Диана Торнли - Звездный Тарзан
Он разглагольствовал бы и дальше, но сидящий впереди офицер покосился на него через плечо. До конца выступления Реньера Ян сидел с закрытым ртом, механически встал, когда командующий и сопровождающая его свита удалилась осматривать колледж, и снова сел, наблюдая, как собравшиеся на торжественную встречу спускаются вниз по ступенькам амфитеатра, и сравнил их с вытекающей из ванны водой.
Сидевший рядом умедо спросил:
— Не могу понять, каким образом главнокомандующий Сектором докажет, что война против Объединенных Миров необходима?
— Тут все ясно как день, Катжа. Это месть.
Коллега непонимающе уставился на него.
— Это ведь нииджик — безумие! Ему очень нужен Тарсигианский мирный договор?
— Нет. Официально, чтобы оправдать себя в глазах общественности, это обосновывают необходимостью освобождения ее родной звездной системы от влияния Объединенных Миров, — Ян посмотрел на коллегу. — Ты слышал, что он говорил по поводу освобождения?
Кожа Катжа потемнела, и Яну показалось, что по его лицу пробежали морщинки.
— Это нииджик! Оно не стоит расходов и риска, лишних затрат на поставки, не говоря уж о расстояниях. Кроме того, речь идет о недооценке силы Объединенных миров.
— И переоценке значения в этом деле мазуков, — добавил Ян.
Кожа умедо не посветлела. Он о чем-то задумался.
Ян вздохнул — в данной ситуации ему оставалось лишь безропотно подчиниться и встать. Они были одни в амфитеатре. Коллега Яна тоже поднялся, и вместе они прошли вдоль ряда к выходу. Катжа снова вытер повлажневшее лицо. Они вышли на улицу. Ян надел головной убор и поднял воротник куртки, прячась от ветра.
— Ты заметил рядом с губернатором мальчика?
— Да, — ответило существо-амфибия.
Катжа натянул на голову капюшон комбинезона и дотронулся до пластинки на груди, включив вшитые в ткань нагревательные элементы.
— Разве это не его помощник или паж?
— Он сын адмирала Середжа, главнокомандующего сферзахами, последние двадцать пять лет считался пропавшим.
Лицо Катжа под капюшоном потемнело.
— А какое он имеет к этому отношение?
— Он, по-видимому, должен стать катализатором, — объяснил Ян. — Этот мальчик — заложник. Он гарантия того, что Середж пойдет на уступки.
* * *У административного здания стояла самоходка. В проходе Тристану преднамеренно подставили ногу, и он споткнулся, угодив между плеч, более широких, чем спины самцов пейму. Юноша гневно посмотрел на медвежьи морды мазуков и поморщился от неприятного запаха, исходившего от их тел. Он и Пулу заняли последние места. Тристан прислонился лбом к стеклу, выказывая полное безразличие.
Транспортное средство тронулось с места, и Тристан стал внимательно изучать встречающиеся по пути ориентиры. Внутренняя обшивка была задрапирована фиолетовой тканью, скрывающей броню. Они спускались с холма, на котором располагался военный городок колледжа, и двигались к городу, о чем говорили очертания зданий на фоне зимнего неба. Иногда Тристан легонько толкал Пулу в бок и молча показывал на интересующие его объекты.
Мысленно он четко представил карту города, которую запомнил, увидев в настольном изображении в одном из сводчатых коридоров административного здания колледжа. Сравнивая условные обозначения на карте и ориентиры на местности, Тристан стал прикидывать направления и расстояния между объектами.
Бронетранспортер вошел на территорию резиденции губернатора. Тристан внимательнее посмотрел в сгущающуюся темноту — на то, чего не заметил раньше: лес окружали ровные столбики. Он смерил на глаз их высоту и расстояние между ними — это была такая же стена-молния, которую они с Пулу преодолевали на Ганволде. Остаток пути Тристан разглядывал лес и о чем-то размышлял. Он готовил план. Деревья были то черными, то белыми, а порой отдавали голубизной, но юноша этого не замечал. Когда самоходка остановилась, Тристан и Пулу вышли последними, предоставив возможность мазукам и губернатору принять ласковое приветствие собак-медвежатников. Тристан непроизвольно приготовился обороняться, наблюдая, как свора несется от крыльца.
— Щенки!
Слово было произнесено с рычанием. Б’Анар Ид Па’ан навострил уши, пригнулся, показав клыки, и собаки съежились от страха, поджав хвосты. Па’ан выпрямился и с ухмылкой посмотрел на товарищей.
— Щенки! — презрительно повторил он.
Стоящий позади Тристан согнул пальцы и зашипел сквозь зубы.
В своей комнате Тристан включил свет, и Пулу проскользнул внутрь, сразу же устроился на кровати и снял с ног мокрые обмотки. Тристан тоже сел на пол и стянул ботинки.
