Маньчжурия. 1945 - Калинин Даниил Сергеевич

Молодец Пашка!

– Пулеметчики, давите правый фланг японцев! Бейте длинными, сейчас их нужно просто прижать к земле!

Расчеты с еще исправными «Намбу» послушно выполнили мой приказ – и длинные, бьющие на подавление, сильно рассеивающиеся очереди «Тип 11» свалили еще пару-тройку солдат, заставив товарищей последних инстинктивно броситься наземь… В итоге к проходу в минном поле успело прорваться не более сорока японских солдат, центровая группа. И в этот же миг я, рванув кольцо шнурка, выпавшего из ручки гранаты, бешено закричал:

– Гранатами, огонь!

Моя «колотушка» полетела во врага с секундной задержкой, следом к самураям устремилось еще шесть гранат. Справа ударили очереди ППС, а я уже сворачиваю крышку с рукояти второй «колотушки»…

Трофейные японские гранаты, скопированные с немецких М-24, ударили друг за другом, каскадом. Увы, от оригинала они отличаются меньшим зарядом взрывчатого вещества и меньшей эффективностью. И все же, все вместе они дали значительное число осколков, а сразу несколько взрывов подряд оглушили противника, сорвали его наступательный порыв… А следом в гущу потерявшей скорость и напор толпы полетело еще семь гранат разом!

У японцев был шанс прорваться на бегу, не теряя темпа, но теперь по скученной в проходе минного поля группе сосредоточили огонь снайперы и осназовцы с ППС. Кто-то из солдат Хирохито еще попытался бежать вперед или оттолкнуть от себя опасную, словно гадюку, «колотушку»… А кто-то шарахнулся в сторону, выскочив на минное поле.

Взрыв противопехотки совпал с гулом подрыва «колотушек», множа панику и сумятицу – и поредевший едва ли не вполовину взвод японцев наконец-то покатился назад! Словно подбадривая противника к отступлению, перестали стрелять снайперы. Впрочем, те просто экономят оставшиеся патроны…

Сил нет. Я привалился спиной к грязной стенке окопа, ощущая во рту резкий, металлический привкус крови. Кажется, прокусил губу от напряжения… Ничего не хочется – ни командовать, ни узнавать о потерях. Даже просто двигаться не хочется!

Какое-то время я просто сижу в окопе, размышляя о том, что последний бой по степени напряжения вряд ли уступает большинству схваток на Восточном фронте… Хотя, по совести сказать, никогда такого и не было, чтобы мне приходилось сдерживать напор полноценной роты с горсткой бойцов численностью в два отделения!

Из ступора меня вывел Сергей, нырнувший в окоп:

– Вася, я вышел на связь, доложил о прошедшем бое. Мне ответили, что штурмовая группа прорвала фронт и скоро будет у нас. А за ней развивает прорыв танковый батальон с десантом на броне. Выходит, наши действительно зашли без артподготовки… Вот только новый приказ тебе не понравится – мы должны объединиться со штурмовой группой и следовать в Муданьцзян. Командование требует перехватить снаряды, вывезенные со склада.

– Вот как?

Я невесело, зло усмехнулся, но, глубоко втянув воздух ноздрями, выдохнул уже спокойнее. Дело с химическими снарядами действительно нужно довести до конца, тут генерал-майор прав… И потом, основную задачу, поставленную еще в Берлине, с нас ведь никто не снимал.

Так что… Муданьцзян – значит Муданьцзян.

Глава 12

Я глубоко вдохнул и столь же глубоко выдохнул очень влажный, практически густой после ливня воздух, потом обернулся к моим новоиспеченным батарейцам – несмотря на весь их опыт и оставшуюся за плечами войну с немцами, люди волнуются. Еще бы, только-только победили нацистов, сокрушили упрямо сопротивляющуюся нечисть – и снова в бой!

– С богом, братцы. Вперед!

После чего уже тише, едва ли не про себя начал читать:

– Живый в помощи Вышняго, в крови Бога Небеснаго водворится…

До войны я не был верующим. Да и сложно быть верующим молодому человеку в стране, где религия объявляется опиумом для народа, где один за другим закрывают храмы, а после взрывают их. Не все, конечно, не все. Но многие… Где священников нет, потому что арестовали, а прихожан пофамильно переписывают при посещении Пасхальной службы комсомольские активисты, чтобы после устроить головомойку на работе.

