Владимир Петько - Город (СИ)
Люк захлопнулся, внутри него лязгнули засовы и раздалось шипение. После чего из стены вылез ещё один диск, встал поверх люка, не оставив даже намёка на то, что здесь был выход.
— Искусственная гравитация, — сообщил и без того очевидное Давер. — Я думаю, здесь среди хлама много чего рабочего осталось. Жаль, мы не знаем, как с этими вещами обращаться…
— Сама станция действительно рабочая, — ответил отец, тыкавший в разноцветные кнопки в своем подлокотнике. — Ваши убийцы на ней вокруг планеты катались. Вот только работают лишь большие механизмы, они вроде как сами себя чинить умеют. А всё мелкое, что с собой унести можно, давно сгнило.
— Жаль… — пробормотал инспектор.
Чего именно ему жаль, Ференц не договорил. Аппарат завибрировал, я схватился за подлокотники, ожидая толчков и перегрузки, но ничего не происходило. Вибрация пропала секунд через десять, осталось только тихое, на грани слышимости, гудение.
— Кажется машина всё‑таки не работает, — сказал я.
— Наоборот, — ответил отец, поглядев на свой подлокотник. — Работает, как часы. Искусственная сила тяжести не дает нам ничего почувствовать.
— Такой уровень техники нам и не снился… — пробормотал я и на несколько минут стало тихо. Все прислушивались к работе ракеты, которая действительно скорее была лифтом, в надежде услышать хоть какой‑то звук, означающий двигатель или что у ней вместо него.
Минут через десять я заёрзал — в голову некстати пришла мысль, что, возможно, мы летим в неправильном направлении. Как я раньше не подумал, что доверять космонавигацию потомственному библиотекарю чревато последствиями? Тут же представилась картина: три скелета в удобных креслах, летят в никуда, запертые в общем супертехнологичном гробе, дрейфующем в вечной пустоте. Если бы это не я завёл нас в такую безвыходную ситуацию, я бы сейчас всё высказал…
В конце концов, первым потерял терпение Давер. Он открыл было рот, но лифт словно только этого и ждал — сразу завибрировал, следом уполз в стену внутренний круг обшивки, обнажив входной люк. Я выждал немного — вдруг наш маленький корабль обнаружит, что привёз незадачливых пассажиров на голый астероид и, спохватившись, повезет обратно. Потом повернул ручку и распахнул люк.
Трудно сказать, что я ожидал увидеть. Вчерашний день натер в моём мозгу большую мозоль на том месте, которое отвечает за удивление. Почему бы там не скакать навстречу нам розовым осьминогам верхом на гигантских осах, с копьями наперевес в присосках? Но в лицо лишь дунул затхлый, бедный кислородом воздух пустыни. Никто не бежал к нашему кораблю, вопя и улюлюкая. Невзрачный пейзаж скрашивала только возвышающаяся по правую руку скалистая гряда, слишком ровная и отвесная, чтобы бы естественной. Этакий забор, высотой в несколько километров. И этот забор я уже видел раньше.
Мы были на родной планете Чеслава.
Глава 17
Из моего сбивчивого рассказа Давер с отцом быстро поняли, что мы попали из огня да в полымя. После быстрого осмотра окрестностей все выдохнули и немного успокоились — в пределах видимости черноголовых не было. Давер предположил, что черноголовых здесь нет давно, с того момента, как они опустошили людские селения, но шокер держал наготове и с выставленным на максимум напряжением.
Лифт стоял в середине квадратной бетонной площадки, совершенно неуместный в этих декорациях. Подумав, что туда может забраться какой‑нибудь черноголовый, я захлопнул люк.
— И что дальше? — спросил Давер, как бы намекая, что нам стоит посмотреть очередную историю, которая разъяснит, как выбраться из передряги.
Вот только зацепится было решительно не за что. Если только песчинки не перебирать по одной. Я пошел вокруг корабля по расширяющейся спирали, быстро покинул границы площадки, побродил по высохшей земле и вернулся обратно. Отец тоже был в затруднении — вот что значит, привыкнуть любую неизвестность разрешать с помощью историй.
Здесь же надо своей головой думать. Я думал несколько минут, потом открыл люк и стал шариться под креслами. Может туда какая вещичка запала… Здесь тоже было чисто даже мусор не лежал. Но я не сдался, начал ощупывать и мять кресла со стороны, которой они прижались к стене и мне улыбнулась удача: на пол вывалилась замысловатого вида штуковина — что‑то вроде шприца, только из серебристого металла и вычурной, непрактичной рукояткой. Я сжал свою последнюю надежду, и она откликнулась.
Огромный многорукий Контролер потянулся из‑под каменного свода многочисленными манипуляторами, придирчиво осматривая КВ-42. Это какой‑то варварский медицинский комбайн, — подумал про него КВ-42.
— К военной службе негоден! — объявил Контролер.
КВ-42 повернул налево и через десяток шагов попал под прицел нового Контролера. «Медицинский комбайн?» — вернулась едва не ускользнувшая нить воспоминания. Что это?
Висящий под оплавленным каменным потолком полупаук, полуносорог, замельтешил покрытыми лакированной хитиновой броней конечностями. «Полуносорог?» — удивился очередному выверту своей памяти КВ-42.