— На большой… картине этого лагеря, — стал доступно втолковывать ганианцу юноша, — которая висела на стене большой хижины, куда мы ходили, я нашел Элинкорт. Это место, где жила моя мать, когда была маленькой. Туда нужно идти часть ночи.
Пулу вопросительно наклонил голову.
— Там живет ее семья?
— Да.
— Ты это точно знаешь, маленький брат?
Нет, он не знал. Наверное, теперь они здесь не живут. Тристан опустил глаза.
— Они жили здесь, когда я был маленьким.
Он быстро вскочил на ноги, подошел к окну и, откинув шторы посмотрел на темный лес.
— Она больна, Пулу! — отчаянно произнес он. — Куда же мне идти, чтобы помочь ей?
Они недолго помолчали, потом Пулу спросил:
— Ты о чем думаешь?
— По ночам они выпускают джаусов. Когда они сделают это, мы оденемся потеплее и подождем. Во время обеда спрячь нож.
— А как мы выйдем отсюда? В этой хижине только одна дверь, внизу.
— Через туалет. Там в потолке есть дырка.
Пулу подмигнул и изобразил улыбку.
— Как ломо из норы.
За обедом Тристан вдруг поймал себя на том, что не сводит глаз с Лариэль, вспоминая о том, что она сказала ему в коридоре после неудачной попытки побега.
Наконец она подняла глаза.
— Что-то не так, Тристан?
— Да нет, — слишком поспешно ответил Тристан и нащупал рукоятку ножа, который украдкой засунул себе за пояс. — Я просто устал.
Вернувшись к себе в комнату, он отключил автоматику двери; собрав всю свою теплую одежду, разложил ее на две кучки.
С большими усилиями пытаясь натянуть на себя человеческую одежду, Пулу показал на кровать.
— Сними мне вон то.
— В одежде теплее, — настаивал Тристан.
— Мне это нужно не для тепла. Зачем я учил тебя рисовать на теле полосы?
Тристан посмотрел на заснеженный лес и улыбнулся.
— Для того, чтобы прятаться!
Он завернулся в простыню и стал прохаживаться перед наполовину зашторенным окном, глядя на залитую светом землю. На улице слуги вели на поводках рвущихся вперед собак. За Диафаметаллическими стеклами лая не было слышно, но руки сами собой сжались в кулак.
Через час с небольшим слуги с собаками вернулись. Тристан подождал, пока они исчезнут из поля зрения и у входа раздадутся команды собакам, послышится лай и царапанье когтей по полу. Только после этого он подал сигнал Пулу.
В потолке гигиенической кабинки была вытяжка. Тристан резко выдернул вентилятор, за которым оказалось отверстие с метр в высоту. На самом верху под крышку вытяжки со свистом задувал ветер. Юноша залез на стул и протиснулся в трубу, слишком узкую для его плеч. Дотянувшись до приспособлений, поддерживающих заслонку, он пошатал одно из них, но ничего не получилось. Потрогал второе, немного покрутил его, и в руке у него очутилась гайка-барашек. Тристан бросил ее на пол и опять потянулся к первой, которая совсем не хотела поворачиваться. Он посмотрел вниз на Пулу и заметил около него вентилятор.
— Подай мне это.
Согнутая крыльчатка вентилятора заменила плоскогубцы, и Тристану удалось зацепить гайку. Несколько сильных вращений — и она упала на голову, потом на плечо и на пол. Так же были отвинчены еще две гайки. Порывом ветра крышку сорвало и унесло прочь. Тристан отшвырнул искореженный вентилятор, надел перчатки и ухватился за выступы. Подтянувшись на руках, он высунулся наружу, прямо навстречу вьюге. Мокрый снег резко ударил в лицо. Тристан пригнул голову, защищаясь от ветра, и вылез сначала до пояса, а потом, перекинув одну и другую ноги, выбрался на крышу. Лежа плашмя на снегу, он подал руку Пулу. Через минуту ганианец был рядом. С самого верха здания, имевшего огромные карнизы-ступеньки, расположенные на расстоянии трех метров друг от друга. Тристан и Пулу стали осторожно спускаться, помогая друг другу. Прыгая, они сгибали ноги в коленях, чтобы смягчить падение, и мгновение выжидали, словно выслеживали пейму. Достигнув земли, они быстро перебежали в тень, где отдышались и прислушались к звукам. Пулу принюхался, поморщился от холодного воздуха, но дал знак, что можно двигаться дальше.
Снег был липким и плотным, в нем оба провалились по колено. Глубина снега не давала возможности шагать след в след, идти, не поднимая ног, было очень трудно. Тристан про себя сравнивал такую ходьбу с ходьбой против течения, хотя передвигаться по снегу все же сложнее, потому что под ним могло лежать все, что угодно.
