Вадим Полищук - Лейтенант Магу
— Ступайте.
— До скорого, господин лейтенант.
Алекс выждал несколько минут, давая нелегалам возможность покинуть лазарет незамеченными, после чего, превозмогая боль, набрал воздуха и заорал.
— Санитар! Санитар!
В палату влетел перепуганный седоусый дядька.
— Что случилось?
— Лекаря позови.
Санитар побурчал, но ослушаться не посмел. Через несколько минут в палату вкатился спешно вызванный Золич-Феоб. Лекарь рта не успел раскрыть.
— Мне нужен писарь, — решительно потребовал Алекс.
— Вы капризничаете, как барышня, лейтенант, пока я…
— Мне нужен писарь, — повторил лейтенант, добавив в голос фирменные нотки семейства Магу, — немедленно.
Лекарь, видя решительный настрой офицера, спросил только.
— Зачем?
— Я буду диктовать, он — записывать. Содержание вас не касается.
— Хорошо, — сдался Золич, — я попробую кого-нибудь найти.
До обеда следующего дня Алекса никто не беспокоил. Он уже гадал, пришлют ему добрые женщины еще что-нибудь вкусненькое или опять придется довольствоваться пресной размазней, как его отвлек шум множества шагов в коридоре. Дверь распахнулась.
— А вот и наш герой!
Те же и генерал-майор Быстраго. «Те же» — это Вернов, Кавелин и штабные офицеры, выполняли роль массовки, солировал начальник дивизии.
— А ведь вы были против, полковник, а я оказался прав. Прав! Трижды прав! Где бы мы все были сейчас, если бы не лейтенант Магу и его охотники? Первым догнал, задержал, обеспечил, ранение получил, в конце концов. Это — «Владислав» с мечами! И слышать ничего не желаю, полковник! Подполковник Кавелин, готовьте представление.
Странно, еще полгода назад лейтенант и мечтать не мог о такой высокой награде, да еще и с мечами, а сейчас он лежал и испытывал только одно желание — чтобы генерал, наконец-то, заткнулся. Дождавшись паузы в излияниях начальника дивизии, лейтенант вклинился.
— Господин генерал-майор, разрешите обратиться.
Быстраго повернулся к раненому и озарился благожелательной гримасой.
— Разрешаю!
— Как командир охотничьей команды, могу я ходатайствовать о награждении нижних чинов, участвовавших в бою.
— Да, да, конечно, — спохватился генерал, — солдатиков забывать не следует. Кавелин составьте списки…
Алекс выбрал момент, и пока генерал набирал воздух для очередной тирады, успел вставить.
— По охотничьей команде все представления уже подготовлены, и вчера были переданы в канцелярию.
— Вот, — обрадовался генерал, — учитесь господа офицеры! Лейтенант Магу едва в сознание пришел после ранения, рукой шевельнуть еще не может, а представления подчиненных к наградам уже готовы!
Быстраго повернулся к начальнику штаба.
— Немедленно пошлите кого-нибудь за списками. Надеюсь, вы успели их завизировать?
— Прошу прощения, господин генерал-майор, но я еще не…
Вообще-то подставлять Кавелина под начальственный гнев Алекс не планировал. С писарем они закончили вчера поздно, и тот, уходя домой, отнес списки в канцелярию полка, где уже никого не было. А утром приехал Быстраго. Неудивительно, что Кавелин эти представления в глаза не видел. Да и непонятно, зачем начальнику дивизии эти бумаги потребовались немедленно. Тем не менее, получилось неплохо. Генерал облил подполковника ледяным взглядом.
— Я был о вас лучшего мнения, подполковник. У вас есть час, чтобы все оформить, как следует. Я должен увезти бумаги с собой.
Кавелин налился красным, как спелый помидор, вид его рожи просто ласкал взгляд лейтенанта, но в планы Быстраго не входило долго развлекать Алекса.
— Ступайте, подполковник.
— Есть!
Кавелин развернулся, брякнув саблей, сделал всего два шага и уже был почти в дверях, когда начальник дивизии бросил ему в спину.
— И о представлении лейтенанта Магу ненароком не забудьте.
Начальник штаба вздрогнул, но с шага не сбился. Алекс поздравил себя с обретением нового врага. Генерал уедет, а Кавелин останется. Надо будет держать ухо востро.
Через несколько минут распрощался и генерал. Пожелал скорейшего выздоровления, не забыл передать привет отцу и был таков. Следом палату покинула свита, забрав с собой запах ваксы, мужского пота и разнообразных дешевых одеколонов. Алекс устроил голову на подушке, закрыл глаза и приготовился к одиночеству до обеда. Ему вдруг захотелось в общую палату к солдатам и унтерам, там хоть малость повеселее, но потом он вспомнил, что где-то там сейчас умирает унтер-офицер Превин. И не он один. А может, он уже умер. Сменить палату сразу же расхотелось.
