Ильяс Найманов - Защитник Монолита
— Ну что пошли? — радостно обратился Егор чувствуя как необоснованная молодецкая удаль распирает его грудь.
— Глупый, глупый сталкер — засмеялась звонким девичьим смехом Пенка, и легкой, невесомой походкой пошла по тропинке в лес, слегка, словно случайно коснувшись его бедром. Егор оторопел и подавшись нахлынувшим чувствам чуть ли не вывалив язык пошел за ней следом. За всем этим через окошко наблюдал Лесник, сдерживая улыбку на поросшем усами и бородой лице, проводив их взглядом он крикнул в никуда, зная что дежуривший в сарайчике кровосос его услышит.
— Старый, откупоривай кубышку неси все сюда!
Дверь в пристроенном к избе сарайчик с легким скрипом отворилась и через несколько минут по воздуху параллельно друг другу поплыли два больших деревянных ящика зеленого цвета. — Да открой же ты зенки, уронишь! — крикнул дед еще раз через окошко. Между двух ящиков образовались угольки глаз кровососа. — Ишь ты, шельмец… — открывая дверь избы, нарочито сердитым голосом пожурил Лесник — не может он без фокусов. Кровосос невразумительно хрюкнул, поставил ящики возле стола и ретировался в сарайчик. — Значит Егорушка, чтобы танки через всю защиту… ну ладно, кой чего удумать мы можем…
Часа через четыре вернулись Бобр и Пенка. Сталкер нес забитый до отказа рюкзак полный указанных Лесником артефактов, каждый из которых за недостатком контейнеров был завернут в черный или зеленый лист лопуха, еще несколько были приторочены к поясу Пенки.
Нужно отметить, что лопух в Зоне обладал особыми полезными свойствами, известными многим мало-мальски мотающими на ус сведения о Зоне сталкерам. Кроме того что он изолировал свойства завернутого в него артефакта, естественно пока лист был сырым, он также был и индикатором. Лопух не рос на почвенных аномалиях, собственно и зыбь не редко оставляла пятачок земли под лопухом нетронутым и легко указывал на гравитационные оказавшиеся недалеко от него. Поэтому если сталкеру вдруг приспичивало, то естественно он выбирал именно лопушинные заросли, оставляя там свои «артефакты» сомнительной ценности. Верхние еще не вошедшие в силу листья имели темно — фиолетовый цвет, именно такие листья были достаточно пластичными и долговечными для переноса артефактов, ну и конечно были чудаки, которые из всего в Зоне пытались делать лекарства.
Вот, например сталкер Скалиоз, мелкий, с искривленным вправо позвоночником, с круглыми очками имеющими разные стекла на минус четыре и минус шесть, пришедший в Зону не за хабаром, а за народными средствами. Скалиоз делал вытяжки из всего что угодно, варил лебеду, осот, камыш, иногда, к слову выходили очень недурственные препараты. Но учитывая то, что свою домашнюю химию Скалиоз проводил под вдохновением, то есть как минимум под трехстами граммами белой, постоянным рецептом, а равно как и стабильным лекарственным эффектом его чудо препараты не обладали. Сварит бывало какую-то бодягу и давай на себе экспериментировать, или на добровольце, которого собаки покусали или ранее легкое. Иной раз залечит и вправду по быстрому и укус и порез, да так что в округе все ахают, а другой раз вскочит наш больной от жжения чудо компресса или еще от чего, что там с ним делается и давай по всей деревне новичков за лекарем гоняться, матеря его на чем свет стоит. Но Скалиоз не унывал, все в народную медицину верил вот и добрался однажды до лопухов. Набрал, значит вершков, тех в которых силы побольше, да в цвете стоят, и заварил, говорит «сейчас себе здоровье так поправлю что вовек не кашляну». И правда не кашлянул. Как отвара выпил, целых три дня не кашлял сидел на бревнышке, вцепившись в белую фарфоровую чашку, потел как в бане и глазами глуповато хлопал. Ни пальцем, ни бровью пошевелить не мог, так его проняло. Мужики сначала хотели антишоковое колоть, да передумали. Пульс нормальный, дыхание ровное, а то что потеет он так что по утру от него туман идет, так это рецептура такая. Здоровье значит вырабатывает. Но, смену конечно назначили, через каждые два часа в него по литру воды заливать, да хихикать над лиходеем спрашивая у Скалиоза о самочувствии и прочих радующих душу сурового сталкера мелочах.
