Наследие Вермахта (СИ) - Архипов Алексей Сергеевич
Ганс Майер тоже сидел, как на иголках, каждую минуту держа на остром контроле приёмы резкого вступления в бой, которые сразу подразумевали под собой разворот и боевую атаку по противнику. В этом случае ошибки были не допустимы и цель однозначно должна была быть поражена, поэтому для тонкого расчёта, необходимо было постоянно прокручивать в голове целую серию тактических расстановок и вариантов, учитывая внутренние технические параметры и внешние факторы меняющегося ландшафта до мелочей, таких как лёгкие прыжки на небольших снежных сдвигах, надутых ветром и спрессованных временем. Одним из таких вариантов был как раз резкий разворот сразу же, после прохождения такого естественного трамплина, когда преследующий противник выходит на прыжок и не подозревает о внезапном манёвре впереди идущего сновигатора, при этом он, находясь уже в прыжке, теряет прицельную возможность, а с нею вместе и встречное отражение огня. Этот приём немцы отрабатывали неоднократно, его коварство заключалось в том, что машина после приземления и разворота уводилась не прямолинейно назад, а плавно в сторону, таким образом, находящийся ещё в прыжке противник, шёл прямолинейно по всей прицельной линии и практически становился удобной пересекающей фронтальную линию огня мишенью. Практика показала, что любые манёвры противника после приземления слишком растягивались по времени, позволяя удобно обстреливать цель в хорошем горизонтальном интервале, двигаясь назад. Разворот был достаточно сложным и начинался ещё в прыжке с использованием боковой аэродинамики и выполнением частичного воздушного кручения. Основной проблемой при выполнении такого манёвра был быстрый и чёткий переход на реверс, чтобы при приземлении не потерять инерцию машины, уходящей в разворот на сто восемьдесят градусов. Каждая новая ступень снежного наста, выше полу метра, являлась для Ганса Майера натянутым спусковым курком, который оставалось только дожать до конца, но риск совершить хотя бы малейшую ошибку при достаточно стабильном движении с максимальной скоростью, держал его, как строгий ошейник немецкую овчарку, натянувшую цепь в атакующем рывке. Параллельно с таким напряжённым состоянием, он не прекращал анализировать общую ситуацию, приходя при её классическом анализе к единственному вопросу о том, у кого из них двоих с американцем больше топливных запасов и заряда батарей. К этому также добавлялись и общие познания о технических особенностях американских машин, которые обладали очень хорошей динамикой разгона и устойчивой стабильностью движения, что делало американцев чрезвычайно серьёзным конкурентом. Единственно, чего не мог просчитать Ганс, так это различного рода мелочей в управлении сновигатором такого типа, так как при всех возможностях и попытках, получить в распоряжение американскую модель «Antarctic Fantom» для этих целей у немцев так и не получилось. Приходилось рассчитывать только на исключительные свойства собственной техники и надеяться на то, что приоритет энергетической ресурсности находится на его стороне.
После часа раздумий над вариантами результативного удара, «Малыш Хью» так и не пришёл к какому-то определённому решению. Сказывалось вчерашнее веселье во время церемонии закрытия, которое на фоне общего утомления не давало той самой искры в мыслительном процессе, затуманивая и притормаживая головной мозг, который при текущей нагрузке ощущался неким комком разбухшей ваты. Настойчивость характера и жвачка не помогали, а уже наоборот создавали излишнюю нагрузку на весь физиологический потенциал его черепной коробки. Единственным, что могло радовать, была техническая стабильность машины, позволяющая без лишних усилий удерживать позицию преследования. Но за одним часом, неизбежно наступил второй, а на такой скорости и сосредоточенности внимания время летело незаметно. И вот уже позади осталась граница расположения станции «Амундсен-Скотт», а за ней планомерно с каждой минутой всё ближе и ближе становился край Западной Равнины.
Эфир молчал… Единственным, кто реально мог что-то сказать сейчас Брайну, был Джек Райт, но для его уровня вмешиваться в ситуацию в такой момент было абсолютно бессмысленно и неуместно. Глядя на монитор спутниковой навигации в Офисе Системного Контроля вместе с Биллом Фишером и ещё несколькими парнями из его команды, Джек хорошо понимал, что текущая ситуация настолько же сложна по-своему статусу выполнения задачи, насколько и прост будет судьбоносный фактор её развязки. Здесь всё было, как в покере на двоих: или ты возьмёшь куш или в конце тебе просто придётся спокойно встать и выйти из-за стола. Никакие советы или системные опросы в радиоэфире не помогли бы в разрешении данной ситуации, а скорее только усугубили бы её пошатнув внутреннюю напряжённую карму боевой обстановки в кабине пилота.
