Антон Орлов - Комнаты страха
Генри ответил со всей изысканной любезностью, на какую был способен, а способен он был на многое.
Не похоже, чтобы Анджеле это понравилось.
– Не хотите с нами покушать?! – сияя, как блестящий елочный шарик, осведомилась Дигна.
Для нее, девочки из Мегареала, это был всего лишь еще один повод показать себя перед зрителями с наилучшей стороны.
– Спасибо, не откажусь.
Сбросив мохнатую куртку, Анджела осталась в комбинезоне цвета хаки, наглухо застегнутом, с воротником-стойкой. Чуть ниже среднего роста, не по-женски широкая в плечах, с тяжелыми бедрами и коротковатыми, но сильными ногами. Грудь обрисовывалась под эластичной тканью двумя полушариями.
Генри решил, что для своего типа она сложена хорошо, только с пластикой лица просчиталась: можно было сделать те же правильные черты, но немного покрупнее, без этой чрезмерной утонченности, предполагающей субтильное сложение – тогда бы в самый раз.
Горячий кофе. Глинтвейн. Пирожки с капустой и рубленым яйцом. Шоколадные конфеты.
Дигна без умолку болтала. Бланка молчала. Морис тоже помалкивал, но, казалось, был на взводе.
Анджела время от времени отпускала что-нибудь зловещее и туманно-многозначительное, как будто ей хотелось всех напугать. Генри это забавляло. Вообще-то, он продолжал недоумевать: что все это значит и зачем его сюда пригласили?
– Вы слышали о Комнатах? – поинтересовалась Анджела, таинственно понизив голос.
У нее все выходило излишне театрально, с некоторым перебором. Генри ничего не имел против театральности – но если актер хороший, а эта властная женщина неопределенного возраста была актрисой весьма посредственной. Еще и голос сухой и жесткий, как подметка вместо ветчины.
Бланка смотрела непонимающе, зато Морис превратился в живое изваяние с жалкими и отчаянными глазами, словно речь зашла о вещах, крайне для него важных.
– О каких комнатах? – мягко спросил Генри, между делом наливая в стакан еще одну порцию глинтвейна из серебристого термоса.
– На этой планете есть Комнаты… – Анджела сделала томительную паузу. – Это некая сила… Тот, кто попадает в Комнаты, иногда возвращается обратно, а иногда не возвращается…
– Ага, я слышала! – обрадованно выпалила Дигна. – Ходит такая байка, а может, и не байка, это как бы сгусток одушевленного пространства, обладающий разумом. Только разум у Комнат примитивный, как у собаки. И тот, кто станет их хозяином, сможет пользоваться, потому что войти туда можно через любую дверь – надо только знать, как, и выйти тоже можно куда угодно, и внутри все будет так, как захочешь. Классно, ага? Если ты эти Комнаты встретишь, надо приручить их, как собаку, а это не каждый сможет – если не сумеешь удержать их под контролем, начнутся всякие кошмары. Откуда они взялись – неизвестно, а чем питаются – известно, человеческими эмоциями. Вот бы на них посмотреть, правда?
Бланка слушала с интересом – она любила сказки, в этом Генри убедился еще на «Амстердаме» (правда, ему так и не удалось этим воспользоваться, чтобы завлечь ее в постель). Морис то краснел, то бледнел, то испуганно озирался, как будто обсуждался вопрос жизни и смерти. Зато Анджела выглядела раздосадованной, словно человек, который собирался рассказать анекдот, а его бесцеремонно перебили, выложив и этот анекдот, и еще два десятка похожих, так что остается только смириться с тем, что всеобщее внимание приковано не к тебе. Дигна, ничего не замечая, продолжала взахлеб рассуждать о блуждающих пространственных сгустках и о повадках бродячих собак. Усмехнувшись, Генри пригубил глинтвейн.
На площадку, по обе стороны от серой с красными ромбами машины Анджелы, опустилось два больших аэрокара.
«Заброшенная», по утверждению Мориса, лыжная база оказалась очень даже оживленным местечком.
– Это кто?! – Морис испуганно вскинул голову.
– Это они! – поглядев в окно, озабоченно сообщила Анджела.
Дигна умолкла на середине фразы.
Из машин выбирались люди в одинаковых блеклых комбинезонах с капюшонами и глухих серых масках.
– Что это за типы? – спросила дрогнувшим голосом Бланка.
– Наверное, это придурки Мориса, – предположила Дигна, доставая парализатор из кармана ярко-красной спортивной куртки с голографическим пингвином на спине.
– Почему, если придурки, сразу мои? – невпопад обиделся Морис.
– Потому что они за тобой гоняются, не за мной же!
