Дмитрий Бондарь - Ничего личного
— Сеньор Серхио, — громко говорил Сеферелли, — Сегодня утром в банк пришло письмо, в котором "Красные бригады" сообщают, что похитили нашего хозяина и требуют выкуп двести пятьдесят миллионов лир!
— Сардж, — глаза Блэка увеличились вдвое. — Это на самом деле так? Что ты видишь?
Мне пришлось задуматься на пару секунд:
— Я теперь понял, почему ни черта не знаю о том, что произошло с Захаром — его держат на наркоте, и он совершенно не запомнит эти события! И потому никогда мне о них в будущем не рассказывал.
А в Вероне надрывался Винченцо:
— Они требуют дать им ответ. Что мне делать, сеньор Серхио? Здесь написано, что если я свяжусь с полицией, ему отрежут голову!
— Я сейчас перезвоню, — сказал я в трубку. — Сидите на месте. И не дай вам бог уйти на обед или в туалет, это будет ваш последний визит в любое из этих заведений!
Едва я нажал на рычаг, как заговорил Алекс:
— Какие в задницу Красные бригады? Они едва–едва дышат! После истории с Дозиером (американский генерал, взятый заложником 1981 г. и освобожденный итальянским антитеррористическим спецназом NOCS) и убийства Джиорджери (на этот раз итальянский генерал, убитый в марте 1987 г.) им совсем кисло — только ленивый не пинает. Да и денег больше нет для них у братских партий. Нужно уточнить…
— Не учи бабушку облизывать яйца, — оборвал его Дэни. — Сардж, перезвони, представь меня, передай трубку мне, нужно поговорить с этим Сеферелли, — скомандовал Блэк.
Я снова набрал номер и после первого же гудка в трубке раздалось:
— Бронто! Винченцо Сеферелли у аппарата!
— Сеньор Венченцо, это снова Саура. Сейчас я передам трубку моему заместителю по вопросам безопасности, постарайтесь ответить на все его вопросы. Предельно точно. Его зовут Дэннис Блэк. Хорошо?
— Си, сеньор.
Чернов начал разговор без ненужных любезностей:
— Винченцо, как подписано письмо? Точно — Brigate Rosse? Или все же BR? Brigate… Хорошо. Вы не могли бы переслать его нам по факсу? Да, номер я сейчас подскажу, — он щелкнул пальцами и Уильям подал ему рекламный проспект отеля, а Алекс кивнул и пошел вниз — к портье. — Да, вы все верно записали, Винченцо. Не нужно так нервничать, сеньор Саура просто беспокоится за судьбу своего компаньона. Никто не будет вас увольнять. Мы ждем факс. И не уходите далеко от телефона.
Минут через десять в номер вошел Алекс и протянул нам распечатку:
— Кто‑нибудь силен в итальянском?
На факсе была фотография — Захар, сидящий на стуле на фоне растянутой кем‑то простыни, его голова склонена к правому плечу — словно сидит он в бессознательном состоянии. А в руках у него зажата картонка с надписью на языке Петрарки и Джанни Родари.
Донован покрутил бумагу в руках и передал ее Блэку. Тот разгладил о край стола лист, постоянно норовящий свернуться в рулон, и положил факсимильное сообщение на ворох газет.
— Странно, посмотрите на подпись.
— Что в ней не так? — я втиснулся между гб–шниками.
— Если я ничего не путаю, то должно быть BR‑PCC или BR‑UCC. Первые — "Коммунистическая сражающаяся партия", вторые — "Союз сражающихся коммунистов". А мы видим простое Brigate Rosse. Так они подписывались лет пять назад. До разделения на "старых" и "молодых".
— И что это значит?
— Сложно сказать. Либо вылез кто‑то из глубокого подполья и решил поправить дела. Либо что‑то в мире террора поменялось. Либо это чья‑то самодеятельность, не имеющая к Красным бригадам никакого отношения. Не очень умелая мимикрия. Эти молодцы занимаются террором, а не собиранием денег. Да и сумма при текущем курсе, — он взял со стола газету "Corriere della Sera", — доллар с четвертью за тысячу лир составит… около двухсот тысяч долларов. Маловато для серьезных борцов с капиталом. Как бы прочитать дословный перевод, не привлекая к делу лишних людей?
Донован поднял телефон и нажал клавишу повторного набора последнего номера. Даже я услышал:
— Бронто! Винченцо…
— Бонджорно, сеньор Сеферелли, — поздоровался Уильям. — Я помощник мистера Блэка. Скажите, письмо перед вами лежит? Да, переведите его, пожалуйста. Вслух. Нет, не нужно копию по факсу. Я вас слушаю.
Алекс подал ему авторучку и перевернутый лист факса.