Осторожно скрипнула открывающаяся дверь. Алекс открыл глаза и осторожно повернул голову.
— Наваскин, вот уж не ожидал!
Мастеровой просочился в палату и прикрыл дверь.
— Я тут, господин лейтенант, короче, вот…
Из-за отворота тужурки был извлечен сверток дюймов двадцать длиной. Наваскин бережно развернул материю, и Алекс не удержался от изумленного возгласа.
— Ты зачем его никелем покрыл?!
— Так ведь красиво же.
— И клинок тоже?
— А как же!
Наваскин извлек кинжал из кожаных ножен с таким же блестящим, никелированным прибором. Клинок был не только никелирован, но и украшен протравленным рисунком. Винтовочные стволы с примкнутыми штыками на фоне знамен. Действительно, очень красиво, но Алекс хотел получить боевое оружие, а не парадную висюльку. Впрочем, несмотря на никель, рукоятка была полностью штыковая — кольцо на гарде, паз в головке рукоятки и защелка в правой щечке.
— Он хоть на винтовку встает?
— Не извольте беспокоиться, — заверил Наваскин, — как влитой. Защелка надежно держит, я проверял.
— Бой покажет, — остудил пыл мастерового лейтенант. Слушай задание, сделаешь еще два таких же, но чтобы никакого никеля, только дерево и сталь. Понял?
— Чего тут не понять? Сделаем. Только зачем два?
— Один деду пошлю в подарок.
Видя, что Наваскин хочет что-то спросить, но не решается, Алекс догадался сам.
— Деньги нужны?
— Хорошо бы.
Алекс вспомнил, что сейчас денег у него нет. Послать Наваскина к Аврелии Архиловне? Но ведь в карманах мундира что-то было. И вряд ли охотники допустили, чтобы кто-нибудь обшарил карманы их командира. Значит, вся наличность должна быть где-то в лазарете.
— Ну-ка позови сюда лекаря. Зови, зови, чего мнешься.
Через несколько минут заявились оба. Золич хоть и был недоволен, тем, что его оторвали от дел, но догадки лейтенанта подтвердил.
— Все, что в карманах было, принято, описано и хранится у каптерщика, как и сам мундир, сапоги и фуражка.
— Надеюсь, там пара червонцев наберется?
— Точно не знаю, это у каптерщика надо спросить.
— Вы уж спросите, будьте любезны, а то мне с человеком рассчитаться надо.
Наваскин только руками замахал.
— Да это я вам в подарок, мне для следующих штыков материал кое какой прикупить надо.
— Вот это да!
Лекарь цапнул лежавший на тумбочке штык. До половины вытащил клинок из ножен.
— Красота-то какая! А мне такой же сделать можно? Только с нормальной ручкой.
Кто бы мог подумать, что добродушный лекарь окажется падким на блестящие ножики. Мастеровой бросил взгляд на лейтенанта.
— Оно, конечно, можно, только господин лейтенант кроме этого еще две штуки заказали. Раньше, чем их не сделаю, за другие не возьмусь.
— Так мне и не к спеху, — успокоил Наваскина лекарь. — Пойдемте, пойдемте, договоримся обо всем, и деньги каптерщик вам выдаст.
Золич увел мастерового, похоже, скоро финансовое положение Наваскина заметно улучшиться, и лекарь не единственный будущий заказчик.
На следующий день умер Превин. Алексу ничего не сказали, он сам случайно подслушал разговор двух санитаров, пожилые дядьки обсуждали подробности предстоящих похорон. Тех, кто был убит на переправе, похоронили там же, на кладбище ближайшей деревеньки в братской могиле. Умерших от ран в полковом лазарете, по традиции, закапывали на городском кладбище, где у полка был свой участок. Там и предстояло упокоиться старшему унтер-офицеру охотничьей команды.
Лейтенант потребовал к себе каптерщика.
— Сколько денег у меня еще осталось?
— Еще червонец с мелочью.
— Купишь на них гроб. Дубовый. Самый лучший. Хватит на гроб?
Каптерщик, инвалид-ефрейтор, глянул на лейтенанта и внес другое предложение.
— Вы на счет гроба не беспокойтесь, господин лейтенант, из полковой казны денег дали, ребята еще скинулись, кто, сколько мог, все будет сделано, как у людей. А что останется, решили его родственникам отправить. Так я и ваши туда добавлю, если вы не против. Живым они нужнее будут.
— Хорошо, — согласился Алекс, — добавь.
Ночью выпал снег, первый за всю зиму. К полудню поднявшийся ветерок разогнал облака и сквозь них пробились лучики солнца. Один из них заглянул в окно палаты, расплескавшись светлым пятном на давно не крашеной стене. А потом сквозь законопаченное окно донеслись звуки похоронного марша. Они становились все тише и тише, а потом и вовсе пропали. По щеке скатилась непрошенная слеза.