Примерно с каждым истекающим десятиминутным периодом вся американская сторона осознавала очевидное выскальзывание контроля над ситуацией из собственных рук. Долгое упорное наблюдение за сменяющими друг друга стадиями миссии с вовлечённым в этот процесс фактором текущего анализа в итоге довольно подло и издевательски свелись к банальной надежде на чудо. «Чудо» Джек Райт не любил больше всего, его никогда не устраивало «чудо». Это был стопроцентный тактик с многоступенчатым принципом расчёта, и когда дело доходило до «чуда», он практически умывал руки. Но это ни в коем случае не позволяло ему проявлять хоть каплю внешнего эмоционального разочарования, чтобы ни в коем случае не пошатнуть командный боевой дух. Время продолжало идти, погоня не меняла темпа и общей формы, граница с Восточной Равниной была уже пересечена и общий исход в перспективе менял свою итоговую форму с той же плавностью, с которой всё дальше друг за другом продвигались два сновигатора к Земле Королевы Мод. В этот момент в том же направлении уже около двух часов от станции «Амундсен-Скотт» двигалась американская эвакуационная группа для перехвата инициативы на месте в том случае, если немецкий сновигатор удастся всё-таки остановить. Хотя на территории Восточной Равнины, ближе к её центру в некотором смысле уже возникал территориально-политический фактор, когда нападение, захват и прочие действия с немецкими машинами всё чётче и чётче приобретали форму ярко выраженного нападения на всю Германию со стороны США, а не просто остановку пилота в плане проверки и личного досмотра с последующим разбирательством по причинам, носящим, как это водится в таких случаях, случайный характер.
Надежда и неизбежно возникающее капризное упорство американцев по естеству житейского проведения уже потеряли личину допустимого дипломатического предела и перемешались между собой в коктейль наглой затеи. Пилоты шли напролом друг за другом у самого края «Восточной Равнины» в нескольких милях от линии гор Пенсакола. Среди множества координатных точек движущихся объектов вокруг эпицентра событий, никто поначалу и не заметил, что навстречу движущейся паре сновигаторов через Землю Котса, незаметно прокравшись сквозь этот горный район, вышел неизвестный объект без спутниковой идентификации, который внезапно ускорился, и, сделав небольшой крюк, зашёл с тыла сновигатора «Малыша Хью», подобравшись к нему вплотную. Используя последнюю возможность Брайн Хейс начал вновь остро атаковать Ганса Майера, интенсивно оперируя форсажем при сближении с целью, пока вдруг устремлённому локомотиву его усилий и морального напряжения не «сорвали стоп-кран» несколькими предупредительными дальнобойными выстрелами сзади вскользь по левому флангу. Ошарашенный от внезапного появления ещё одного участника в этой затянувшейся игре, «Малыш Хью» взглянул на левый монитор заднего обзора. Сквозь снежный хвост на скорости двести узлов, между проступающими интервалами пустого пространства в левую сторону как грозная маниакальная акула из тёмных глубин океана выплыл шведский сновигатор «Snoslag» Ларса Олофсона и снова повторил угрожающую прицельную атаку на подавление боевой активности. Это был беспрецедентный случай абсолютно независимой в политическом отношении развязки. Какие-либо правила не имели здесь своей актуальности с самого начала, и весь текущий инцидент по всем объективным показателям был положен на произвольное истечение событий. Следующей такой серией уже активных ударов «Малышу Хью» разнесло бы в клочья всю тяговую способность его машины, поэтому, как и водится в таких случаях у адекватных бойцов, он просто вывернул штурвал вправо, переходя на ретирующийся поворотный манёвр с плавным разворотом для того, чтобы лечь на обратный курс. Никто из действующих лиц в активной степени участия сейчас даже не догадывался, чем было это внезапное нападение шведского полярного викинга. Об этом даже не догадывался Уолтер Кик, если бы стоял у монитора спутниковой навигации в Офисе Системного Контроля и наблюдал за происходящим вместе с остальными. Зато об этом хорошо знал «Чернокнижник», находясь сейчас за тысячи километров от всех этих событий в совершенно другом обществе и обстановке. Глубина этого вопроса лежала не только в политических интересах или приоритетных задачах технологического прогресса. Она упиралась в историю и культуру целого средневекового клана с его корнями и национальным наследием на протяжении почти целого тысячелетия. Сэр Томас Уиттл знал и с горечью осознавал, что сейчас в Антарктиде был положен ответ и проведена граница внутри западной системы между интересами ещё достаточно молодого американского дома масонов и так называемыми «наследниками магистров Тевтонского Ордена» старой Европы, которые очень ревностно относились к собственным артефактам и ни в коем случае не позволяли вторгаться в эти интересы тем, кто не имел на них достаточных исторических оснований!
