Александр Афанасьев - На краю бездны
В здание минюста мы входили через боковую дверь, там есть такая – само здание не квадратное, а видимо, подстроено под очертания улицы, там несколько дверей, и одна из них как бы в торце, массивная, высотой футов восемь. Как я понял – служебный вход, через него мы и вошли…
Внутри – длинные, застеленные ковровыми дорожками коридоры, бесконечные ряды дверей, жуткая духота. Здание старое, поэтому систем вентиляции нет и лестниц, по которым можно подняться с этажа на этаж, мало, а на них – постоянное столпотворение. Озабоченный взгляд и костюмы за пятьсот долларов минимум – значит, лоббисты и адвокаты. Самый загруженный – конечно же, антимонопольный отдел, там буквально косяками стоят, потеют, с ноги на ногу переминаются, но стоят…
Меня завели в какую-то небольшую, прилично обставленную комнатушку и оставили наедине со своими мыслями и старым кофейным аппаратом. Кофе к вашим услугам, сэр, если вы настолько сошли с ума, чтобы пить этот кофе, больше похожий на грязную воду, и зарабатывать себе язву желудка. Я наскоро огляделся – по виду камер здесь не было, но микрофоны наверняка есть, да и камеры сейчас такие, что сразу и не опознаешь. Картины еще тут, одна какое-то сражение изображает, вероятно, времен гражданской войны. Последняя война, которая протекала на территории САСШ, этим они сильно отличаются от Европы, которая, за исключением последнего времени, просто утопала в крови. Если бы не было ядерного оружия, весь мир давно бы взорвался, потому что нерешенных проблем очень много. И нас слишком много на этой проклятой планете, нам просто не хватает места – и мы воюем.
Стоп…
А разве во времена Рима нас было столько же? Целые континенты были не открыты и полупусты – и все равно воевали, лили кровь. А теперь пришло новое время – время безумцев с атомной бомбой, которые могут достать тебя даже из могилы…
Эх, шахиншах Хосейни, как же вас все недооценили… И я в том числе. Самое главное – ради чего все это было? Ради того, чтобы погибнуть на площади, разорванным осколочно-фугасным танковым снарядом? Ради чего вы вскармливали и лелеяли новую орду – ради того, чтобы стать ее первой жертвой? Неужели вы и в самом деле верили в грозные пророчества и надеялись завоевать весь мир?
Бог вам судья. Аллах… или как бы он ни назывался…
А у меня ничего нет. Только следы, ведущие в никуда. Только обрывки информации и отчетливое понимание, что ничего еще не закончилось, что все – только начинается. Странно, мы спасаем, по сути, недругов, если и не врагов, то точно недругов – ради того, чтобы сохранить мир на земле, тот самый мир, который многих не устраивает. Мы спасаем недругов ради самих себя.
Погруженный в свои невеселые мысли, я сразу не заметил и не отреагировал на то, как дверь открылась…
Вошли двое, одного из них я где-то видел. Первый – лет пятидесяти, ростом примерно с меня, проницательные глаза много повидавшего человека. Второй – моего возраста, лысый, невысокий, рукава пиджака, протершиеся от бюрократических баталий за столом. Раньше для таких людей выпускали нарукавники, но сейчас это не принято.
Не зная, что делать, я встал.
– Присаживайтесь… – устало проронил первый, – времени у нас немного. Я генеральный атторней САСШ Гай Дэвидсон, рядом со мной начальник управления внутреннего взаимодействия Август Фрей. Мы хотели бы провести с вами некоторую… беседу. Прежде всего, вас не затруднит назвать ваше имя?
– Александр Воронцов, – представился я так, как было принято представляться здесь, без отчества.
– Это ваше настоящее имя?
– Сударь, вы полагаете, что мне есть смысл представляться ненастоящим? – Я полез в карман за документами, генеральный атторней махнул рукой.
– Не нужно. Просто я обязан задать этот вопрос для протокола, это необходимо. Я прошу у вас разрешения использовать в нашей беседе звукозаписывающую аппаратуру, вы не против?
– Нет, не против.
Фрей, пристроившийся с угла стола – типичный прием полицейского, – выложил на стол небольшой диктофон.
– Для начала давайте определим характер нашей беседы. Вы не являетесь североамериканским гражданином, однако являетесь совершеннолетним и дееспособным лицом и согласно законодательству нашей страны можете свидетельствовать в суде. Вы готовы принести присягу в том, что будете говорить правду, только правду и ничего, кроме правды?