– Это сектанты, – угрожающим хрипловатым голосом пояснила Анджела в наступившей вслед за этим тишине. – Они приносят жертвы Комнатам и пришли за Морисом. Остальных убьют, как свидетелей, если мы не сумеем дать отпор.
Одиннадцать человек. Рассредоточились, окружая домик.
Дигна бросилась закрывать скрипучие металлические жалюзи, а Бланка растерянно вертела в руках передатчик, и Генри тоже свой вытащил, но сразу понял, что толку от него не будет. Видимо, у сектантов есть «глушилка», а до ближайшего полицейского поста отсюда черт-те сколько километров.
Анджела смотрела на него, прищурившись.
«Ну, и что ты теперь сделаешь?» – читалось в ее взгляде.
Морис тоже уставился на Генри, только не с этаким затаенным любопытством экзаменатора-садиста, а с немой мольбой.
«Да ты же знал заранее, что будет! Мне бы сразу понять, что ты нас в неприятности втягиваешь… Абсурд какой-то, словно снится полная ерунда…»
Скрип двери. Они уже заходят в дом.
Чертыхнувшись, Генри дернул вниз «молнию» куртки и полез во внутренний карман.
Совсем как в тех специфических историях, которые иногда рассказывают среди своих, вдали от посторонних ушей, понимая друг друга с полуслова: «И вот они окружают, целая банда, а я один, и думают – все, прижали, деваться мне некуда… Но у меня с собой кое-что было!..» – и дальше следует обмен понимающими ухмылками.
Вот и Генри оказался в таком же положении, как герои тех историй.
«Кое-что» выглядело, как маленькая сиреневая капсула. Кревт, страшенной силы боевой допинг, начинает действовать через несколько секунд после приема.
Получил его Генри от Лейлы. Кревт – малораспространенный препарат, в его состав входят редкие ингредиенты растительного происхождения, для которых нет синтетических аналогов, но эта лихая парочка – Лейла с Хинаром – могла раздобыть все что угодно.
Стоит кревт заоблачно дорого, однако Лейла отдала ему коробочку с четырьмя сиреневыми капсулами просто так, за «спасибо». Она помогала Генри не в первый раз – ей очень хотелось, чтобы его монография была завершена и увидела свет.
Кревт понадобится, чтобы прорваться через заслон эсэсовцев, охраняющих последний источник информации, до которого Генри еще не добрался. Уже решено, если его не пропустят по-хорошему, он прорвется с боем.
Впрочем, для этого надо как минимум остаться в живых, так что одной капсулой придется пожертвовать сейчас.
Это было похоже на удар, только не извне, а изнутри. Как будто сквозь его мышцы проросли дополнительные капилляры, наполненные не кровью, а чистейшей энергией.
Цвета стали пронзительно яркими, очертания предметов – сверхъестественно четкими. Генри увидел расширенные поры на шоколадной коже Анджелы, царапины на оконном стекле в том месте, где полоски жалюзи были искривлены и зиял просвет, бурый клочок прошлогодней паутины в углу под потолком, колышущийся от сквозняка. Он и раньше не жаловался на зрение, но не думал, что оно может быть настолько острым.
Морис съежился возле камина, громадного, как врата в пыльную и темную преисподнюю. У него нервно подергивались веки и дрожали пальцы. Оттопыренные уши побледнели, не говоря уж обо всем остальном.
– Ты мне поможешь.
– А…
Тот ничего не успел произнести, Генри схватил его за шиворот и толкнул вперед, как живой щит. Дверь уже открывалась.
– Забирайте его! – крикнул Генри, швырнув Мориса навстречу людям в масках.
Издав панический протестующий возглас, Морис врезался в налетчиков, и все повалились на пол.
Отключающие удары. Специально тренировался, на тот случай, если дойдет до драки с эсэсовцами. Обучили его этой технике Хинар и Лейла.
Трое готовы. Еще двоих он парализовал, подхватив с пола оружие выбывших из игры противников.
Те, кто оставался снаружи, услышали шум и вот-вот будут здесь.
Отступив из коридорчика в комнату, Генри оторвал от пола узкий стол двухметровой длины. Посыпалась посуда, с грохотом покатились металлические термосы, поблескивая в процеженном сквозь жалюзи приглушенном зимнем свете.
Краем глаза Генри заметил, что девочки выглядят перепуганными, но обе сжимают парализаторы, а у Анджелы в руках никакого оружия нет и взгляд спокойный, заинтересованный. Взгляд зрителя, который знает наверняка, что с ним ничего не случится.
Первый из ворвавшихся споткнулся о бесчувственные тела и повалился на Мориса, который стоял на четвереньках возле порога и не мог решить, что лучше: подняться на ноги или растянуться на полу и прикинуться трупом.
