Алексей Евтушенко - Минимальные потери
– Ну, хоть приблизительно. Кто у нас гениальный математик, в конце концов?
– Приблизительно… – задумалась Фишер (эпитет «гениальный» ей явно понравился). – Ну, хорошо. Представь себе, что ты, пролетая на своем «космическом охотнике» в атмосферном режиме над пустыней Пляж Дьявола, что на Южном материке, выронила из кабины ма-аленькую золотую сережку. Или серебряную, не важно.
– Пляж Дьявола очень большая пустыня, – сказала Эрика. – Но выронить что-либо из кабины «космического охотника» у меня вряд ли получится. Даже в атмосферном режиме. Пусть лучше это будет геликоптер.
– Не возражаю. Выронила ты, значит, золотую сережку из кабины геликоптера…
– Э, я же не ношу сережек!
Белинда выразительно посмотрела на подругу.
– Ладно, уговорила.
– Молодец. А я, например, пересекала Пляж Дьявола пешком через десять лет после того, как с тобой произошел этот случай. С тобой и твоей золотой сережкой.
– Пешком?!
– Например. В чисто научных целях.
– Ага. Ну хорошо, допустим.
– Вот. Пересекала я, значит, пустыню, наклонилась завязать шнурок и тут же нашла эту золотую сережку. Представила?
– С трудом. Там очень много песка. Невообразимо много. Дюны тянутся на тысячи километров во все стороны. Я летала над Пляжем Дьявола и как раз на геликоптере.
– Я и говорю, – кивнула Белинда. – Так вот, вероятность найти через десять лет оброненную с геликоптера золотую сережку в пустыне Пляж Дьявола гораздо выше вероятности подобной встречи в космосе…
…Но этот разговор случился потом, когда многое уже было позади и еще больше впереди. А пока пилот «космического охотника» лейтенант Эрика фон Ланге коротала время на офицерской гауптвахте, куда попала… Впрочем, обо всем по порядку.
Когда Эрика припечатала Лотара Нойманна мордой об стол, веселье было в самом разгаре. Прежде, чем присутствующие успели осознать, что, собственно, произошло, лейтенант выпрямился и глянул на Эрику серо-голубыми, прозрачными от шнапса и бешенства глазами. По его лицу шли красные пятна, к щеке прилип зеленый листик салата. Музыка смолкла.
«Сейчас этот идиот меня ударит», – спокойно подумала Эрика, но не двинулась с места.
Лотар шагнул вперед, и тут же между двумя лейтенантами втиснулся Ганс Шефер.
«Все-таки хорошая реакция у командира эскадрильи, и он все видит. Потому и командир».
– Что случилось, мальчики и девочки? – ласково осведомился Ганс. – Лотар, у тебя какие-то проблемы?
– Никаких, – скучным голосом произнес Лотар. Эрике показалось, что хмель из организма Нойманна испарился быстрее, чем метеорит малой величины под лучом квантовой пушки. – Это у лейтенанта проблемы, – он не отводил глаз от Эрики. – И большие.
– Эрика?
– Шутишь, командир? Сидела, выпивала, никого не трогала, – Эрика успела заметить, что все внимание присутствующих переключилось на них, но стыдиться ей было нечего. И даже наоборот. На глазах товарищей следовало продемонстрировать кое-каким любимчикам волю с характером, а заодно и поставить этих самых любимчиков на место. Исключительно в воспитательных целях. – И тут этот… орел с яйцами. Ты, лейтенант, – сказала она Лотару как можно ласковей, – лучше мастурбацией в туалете займись, если чешется. А руки не распускай. Здесь тебе не бордель.
Кто-то откровенно хохотнул.
Лотар побледнел, отчего красные пятна на его лице проступили еще ярче.
– Благодарите бога, лейтенант, что он создал вас женщиной, – процедил Нойманн. – Будь вы мужчиной…
– Ну, по сравнению с вами, я точно мужчина, – сказала Эрика, чувствуя, что ее понесло. – Так что не стесняйтесь, лейтенант, смелее. К тому же не стоит в данном случае обращать внимания на половые признаки. Отныне и навсегда я для вас никакая не фройлян, а пилот «космического охотника» лейтенант Эрика фон Ланге. Так что впредь попрошу ко мне обращаться исключительно официально. Буду весьма благодарна.
– Что ж, – громко и отчетливо произнес Нойманн. – В таком случае, господин лейтенант Эрика фон Ланге, я требую, чтобы вы немедленно извинились за нанесенное мне публичное оскорбление действием и словом.
«Точно, протрезвел, – подумала Эрика, – говорит без запинки, только голос дрожит слегка. От ярости, надо понимать. Вот же, козел, навязался на мою голову».
