Мюррей Лейнстер - Космические скитальцы
Сомс силился представить, что это могло быть за явление. Межбазовое радио все бормотало. Кто-то обнаружил, что помехи охватили весь диапазон волн одновременно. Они были ненормально мощными. Ни один взрыв не мог бы заполнить все полосы частот помехами такой громкости и продолжительности. Потребовалось бы много сотен, а то и тысяч киловатт, чтобы захватить все радиочастоты Антарктики. Голоса спорили об этом.
Гейл сказала что-то, обращаясь к капитану Моггзу. Они слышали, как дежурный радист устало сообщает, что американцы слышали помехи, но не знают, что это было. Русский голос объявил: всем известно, что американцы испытывают секретное оружие в ледяных пустынях внутренней Антарктики. И это, дескать, было очередным испытанием. Интересно, какого именно оружия на сей раз?
— Это неслыханно! — возмущенно воскликнула капитан Моггз. — Я рапортую в Вашингтон! Они обвиняют нас в испытании секретного оружия, но мы-то с вами знаем, что это неправда! Мистер Сомс, что за объект на самом деле зарегистрировали радары, и что вызвало помехи, о которых они говорят? Мне необходимо все объяснить, когда я буду посылать рапорт.
Сомс посмотрел мимо Гейл:
— Помехи, если можно их так назвать, были вызваны появлением объекта, который радар зарегистрировал и за которым вел наблюдение.
— Так что это был за объект? — не унималась капитан Моггз.
Сомс помолчал немного.
— Это не похоже ни на что, — медленно проговорил он. — Это что-то невероятное. Ничего подобного просто не может существовать.
Гейл склонила голову набок.
— Может, мы столкнулись с абсолютно новым явлением?
Сомс сознавал, что Гейл находит его весьма привлекательным, и это было совсем некстати, поэтому он отвечал сухо и формально. Радар обнаружил объект, которого нигде прежде не было, и это выходило за рамки здравого смысла. Наиболее точно подходило следующее утверждение: радар обнаружил нечто как раз перед тем, как это нечто стало тем, что радар мог обнаружить. Понятно, что от этого смысла не прибавлялось. Наблюдению и вычислениям обычно подвергаются только конкретные предметы, а данная цель к их числу не принадлежала!
Это мог быть самолет, но самолеты не появляются в небе так вдруг: они должны откуда-нибудь прилетать. Мог быть метеор, но, опять же, ничего не получалось, ибо объект двигался слишком медленно, потом изменил курс, завис в воздухе неподвижно, а затем взмыл вверх. Метеоры не могут двигаться таким образом. И не ракета. Баллистическая ракета не способна менять курс, реактивный снаряд должен был бы оставить шлейф высокоионизированных газов, которые радар бы обнаружил. И все это, в любом случае, должно было бы откуда-нибудь появиться. Итак, все вышеуказанные объекты исключаются. Сомс посмотрел на часы.
— Шесть с половиной минут с момента начала помех, — сказал он угрюмо. — Восемьдесят миль. Звук проходит милю за пять секунд. Давайте послушаем. Десять миль… восемь… шесть… четыре…
Он остановился. Ветер принес с улицы снежинки и осыпал людей, находившихся на станции. Снежинки при падении издавали нежный легкий звон. Радар вернулся к своему нормальному состоянию. Серебристый квадратный раструб мерцал, вздрагивал и быстро вращался то в одну, то в другую сторону, выискивая что-то в небе.
Раздался рокочущий звук. Он был невероятно низким. Долгим, удаленным, басовым, столь низкочастотным, что казался скорее вибрацией воздуха, нежели собственно звуком.
Затем звук кончился.
— Ударная волна, — серьезно сказал Сомс. — Дошла через четыре сотни секунд после начала помех. Восемьдесят миль… А звук должен был быть весьма громким, чтобы пройти такое расстояние! Какое же сильное произошло сотрясение земной тверди, чтобы дать о себе знать по прохождении восьмидесяти миль! Да и электрический разряд должен быть очень и очень мощным, чтобы нарушить работу радио и радарного устройства на расстоянии восьмидесяти миль. Да уж, похоже, мы имеем дело с чем-то выдающимся.
— Как насчет космического корабля с другой планеты? — поинтересовалась Гейл.
— Тогда он должен был появиться из космоса, — отвечал Сомс. — А этого прибор тоже не уловил.
— Не иначе, секретное оружие, — резко бросила капитан Моггз. — Я пошлю рапорт в Вашингтон и попрошу выслать ордер на расследование.
— Я бы не стал торопиться, — сказал Сомс — Ведь, если вы запрашиваете ордер, значит, даете обещание дождаться ордера и не начинать никаких действий до его прибытия. А здесь ветер и снег, и бог знает, что еще скроет ту штуку, о падении которой сообщил радар. Если будете ждать ордера, то все, что засыплет сверху упавшее тело, отодвинет находку до прибытия ордера, а может быть, и вообще спутает нам все карты.