— Техник — инженер 7 ранга! — вынес вердикт Контролер, завершив осмотр.
КВ-42 двинулся вправо. Через несколько шагов стены потеряли блеск оплавленного камня, став обычным проходом в скале. Сгустился сумрак, но колючая точка света впереди не дала потерять направление.
Начали поступать данные анализа Контролеров. Мозг почти не поврежден, 85 процентов нейронов живы, а вот тело собрано из третьесортных частей. Некоторые из органов были поздно заморожены и успели подвергнуться воздействию разложения. Биоблокаторы остановили его, но ресурс надежного функционирования всего три с половиной года.
Следом пришел приказ о приписке к двести четырнадцатому отделению технической поддержки. Указана и должность — мусорщик. Загрузился протокол должностных обязанностей. Ничего сложного: поиск малоповрежденных трупов, консервация и доставка на пункты переработки.
Коридор в скале окончился, развернув перед КВ-42 новую картину. До самого горизонта протянулась ровная, как стол, каменная пустыня. В миле впереди, в мутно — сизое небо воткнулся тонким шпилем огромный столб девственно — белого цвета.
КВ-42 шагнул наружу и солнечный свет впился раскаленными иглами в кожу лица и рук. КВ-42 попытался вскрикнуть, но он, оказывается, больше не умел кричать. Поднял горящие кисти к глазам и несколько секунд смотрел, как синевато — бледная кожа быстро темнеет. Остальное тело, за исключением головы, обмотано грязными тряпками, наверное, сборщики на конвейере позаботились. Пока КВ-42 раздумывал, не найти ли чего для защиты головы и рук, пришел новый приказ — следовать к трансгрессору. КВ-42 зашагал к белому столбу. Ноги и руки быстро учились взаимодействовать с телом, Сорок Второй шел все увереннее и быстрее. Через минуту из марева нагретого воздуха справа и слева проступили силуэты других… кого? Собратьев? КВ-42 задумался. Кто они, и кто он? Ответа в голове не было, он только понял, что ему не надо ни к кому обращаться, а значит и название его попутчиков не пригодится. Существа шли из других выходов в скале и КВ-42 оглянулся, чтобы оценить размеры каменного утеса, в котором он родился час назад. Пожалуй, называть эту громаду утесом неправильно. «Горная гряда» подходит куда лучше. Каменный хребет, выросший посреди пустыни, уходил вправо и влево за горизонт, вершины терялись в мареве неба. Скальные кручи слишком ровные, чтобы быть созданными природой. Сколько же там таких, как я? — задал себе вопрос КВ-42. Тысячи? Десятки тысяч? Может еще больше? «Намного больше», — ответила непослушная память. Сорок Второй отвернулся. Столб трансгрессора приближался, здесь его собратья стояли рядами, ожидая своей очереди зайти в единственный вход. Не все они были замотаны в лохмотья — на доброй половине стоявших нацеплены черненные доспехи. Правда под ними все же проглядывали тряпки, да и броня была не из стали, а из… КВ-42 безуспешно порылся в памяти и быстро потерял интерес к солдатам. С чего он вообще решил, что доспехи должны быть из стали? Есть много более доступных материалов. Воины изредка перекликались грубыми голосами — им возможность общаться была оставлена.
Минута тянулась за минутой, количество впередистоящих уменьшалось, наконец и КВ-42 переступил порог таинственного сооружения. Мельком глянул на округлые стены с вырезанными в камне рядами надписей, на секунду взор остановился на рослой фигуре у входа. «Примарх» — вовремя всплыло в голове.
Броня примарха тускло блестела, массивная фигура, в полтора раза выше всех остальных, слегка покачивалась из стороны в сторону. КВ-42 оценил размер мышц гиганта, потом слегка удивился форме головы. Сильно вытянутый назад череп мог вместить куда больший мозг, чем у обычного техника седьмого уровня. Примарх бросил короткий взгляд на КВ-42, и у того тут же возникло неодолимое желание получить какой‑нибудь приказ. Он отошел в сторону, постоял около минуты, за это время к нему присоединились еще четыре таких же техника, после чего они одновременно шагнули в центр комнаты. Там ничего не было, но КВ-42 твердо знал — их сейчас трансгрессируют к месту прохождения службы. Портал включился, тело дернуло легкой судорогой, а потом стало темно. КВ-42 немного удивился. Он откуда‑то знал, что переход совершается мгновенно, и на другой стороне должно быть так же светло. Но в тоже мгновение в основание шеи вонзилась острая игла, и места для удивления и прочих чувств, а также размышлений не осталось — все заняла режущая боль. Кажется, он упал на пол, но точно сказать было трудно, тело не чувствовало ничего кроме адской боли. Руки и ноги словно отнялись, в месте прокола из пучка боли образовался небольшой жгучий червячок. Заворочался, осматриваясь и полез по позвоночнику вверх. Когда он коснулся мозга, в голове словно вспыхнули сотни фейерверков. Боль в теле пропала, хоть оно и осталось парализованным. Болело теперь только там, где лез червяк, но не так чтобы сильно. Червь осторожно коснулся какого‑то участка мозга и в голове КВ-42 зазвучали голоса. Двое разговаривали, словно и не зная, что кто‑то их подслушивает.
