Андрей Круз - Двери во Тьме
С утра заехали за Федькой, обнаружив его, к моему удивлению, выспавшимся и практически не похмельным – прям огурчик. Если говорить честно, то после вчерашнего его заявления про «три по сто в буфете» я как-то ожидал, что он пойдет на второй круг. Не пошел. За что ему честь и хвала.
– Куда сейчас? – спросил он, втиснувшись на заднее сиденье «кюбеля».
– На Крупу: мне отчеты надо сдать по работам и акты подписать, – ответила вместо меня Настя. – А дальше меня на аэродром закиньте – и как хотите.
– Так погода опять нелетная вроде, – удивленно сказал Федька, пригнувшись и посмотрев в окошко. – Что там делать?
Снег валил уже хлопьями, покрыв тротуары и дороги вполне приличным слоем. Еще немного – и без чистки проезжей части не обойтись будет. Летать куда-то с такой видимостью точно не получится: метров со ста землю не разглядишь. Зато потеплело, и ветра вообще не было – тишина и белизна, прямо наслаждение.
– Профилактику всякую, – ответила она, – работы хватает. С Фермы вернетесь – и меня заберете оттуда.
«Кюбель» по-прежнему легко ехал по снегу и льду, вызывая у меня все больше и больше уважения. Ну надо же, такая вроде машинка… Даже машиной назвать трудно – жестянка какая-то простенькая на базе гражданского «жука», даже без полного привода, а вот поди же ты… И моторчик крошечный вроде, а тянет бодро с тремя людьми в салоне. Пожалуй, что я и вправду не прогадал, махнув на него «тазик».
На Советской увидели два «студебеккера» с подвешенными спереди отвалами, сгребавших снег к тротуарам. Это хорошо, а то с такими темпами скоро все улицы завалит. Крупа, до того раздолбанная и грязная, теперь побелела. Снег на месте большого газона посредине площади лежал ровным, нетронутым слоем, а вот вокруг его уже машины размесили. «Студеры» сюда пока еще не доезжали, похоже.
– Рому навещу, – сказал Федька, направляясь вместе с нами в здание. – Перетереть кое за что надо, на будущее. Он сейчас добрый и радостный – и машина у него, и денег срубил, так что самое время.
– Кстати, «тазика» на площади не заметил, – вспомнил я.
– Стесняется пока, может, – пожал плечами Федька, придерживая входную дверь перед Настей. – Или побоялся в снег выезжать.
– Да ладно, он нормально водит, – усомнился я в такой версии. – Я же видел.
– Тогда не знаю. Может, опять больным сказался – после выходных лечится.
– Это вероятней, – усмехнулся я.
На втором этаже разошлись. Мы с Настей в научный департамент отправились, откуда большинство заявок на полеты было, а Федька пошел в Горимущество.
Как выяснилось, мне в департаменте делать нечего было, так что я оставил Настю в финчасти, а сам спустился на улицу. Федька был уже у машины. Он курил и выглядел заметно растерянным.
– Случилось что? – спросил я сразу.
– Рома погиб, – ответил он, глубоко затянувшись папиросой.
– Как погиб?
– На хмыря нарвался, прямо у своего подъезда. Тот его в момент порвал, даже за кобуру цапнуть не успел.
– Точно?
Как-то я не очень удивился, услышав это. Чувствовал, что наши искания вызовут… что-то такое. Нет, что жертвой станет именно Рома, я никак не ожидал – скорее за самого себя опасался, но вот то, что его тварь порвала, – удивило. Я как-то ожидал про пулю в затылок услышать или нож в спину. Странно. Похоже, что и вправду случайность.
– Когда случилось?
– Да в тот день, когда мы виделись. Он сюда заехал после складов, покрутился, машиной похвастался – говорят, потом домой поехал. И прямо у дома попался. Да не, все точняк, говорят, – добавил Федька, явно увидев мои сомнения. – Свидетелей много, и хмыря самого, считай, на нем застрелили. Там с вахтером люди стояли, все с оружием – как крики услышали, так и выскочили на улицу. Хмырь Роме на спину прыгнул и так рвал. Его с трех стволов чуть в клочья не разнесли, но Рома уже все, мертвый был.
– Блин, – выругался я. – Не знаю… осторожней нам надо, вот что.
– Да я не думаю, что это из-за нас кто-то, – скептически скривил морду Федька. – Ты как не фонарщик сам, ей-богу. Как ты хмырем управлять будешь?
– «Гончих» вместе с адаптантами забыл? – напомнил я.
Федька немного задумался, потом головой помотал, словно отгоняя нежелательные мысли:
– Не, так не бывает. Адаптанты – не люди уже давно, они сущность сменили. Но только в городе их нет и быть не может. Ну как ты с такой рожей через КПП?
– Федь, я не настаиваю, я просто… просто чувствую что-то, понял? Аккуратней нам быть надо, за спину поглядывать. Чует мое сердце – что-то мы такое зацепили, с чем до хрена неприятностей можно вытащить.
