Кирилл Алейников - Познавший кровь
Андрей сощурился и приблизил свой нос ко мне так близко, что почти касался моего лица.
— Одно время мы хотели затеять отделение Сибири и Дальнего Востока от Российской Федерации, — сообщил он мне тоном заговорщика. — Хотели создать суверенное государство Сибирь. Или Сибирия (с названием так и не договорились). Посмотрел бы я тогда на великую и могучую Россию! Ха! Да от России осталось бы всего ничего, зато нас, живущих на востоке от Урала, перестали бы доить как коров каких‑то! Эта сволота, представляешь, Серега, эта сволота даже не в курсе, что есть еще так называемые провинции, и что там тоже живут люди, а не только медведи да лоси какие‑нибудь! Прямо как американцы, ей‑богу, если можно так выразиться; те придурки тоже не в курсе, что кроме Штатов есть и другие земли обетованные.
Лоб Андрея покрыла испарина. Я не мог понять, почему он так завелся и зачем делится со мною своими убеждениями. То ли он был психом, то ли и в самом деле болел душою о сибиряках — как людях, так и не‑людях. Выудив из кармана изящную фляжку, Андрей открутил крышечку и отхлебнул.
— Будешь?
Я хотел отказаться, но понял, что давно хочу пить. Просто пить, а не пить. Сделав глоток, я почувствовал смесь алкоголя с кровью. Черт, это было не так приятно, как «кровавая мери» Игоря, но действовало расслабляющее. Жажда мгновенно прошла.
А носатый вампир тем временем продолжил вещать:
— Они даже за людей нас не считают, уроды!
Я на этот раз не сдержался и тихо хмыкнул. И в самом деле, почему это вампиров за людей‑то уже не считают?
— Все финансовые потоки идут в столицу. Все! И оуросы, чтоб им пусто было, пытаются прилепиться своими загребущим лапами к этим деньгам. Нашим деньгам, между прочим! О. надеюсь, когда‑нибудь моя заветная мечта осуществится, и Сибирь станет суверенной. Ха, вот я посмеюсь! Мы все посмеемся от души, брат, когда проклятые упыри из Оуроса наконец поймут, что доигрались. Да они перед нами на колени упадут и будут молить о пощаде!
Мне, честно говоря, надоели пламенные речи носатого вампира, и я решил его перебить:
— Почему же вы не начнете войну? Ведь, кажется мне, никто не позволит Сибири просто так отделиться от России. Уговорили бы военных, настроили людей — и вперед.
— Все не так легко, Серега, — устало вздохнул Андрей. — Мы, вампиры, не можем взять да развязать войну. Знаешь, какая заваруха начнется? Ой‑ей! Мы, конечно, могли бы собрать войско и в открытую напасть на Оурос, но тогда на их защиту из Яугона поднимутся демоны, сильные демоны. А едва объявятся демоны, как прибудут и сильные астеры — ангелы, архангелы и иже с ними. Резня поднимется лет на пять‑десять, и в конечном итоге все останется как прежде. Зачем же тратить время и силы на бесполезные войны? Поэтому мы решили напасть тайно.
— Но разве после уничтожения вампиров в городе демоны не догадаются, кто в этом повинен?
— Догадаются! Но мы отсидимся какое‑то время на своей территории, под защитой своих демонов, своих бойцов. Когда пыль уляжется, мы займем город, тихо перебьем успевших прибыть вампиров Оуроса (что там перебивать‑то — два‑три десятка!), а затем повторим акцию и с прочими городами. Это долго, но куда нам спешить? Мы ж, как никак, долгожители, если можно так выразиться.
Он с задором хлопнул меня по плечу и улыбнулся:
— Думаю, ты все же перемкнешь в наши ряды, брат! Вампиры — существа достаточно эгоистичные, себялюбивые, и всегда стараются занять сторону победителя.
— Вы пока не победители, — заметил я между делом.
— Но с твоей помощью станем таковыми!
Андрей поднялся со стула, махнул телохранителям и зашагал в сторону двери. Я понял, что разговор на этот раз и в самом деле закончился. Спросил:
— Я могу повидать Макса? — Носатый повернулся ко мне со вскинутой бровью. Я поспешил добавить: — Лишь убедиться, что с ним все в порядке!
— Конечно, мой юный друг, конечно! — закивал негельнос. — Перед отъездом ты обязательно его увидишь.
Он уже вышел за дверь, но внезапно вспомнил что‑то и, заглянув в комнату, бодро подмигнул:
— Кстати, у нас тоже есть хорошие хаты, отличные тачки и классные девчонки! И девчонки несравненно лучше, чем где‑либо!
Я вздохнул так тяжко, как только мог, едва дверь закрылась.
ГЛАВА XI
Ты боишься меня,
Ведь мои поцелуи
Как нож тебя режут.