На термобумаге побежали строчки:
"Да здравствует победа коммунистов во всем мире! Закария Майнце захвачен нами и будет удерживаться до внесения вами средств в размере 250 млн. лир наличными в старых купюрах по 10 или 50 тысяч лир. При попытке связаться с полицией или переписать номера банкнот вы получите голову сеньора Майнце. В ваших интересах не допустить огласки. О времени и месте передачи вашего взноса на борьбу с капитализмом США и империализмом СССР будет сообщено дополнительно. Свободу Марио Моретти! Brigate Rosse."
— Дела! — почесал в затылке Вязовски.
— Самодеятельность, — заключил Донован.
— Сейчас проверим, — Блэк опять поставил телефон на колени и быстро набрал номер. — Привет, Тэдди. Не разбудил? Отлично. Как у вас там? Идут дела? По–другому и быть не должно. Я чего звоню‑то? Мы здесь задержимся на неделю–другую, так вы там сами пока как‑нибудь, о–кей? Ну и хорошо, что справляетесь! И еще, Тэдди, не мог бы ты узнать у чехов, что за структура подписывается нынче "Красными бригадами"? Нет, без партийной принадлежности — просто "Красные бригады". Что, нет таких? Это точно? Сам названия придумывал? Понятно. Хорошо, будут новости, я перезвоню.
Он отставил аппарат в сторону.
— Все слышали? Наш Тэдди подтверждает мою догадку. Есть мысли?
— Ехать нужно в Верону, — предложил Уильям.
— Без этого никак, — согласился Дэни. — Сардж, что ты видишь впереди?
Я опустился в кресло за столом, прикрыл глаза и начал "вещать":
— Он появится сам и скажет, что он ничего не помнит после того как сел в арендованную машину. Будет настаивать, что все эти дни был в совершенном беспамятстве и пришел в сознание от холода, замерзая на утреннем пляже отеля Villa Rita, и если бы не бирка в кармане от Royal Hotel Sanremo — он бы не нашелся еще долго. Наш рассказ о "Красных бригадах", подброшенное письмо из веронского банка, банковский чек об обналичке запрошенных террористами денег и календарь с отмеченной неделей его отсутствия он сильно его удивят. А потом он будет вспоминать этот эпизод редко и с неохотой. В общем, в Верону нужно ехать и платить. Тогда дня через четыре мы его увидим. Но появится он здесь. Не в Вероне. Когда Захара вытащим, нужно искать этих похитителей и выдергивать из них ноги и руки.
— Хорошо, — подытожил Блэк. — Ты верно рассудил: сначала Зак, потом возмездие. Мы с Уильямом едем в Верону для обмена. Пусть твои девчонки подготовят всякие доверенности и прочую документацию, что может нам понадобиться для подтверждения своих полномочий перед Сеферелли. Вы с Алексом остаетесь здесь и ждете возвращения Зака. Есть вопросы, возражения, предложения? — Он внимательно посмотрел на каждого из нас, — нет?! Ну и хорошо. Здесь до Вероны на машине ехать часов семь, а спешить особенно незачем — информации о времени и месте передачи денег пока нет. Значит, приедем под вечер. Алекс, к тому времени у Винченцо должны быть все наши документы, еще нам нужен отель и позаботьтесь, чтобы с деньгами не было проблем. Уильям, пошли к себе, соберемся, да и пора уже ехать.
Собирались они быстро — минут через десять мы с Алексом уже стояли на набережной и смотрели вслед FIAT'у, увозящему Дэни и Уильяма.
А я в который раз "вспоминал" еще одну подробность, о которой не стал говорить Блэку — я их больше никогда в своей жизни не увижу — ни Дэни, ни Уильяма. И я знал, что так и должно быть. Или они или Захар и я.
Мы все успели: веронский банк получил необходимое подтверждение полномочий Блэка и Донована, забронировали номер в Hotel Porta Palio — почти в самом историческом центре, на берегу обводного канала своенравной реки Адидже.
Мы сидели перед открытым балконом в моем номере, смотрели на море. Алекс курил, а я посасывал какой‑то коктейль — "Веселая вдова" — на основе мартини. Несколько пустых стаканов уже стояли на полу перед моим креслом. Раз в полчаса Алекс звонил портье и меланхолично требовал принести в номер "ун альтро биччере Merry Widow". Требуемое появлялось еще спустя три минуты. И я снова вливал в себя это еловое горько–сладкое пойло.
Как я не пытался быть спокойным, но от одолевавшего меня бешенства отделаться не удавалось. Хотелось все вокруг бить и крушить — вместо того, чтобы заниматься большими делами, которые я уже привык считать свой жизнью, мне приходилось сидеть в этой итальянской дыре и тупо пока события сами сложатся в нужную мне комбинацию. Я уже раз тридцать себе поклялся, что более никогда не допущу подобных ситуаций .
— Этих мерзких итальянских коммунистов–террористов я выжгу с этой земли каленым железом, потому что еще никто так не мешал мне работать! — Моя ярость нашла выход в разбитом стакане, вызвав удивление на обычно бесстрастном лице Вязовски. — Никто не отнимал у меня попусту столько времени!