– А, это понятно, – согласился он. – Говорили за это уже, тут не спорю.
При Насте обсуждать это не стали, но над головой как плита бетонная повисла. Довезли до аэродрома, я еще и убедился, что все ее коллеги на месте, не одна здесь будет. Затем взял обещание дождаться нас в любом случае и никуда с территории аэродрома не уходить.
– Ты чего занервничал? – спросил она.
– Да так… случилось кое-что. Не напрямую с нами связано, но… в общем, ты без оружия никуда, понятно? И с оружием никуда.
– Хорошо, – вполне серьезно ответила она и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала меня в губы. – За меня не волнуйся, я не ребенок.
– Постараюсь, – поцеловал я ее в ответ.
Нет, не ребенок. И к риску привыкла, так что лишних проблем себе искать не будет. Но когда меня рядом нет – все равно волнуюсь. И знаю, что чем дальше, тем хуже будет, потому что мы действительно задели что-то большое, черное и очень грязное. И всю эту грязь, и все это зло развели здесь люди, живые люди, которые где-то здесь, рядом, и которые не хотят, чтобы их паскудные секреты вышли на всеобщее обозрение. Можно бы и не лезть, но… но у нас есть цель.
– Ты сейчас куда?
– К Ивану – и с ним на Ферму.
– Ну давай, езжай. Осторожно только.
Я осторожно. Я даже карабин из рук не выпускаю, равно как и Федька без автомата никуда. В машину сел – и над головой подвесил, в обрезиненные крючки, что приварены к каркасу. Машина военная: немцы тоже с оружием на ней ездили.
По пути оглядываться начал, смотреть – не сел ли нам кто-нибудь на хвост, – но ничего подозрительного не увидел. Машин все же в городе немного, любой хвост заметить проблемой не будет, пожалуй. Так что если кто-то и намерен за нами следить, то действовать он будет умнее, как мне кажется.
Иван был на месте, на «Ване-комсомольце». Федька с ним остался чаи гонять, а я к Пашкину побежал. И застал того прямо в дверях его конторы, явно куда-то направлявшегося.
– Михал Михалыч, а я насчет книги регистрации машин, – напомнил я о себе.
Тот задумался на секунду, вспоминая, потом кивнул, сказав: «Пойдем!»
Идти пришлось недалеко – в двухэтажное здание, прижавшееся к самой проходной. Пашкин потянул дверь, потопал валенками на крыльце, сбивая с них снег, и вошел внутрь, в темный, пахнущий сыростью подъезд. Сразу толкнул скрипнувшую дверь в какую-то комнатку у самого входа и махнул мне рукой, приглашая идти за ним.
– Ляксандрыч, тут парню помочь надо, – обратился он к средних лет лысоватому мужику со светлыми усами, одетому в военную форму, с красной повязкой на рукаве. На повязке было написано по трафарету белым: «Начальник охраны». Вот так, никто не ошибется.
– Какие проблемы? – спросил тот, протягивая мне руку. Ладонь оказалась на удивление широкой и крупной для человека такой комплекции, я даже удивился. – Матвейчук Борис.
– Бирюков, Владимир.
– Помнишь, когда «Карась» в последний раз ушел? – спросил Пашкин. – Тогда еще матроса с него тварь покусала, помнишь?
– Помню, ясное дело.
– Журнал с проходной на тот день посмотреть.
Ляксандрыч кивнул, встал из-за стола и подошел к большому двустворчатому шкафу. Вся верхняя полка его оказалась уставлена толстыми журналами, на корешках которых аккуратно были написаны даты.
– Так, – сказал начальник охраны, проводя пальцем по матерчатым корешкам. – Вот этот.
Он вытащил один из журналов, хлопнул его на стол, жестом предложив нам садиться. Что мы и сделали. Ляксандрыч толстыми как сардельки пальцами быстро перекидывал листы, пока не нашел нужной даты.
– Вот оно, – ткнул он пальцем в страницу. – Запись про выезд машины с раненым.
– Что за машина? – подался я вперед, одновременно вытаскивая из сумки блокнот.
– А вот, – он провел пальцем по строчке. – ГАЗ – полутонник, шестьдесят восьмой… и номер… вот, перепиши.
В моей действительности такой машины, как ГАЗ-68, не было, а в этой была. С тех пор как в здешнем сорок третьем году наладили производство военных внедорожников АР-43 в Москве, завод в тутошнем Горьком перешел на выпуск другой версии советского джипа ГАЗ-67 – с удлиненной базой и иногда закрытым кузовом, санитарной машины и чего-то вроде пикапа, маленького грузовичка, на который иногда устанавливали зенитные пулеметы. Вот из таких грузовичков здесь любили делать развозные фургончики – крепкие, проходимые и достаточно грузоподъемные.