«Маша и медведи».Два часа спустя я встретился с Максом и быстро объяснил ему, что к чему. Конечно, он испугался за меня, но я поспешил успокоить друга и пообещал, что все будет нормально. Затем Андрей дал мне последние указания, снабдил кое‑какой информацией советами, после чего отправил восвояси, не забыв на прощание погрозить пальцем.
Я вышел из здания, в котором нас держали. Зданием оказался ничем не примечательный дачный особняк где‑то в районе Соснового бора. Быстро отыскав автобусную остановку, я под прикрытием жестяной крыши — все‑таки день был в самом разгаре и с неба светило чертово солнце — полчаса прождал автобуса. Миновав шесть остановок, я сошел на Шинном заводе и поспешил ко входу в метрополитен, рассудив, что под землей я буду в большей безопасности от дневного светила. Возможно, среди вампиров и есть поэты, но вряд ли среди этих поэтов был или есть хоть один, воспевший солнце. Отпевший — пожалуйста, но не воспевший.
Я сел на поезд, идущий до ближайшей от моего нового дома остановки. К удивлению, в метро этим днем было не так уж и много народа, даже свободные места имелись, но я предпочел ехать стоя, держась за поручень. За окном мелькали станции и огни в туннелях, а я размышлял над ситуацией, в которой оказался.
Естественно, умирать мне не хотелось, а в том, что Медальон Бескровия в моем кармане — это именно бомба, я был уверен на двести процентов. Иначе и быть не могло, достаточно вспомнить фанатичный взгляд и пламенные речи Андрея. Вероятно, революции начинались не людьми, а такими как он вампирами, обезумевшими от жажды власти и денег. Что говорить, в нас, упырях да вурдалаках, остается слишком много человеческого. Более того, мы, в отличие от высших демонов и астеров, вынуждены жить среди людей, и, хотим того или нет, подчиняемся общечеловеческим правилам, принципам и слабостям. На слабости мы даже, кажется, больше падки.
И этот проклятый Медальон… Что, если Андрей солгал мне и взорвет бомбу, едва я достигну центра города? Хотя он так клялся, что обязательно дождется меня… Даже не знаю, что думать на сей счет. Впрочем, думать не следует. Следует надеяться. Надежда — хорошая штука. Тем более что Макс остался у Андрея, а негельнос не станет тянуть с расправой над моим другом, если дела пойдут наперекосяк. Он и в самом деле может воткнуть в него кол, расчленить, а после утопить в котле с расплавленным свинцом. Не станется за таким человеком, который всерьез планировал отделение Сибири и Дальнего Востока… Блин, вот же революционер попался мне, а!
Стоит положиться на случай и не беспокоиться, что Игорь или кто‑то иной смогут разглядеть ловушку…
Я внутренне улыбнулся как мог шире. Да‑да, именно ловушку, но не ту, которую заготовил Андрей! Я сделаю кое‑что покруче. Думаю, негельнос останется доволен…
Пока я отрешенно колыхался в такт поезду и смотрел в темное окно вагона, я не заметил, что рядом со мной встал толстый мужичок небольшого роста в больших очках с такими линзами, что позавидовал бы даже Хаббл. Не уверен, на какой остановке он зашел, но ехал мужичок со мною уже долго. Меня почему‑то привлекло его отражение в стекле, и я целую минуту рассматривал его, пока наконец не догадался, в чем дело.
Мужик‑то пялился в стекло широко распахнутыми глазами, часто моргал и тряс головой, но никак не мог увидеть моего отражения! А ведь оно, как ни крути, должно стоять плечо к плечу с его собственным!
Я повернул голову и посмотрел на попутчика. Он, в свою очередь, медленно повернулся и взглянул на меня. Я снял солнцезащитные очки, провел рукой по волосам и подмигнул мужичку. Подмигнув, я улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой, обнажив, естественно, белые и блинные клыки.
— Ма‑ма, — в диком ужасе промямлил толстый мужичок. Целую секунду его психика терпела взгляд на моих клыках, а потом он не выдержал и, бросив дешевый портфель, ринулся через вагон в тамбур, а оттуда — в соседний вагон. Наверное, он добежал до последнего вагона и, вполне вероятно, выпрыгнул в тоннель, свалился на рельсы, сломал себе обе ноги и шею, а потом дело довершило электричество. А может, он забился в последнем вагоне в самое дальнее кресло и, тихо поскуливая, долго приходил в себя.
Кто знает…
Мне почему‑то стало немного жаль мужичка. Все‑таки, я не хотел его пугать, ведь он вряд ли заслужил перелома ног и шеи, разряда электротоком или простого сумасшествия. Вполне обычный мужичок в потрепанном пиджаке, смешных очках, с дрянным портфелем.