У нас была другая вера. В большое, светлое будущее для всех людей, вера в марксистско-ленинские идеалы и мудрость вождя, в братство народов, наконец.

22 июня 1941 года эта вера очень сильно пошатнулась…

Впрочем, немцы не сумели воспользоваться тем разочарованием, что неизбежно настигло народ с первыми серьезными поражениями на фронте. Да, какое-то время они пытались заигрывать с крестьянами, серьезно пострадавшими от коллективизации, пытались разыграть карту борьбы с «жидами-коммунистами» и подать нападение на СССР как «крестовый поход против большевиков» – сказочка для наивных белоэмигрантов. Многие из них поспешили счастливо обмануться, всерьез рассчитывая, что Гитлер воюет со Сталиным, чтобы сковырнуть последнего и дать уцелевшим «господам» реставрировать Царскую Россию. Ну да, ну да, немцы поперлись в СССР проливать свою кровь чисто на идеологическом альтруизме…

Вот только идеология нацистов прямо говорит о том, что славяне – рабская, недоразвитая нация, ничем не лучше негров Намибии. Так что они решили устроить славянам СССР геноцид не хуже, чем геноцид народу гереро в Африке.

Массовые грабежи и изнасилования в полосе наступления вермахта, расстрелы гражданских, посмевших укрыть у себя раненых бойцов РККА, а также мужиков и подростков, спрятавших у себя оружие, собранное на полях недавних боев, отрезвили многих обманувшихся крестьян. А удары по госпиталям, эшелонам и кораблям, эвакуирующим гражданских, в частности, детей, поразили страну своей циничной жестокостью, бесчеловечностью. Одна трагедия бомбежки детей на станции Лычково чего стоит…

Гитлер очень просчитался, когда отменил все нормы военного права на оккупированных территориях перед вторжением в СССР. Он рассчитывал, что армия «очистит территорию» от славян естественным путем. И, не сдерживаемые трибуналом, доблестные зольдаты вермахта действительно с размахом ударились в военные преступления! Что, однако, заставило бойцов РККА исступленно цепляться за свою землю. Даже когда никаких шансов не то, что на победу, а на выживание не оставалось, заставило тех, кто уцелел, но попал в окружение, развернуть партизанскую войну. А после первых же карательных акций в партизаны подались и простые крестьяне…

И то, что немцы принялись открывать храмы на оккупированной территории, было неспособно повлиять на ситуацию.

Руководство рейха совершило слишком много ошибок с началом нападения на СССР. Упивающиеся первыми победами, нацисты никак не сдерживали разгул своих зольдат на оккупированной территории, не наказывали, а наоборот, поощряли военные преступления. Огромное число пленных, попавших в руки фашистов в первые месяцы войны, были согнаны в жуткие, переполненные до краев концлагеря, где большинство из них погибли от бесчеловечных условий содержания… Хотя рейху в то же время очень сильно требовались рабочие руки.

Вот если бы Гитлер твердо придерживался формул: «мы воюем не с русским народом, а с жидами-коммунистами», «всю землю крестьянам, а рабочим достойный заработок на заводах рейха», «сдавайтесь в плен – в плену вас ждет достойная жизнь, заработок и свобода от тирании большевиков»… Его шансы на победу были бы куда выше.

Но он просчитался, и в 1942-м уже не осталось ни одной семьи, не потерявшей кого-то из родных и любимых. И бойцы шли сражаться, заряженные справедливой ненавистью к врагу, поголовно имея к фашистам личные счеты…

Да, немцы просчитались. Но повторюсь, фашисты очень поверили в себя с началом нападения на Союз, решили, что можно особо и не кокетничать на завоеванных землях. Однако же хмельная эйфория первых успехов слетела с нацистов, когда в тылу наступающих войск началась полноценная война, а намертво вцепившиеся в свою землю красноармейцы дотянули до зимних холодов. До первого серьезного контрудара под Москвой… Но тогда заигрывать было уже поздно – те же крестьяне ненавидели фрицев куда сильнее власти, согнавшей их в колхозы. А сотни тысяч пленных, способных встать к заводским станкам, были мертвы…