– Нет, сэр. Я офицер флота и в этом качестве давал присягу Его Императорскому Величеству. Никакой другой присяги, тем более представителю иностранного государства, я давать не имею права…
Генеральный атторней поморщился.
– Но вы же можете свидетельствовать в российском суде? Разве там не дают подобную присягу, садясь на место свидетеля?
– Сэр, если вы желаете, чтобы я дал присягу, вам следует обратиться с запросом в российское посольство. Учитывая мой статус, разрешение на то, чтобы свидетельствовать под присягой, должны дать военный министр и министр иностранных дел, а при даче официальных показаний должны присутствовать, как минимум, сотрудник российского посольства и офицер флота, отвечающий за безопасность и неразглашение информации. Скорее всего – при допросе должен присутствовать еще и адвокат, сэр.
При слове «адвокат» Дэвидсон скривился еще больше.
– Хорошо. Но, по крайней мере, вы можете просто пообещать говорить правду?
– Да, сэр, могу. Но в таком случае я требую передать мне копию записи, которая будет сделана здесь, и оставляю за собой право отказаться от ответа на любой заданный мне вопрос без объяснения причин отказа.
Генеральный атторней кивнул, соглашаясь с условиями, передвинул диктофон так, чтобы он лежал на равном расстоянии между ним и мной.
– Итак, сегодня двадцать четвертое августа две тысячи второго года, четырнадцать часов одиннадцать минут по восточному поясному времени, офис триста одиннадцать, здание департамента юстиции по адресу Пенсильвания-авеню, 950, Вашингтон, округ Колумбия. Я, генеральный атторней САСШ Гай Дэвидсон, в присутствии начальника управления внутреннего взаимодействия Августа Фрея веду опрос контр-адмирала Российского флота Воронцова Александра с целью установления фактов, имеющих отношение к угрозе национальной безопасности САСШ. С целью контроля разговор записывается на цифровой диктофон. Прежде всего, давайте повторим на диктофон – ваше имя, сэр – Александр Воронцов и вы контр-адмирал Российского флота?
– Правильнее будет – Флота его Императорского Величества Николая Третьего. В остальном все верно.
– Сэр, это ваши настоящее имя и должность?
– Да… – Я начал раздражаться.
– Вы обещаете говорить правду?
– Да, сэр, с теми оговорками, которые были сделаны мною ранее.
– Хорошо. Вы въехали в САСШ легально?
– Полагаю, что да, у меня дипломатический паспорт, и я могу проходить через зеленый коридор таможни, не ставя никаких отметок.
– Вы являетесь представителем Российской Империи?
– Сэр, любой дипломат является представителем Российской Империи.
– В настоящее время вы находитесь на дипломатической службе?
Интересный вопрос.
– Полагаю, что да.
– Сэр, вы не могли бы уточнить свой ответ на последний вопрос?
– До недавнего времени я являлся послом Его Императорского Величества при дворе шахиншаха Персидского. Потом я вместе с иными лицами был эвакуирован из Тегерана в связи с известными событиями, но от исполнения обязанностей посла меня никто не освобождал, и следовательно, я могу считать себя лицом, находящимся на дипломатической службе.
– Хорошо, сэр, мы вас поняли. Могу ли я утверждать, сэр, что вы являетесь посланником Императора России Николая Третьего?
– Нет, сэр, потому что никто не давал мне таких полномочий.
– Хорошо. Каким образом вы въехали в САСШ?
– Через Сальвадор.
– Откуда вы прибыли в Сальвадор?
– Из Берна, в Берн я прибыл из Санкт-Петербурга.
– В Сальвадоре вы пытались установить контакт с сотрудниками североамериканских правительственных структур?
– Да.
– С кем именно?
– Марианна Эрнандес, сотрудник посольства САСШ, советник.
– Почему именно с ней, сэр?
– Мы знакомы лично.
– Уточните, когда и при каких обстоятельствах произошло знакомство.
– В Лондоне, в девяносто шестом году. На тот момент мисс Эрнандес работала в Секретной службе САСШ и занималась охраной президента.
– В каком качестве там находились вы?
– Сэр, я не могу ответить на этот вопрос.
– Нам известно, что вы в тот момент были сотрудником российской разведки. Вы по-прежнему им являетесь? – резко спросил Фрей.
Добрый полицейский – злой полицейский. Знакомая картина.
– Сэр, я не могу ответить на этот вопрос. Могу сказать только то, что с моей помощью мисс Эрнандес удалось предотвратить убийство вашего президента.