В Рыжем Лесу, лопух был редким гостем, поскольку сам Рыжий Лес неохотно уступал клочки земли для произрастания чему-либо. Единственный куст лопуха, который был найден, Пенка общипала почти вчистую, оставив лишь метелку наверху, да пару нижних, желтеющих широких листьев. Таким образом перед лесником в природных и рукотворных контейнерах, один за одним оказалось за два десятка «жемчужин», почти два десятка «мокриц», несколько «батареек» и «грави».
— Ну что так долго! — пробурчал заждавшийся их прихода Лесник, оглядывая не сколько артефакты, сколько сталкера и Пенку. — Давай, Пенка помогай. Та-а-к Егорка, ну смотри теперь чего это мы будем делать, бомбы из этого не получится, но сработает как надо.
С этими словами он взял «мокрицу» — артефакт размером с кулак, действительно с виду похожий на это влаголюбивое насекомое, светло-сизого цвета с выступающими белыми прожилками с одной его стороны, похожими на плотно прижатые к телу лапки и аккуратно приложив большой охотничий нож посередине артефакта плавно нарастающим давлением с влажным хрустом разделил его надвое. Что-то пискнуло. На срезе в центре артефакта блеснула влага, причем сам артефакт в разрезе казался многослойным, начиная с твердых внешних слоев и постепенно делающихся все мягче и влажнее к центру.
— Это «мокричка» — любовно глядя на срез сказал Лесник — редкая штука, Пенка с тайника моего достала, у меня их много там было, как знал что пригодятся. Образуется на месте выгоревшей жарки. Жарка, значит, как отгорит, землю под собой высушит всю на метр или больше, так потом на этом месте и расти ничего не может, пока Зона «мокрицу» туда не посадит, она значит место обратно увлажняет, разглаживает, лечит стало быть.
— А какая аномалия в том месте появляется, чтобы «мокрица» выросла? — спросил Егор, следивший за манипуляциями Лесника затаив дыхание.
— Да по всякому, иногда изнанка «мокрицу» родит, иногда зыбь если небольшая да недолгая, иногда и киселек после себя оставит. И артефакты соответственно по цвету малехо отличаются. После изнанки вот как эта белая почти, после зыби серого больше, а если киселек после себя мокрицу оставил так и зеленым отдает, но я такие не беру, там у ее посередке еще бывает окислы остаются, только нож съест да стол попортит. А еще хорошо ее в кадке с водой притопить, да потом этой водой огород поливать, милое дело понимаешь, разок польешь а потом еще месяц без поливу можно… и землица рыхлая становится, жирная… так о чем я…? — замечтавшись о своем вернулся к Бобру Лесник. — Основное свойство мокрицы, ну окромя того что землю восстанавливать, это значит проникающее свойство предметов усиливать. То бишь как-то так делается, что то ли процессы на молекулярном уровне быстрее идут, то ли еще что, но с собой ее носить крайне противопоказано, всю защиту от аномалии значит, на нет сведет. Вот потому я их где находил пособирал, да в старую сосну засунул, думал для огородов пустить, ан нет… не вышло. Ясно? — Егор кивнул.
Отложив одну половинку разрезанной «мокрицы» в сторону Лесник выкатил из лопушинного листа идеально круглую размером с мяч для пин-понга перламутровую «жемчужину». До сегодняшнего дня Бобр только однажды видел этот артефакт и то, только у Лесника, но сегодня Пенка показала ему где они растут. «Жемчужины» образуются в земле, под электрами, в тех местах куда чаще всего попадают разряды этой аномалии, и соответственно добыть их можно, только разместившись в слепом пятне электры и рассчитывая время между разрядами выковыривать артефакт с трех- пятисантиметровой глубины. Немудрено что никто из сталкеров и не подозревал о таких сокровищах, которые они возможно топчут ногами. «Жемчужина» представляла собой идеально круглый, спекшийся из различных содержащихся в почве минералов и веществ гладкий шар, который с непривычки трудно ухватить руками.
— Вот Егорка, — негромко объяснял Лесник — это «жемчужина», она значит, действие любого артефакта многократно усиливает. Значится она под электрой вроде конденсатора такого, все разряды в себя впитывает, а вот если ее к какому-то артефакту по уму включить, который физически раскрывается… ну не лечебный то бишь, так тот артефакт уже после активации, в такую аномалию превращается, что сразу стало быть, из семечки в дерево получается. Усек?
С этими словами дед аккуратно подцепил шарик «жемчужины» и вдавил внутрь влажного пятна «мокрицы».
— Та-ак — по-хозяйски протянул Лесник, — теперь дело за активным артефактом. Выбирай, Егор, с чего начнем, «грави», «батарейка», «огненный шар»? — спросил Лесник.
Бобр пожал плечами.
— Ага… — задумавшись на секунду сказал Лесник, — давай «батарейку».
