются от отчаяния обречённого…