Гейл смотрела на него с интересом и доверием.
— И что же вы теперь будете делать?
— Я думаю, что мы сначала найдем это, а уж потом пошлем рапорт, — просто сказал Сомс.
— Но…
— У вас есть черновой набросок статьи о пингвинах, — сказал Сомс, — Я завтра должен буду отвезти вас на вертолете к гнездовью пингвинов в пятидесяти милях ниже по побережью, где кончается Барьер. Вы планировали написать милую статейку о домохозяйках Антарктиды. Название “Забота о Муже-Пингвине” подойдет?
— Поняла, — внезапно усмехнулась Гейл. — Согласна. Хорошее название.
— Полетим на вертолете, — сказал Сомс. — Создадим видимость сбора материала для статьи на тему “Можно ли спасти пингвиний брак?”. А потом… изменим курс. Обнаружится, что мы совершенно случайно попали в место, которое указал радар в качестве источника помех и откуда пошла ударная волна. Мы сможем даже пролететь дальше, туда, где что-то упало, в четырех—пяти милях.
— Но ведь это совершенно неправильно — действовать без инструкций, — взволнованно проговорила капитан Моггз. — Хотя… как знать, а вдруг нам удастся что-нибудь обнаружить?
— Ну конечно, — заверил Сомс. — Всегда безопаснее отрапортовать кому-либо о своей находке, чем найти то, о чем рапортовали. Кстати, что касается самого предмета рапорта — там может и не оказаться никакого предмета.
— У вас уже ведь есть идея на этот счет? — поинтересовалась Гейл.
— Мой ум полон идей, которые могут и не осуществиться, — возразил Сомс — Я даже приблизительно не знаю, что там может обнаружиться. Я ни в чем не уверен.
— Вы все-таки уверены, что это не космический корабль? — спросила девушка.
— Я не стал бы делать столь пессимистичные прогнозы, — усмехнувшись, сказал он. — И потом, никогда не следует пытать судьбу на пустой желудок. Пойдемте завтракать.
Гейл тепло улыбнулась, покидая вместе с ним радарную станцию. У выхода их поприветствовал Рекс, большая лохматая собака, официальный талисман базы. Рекс считал себя личностью, не менее уважаемой, чем остальные, что позволяло этим остальным искать его общества. Сам же пес снисходил далеко не до каждого. Но сейчас он ждал именно Гейл. Он восхищался журналисткой с момента ее прибытия на станцию. Он прыгал и юлил вокруг, пока она шла к главному зданию. Сомс вернулся к радару.
Взглянув на прибор, он обнаружил, что радар засек какой-то маленький предмет на высоте семидесяти девяти миль, и проследил, как этот невероятно древний скиталец космоса устремился к своему впечатляющему концу в земной атмосфере на высоте тридцати четырех миль.
Сомс включил межбазовое радио. Снова тот же неприятный голос почти истерически вещал: “Несомненно, мы являемся свидетелями того, что американцы испытывают секретное оружие невероятной мощи в Антарктиде, что и доказал чудовищный взрыв радиопомех…” Были и ссылки на Уолл-Стрит, на подстрекательство к войне и другие похожие высказывания. Ничего необычного. С тех пор как научный прогресс стал связываться с прогрессом в разжигании военных страстей среди человечества, даже среди маститых ученых появилась тенденция реагировать на все эмоционально. Сомс подумал: раз существует шанс обнаружения при помощи его радара необъяснимых посторонних эффектов в виде сильнейших помех, значит, дело того стоит и труд его не напрасен. Будем продолжать.
Он усердно протестировал радар. Прибор работал идеально. Ленты самописцев запечатлели всю историю, свидетелями которой стали они с Гейл и капитаном Моггз. У машины может произойти сбой в работе, но миражи на нее не действуют. Так что на все эти странные записи можно положиться, хотя, признаться, выглядели они совершенно бредовыми. Межбазовое радио внезапно объявило, что французский сейсмограф записал данные о землетрясении. Спустя пару минут британцы и бельгийцы подтвердили этот факт. Датчане также присоединились. Совпадение землетрясения с помехами — несомненно, по времени, и вероятно, по месту — доказывало, что случилось нечто выдающееся с точки зрения науки.
Сомс вновь прокрутил в голове всю логическую цепочку. Впервые за несколько дней он смог освободиться от мыслей о Гейл. Исчезли, хотя бы на время, постоянные споры с самим собой по поводу отношений с журналисткой: он небогат и никогда не разбогатеет. Он не может позволить себе жениться, и что толку думать об этом. Лучше думать о том, что произошло внизу, во льдах. При нынешней нестабильности в международных отношениях один Бог ведает, к чему все это может привести. До сих пор разработки в области контроля над погодой, в бактериологии, физике, аэродинамике, кибернетике и даже прогресс в миниатюризации резко осуждались в ООН как подготовка к войне. Но даже русские считали изучение метеорных орбит безвредным занятием.