– Не считаю нужным извиняться, – она огляделась, села на ближайший стул и забросила ногу за ногу. – С чего бы? Вы ко мне полезли и получили свое. Как говаривали у нас в летном училище, влезли в жидкое дерьмо – обтекайте.
Она понимала, что всем своим поведением лишь усугубляет конфликт, но сделать с собой ничего не могла. Да и не хотела. Какого черта, действительно?
– Это ваше последнее слово?
– Знаете, лейтенант, вы мне надоели. Идите, проспитесь. И я, так и быть, обещаю, что не стану затаивать на вас обиду.
Ганс Шефер открыл было рот, чтобы высказаться, но не успел.
– Вызываю вас на дуэль, лейтенант, – сказал Лотар Нойманн так же громко и отчетливо. – Сегодня. Сейчас. За мной, как стороной оскорбленной, выбор оружия. Я выбираю шпаги.
После этих слов вокруг наступила уже настоящая тишина, в которой было слышно, как льется на палубу вино из бокала Белинды.
– Извольте, – Эрике показалось, что эти слова произнес за нее кто-то другой – холодный, безжалостный и расчетливый. – Я готова.
Дуэли в военном космическом флоте (и не только) Новой Германии были категорически запрещены. И тем не менее время от времени случались. Их возрождение произошло более двухсот лет назад, когда «Нибелунг» достиг системы Тау Кита, и перед колонистами остро встала задача не просто выжить, но сохранить истинно немецкий дух и саму немецкую расу. И здесь пришлось, с одной стороны, поступиться чистотой крови (без смешанных браков с аборигенами рассчитывать на возрождение и дальнейшее развитие не приходилось), а с другой – вернуть некоторые старые, уже забытые германские традиции, предназначенные именно для укрепления и воспитания духа. В том числе и дуэль. Собственно, ничего нового в разрешении извечного противоречия «запрещено, но честь и доблесть выше запретов» изобретено здесь не было. Драться на дуэли считалось вполне достойно и отнюдь не осуждалось товарищами по оружию. Хотя и не особо поощрялось. Однако при этом следовало соблюдать два неписаных правила.
Первое: стараться не доводить дуэль до смертельного исхода.
Второе: факт дуэли не должен никоим образом тревожить высокое начальство. И уж, конечно, становиться известным военной полиции.
Все логично. Деритесь, но так, чтобы мы об этом не знали, как бы говорило высокое начальство и полицейские чины. Потому что, если мы узнаем и не примем меры, то это уже будет нарушением порядка. А какой может быть Тысячелетний Рейх без железного арийского порядка? Никакого. Поэтому меры будут приняты, даже не сомневайтесь. И жесткость данных мер будет зависеть не только от повода для дуэли (чем пустячней повод, тем жестче меры), но и от исхода схватки. Убийство есть убийство, и оправдания ему быть не может, ибо дуэль – не война.
Но одно дело, когда за дуэльные шпаги и пистолеты хватаются двое мужчин, и несколько иное, когда один из дуэлянтов – женщина. Пусть и равная мужчине во всем остальном – профессии, негласном статусе и даже воинском звании. Хотя прецеденты, хоть и крайне редко, бывали.
Уговорить Эрику и Лотара отказаться от выяснения отношений на шпагах и помириться не удалось. Не получилось даже отложить дуэль до завтра. Хотя старались все. И особенно командиры эскадрилий, в которых служили Ланге и Нойманн – обер-лейтенант Ганс Шефер и гауптман Макс Крюгер. Вполне понятно: случись что серьезное или, не дай бог, непоправимое, и отвечать придется им тоже. Мало того, что участвовали в несанкционированной пьянке с подчиненными, так еще и не сумели удержать ее под контролем. Значит – что? Правильно. Пожалуйте в обычные пилоты, а эскадрильями пусть другие покомандуют. У нас, вообще-то, боевые действия на носу, а вы развели тут пьяный бардак и наплевательское отношение к закону.
Гауптман Макс Крюгер и вовсе чувствовал себя самым несчастным человеком во всем космофлоте вообще и на борту линкора «Эрих Хартманн» в частности. Потому как был здесь старшим по званию и долго сомневался, приходить ему на развеселое сборище или сачкануть, сославшись на неотложные дела. Не сачканул, подвела интуиция. И вот, пожалуйста, расплата не заставила себя ждать.
Впрочем, оба командира эскадрилий повели себя достойно. Убедившись, что доводы разума на Эрику и Лотара не действуют, они взяли на себя миссию секундантства на предстоящей дуэли. Причем, если Ганс Шефер согласился на это по настоятельной просьбе Эрики, то Крюгер вызвался добровольно. С одной стороны, чтобы теперь уже не упускать контроля, а с другой – охотников быть секундантом Лотара Нойманна больше не нашлось – видать, склочный характер лейтенанта не прибавлял ему популярности и на новом месте службы.
