Владислав Выставной - Злой
— Ты, если я не ослышался, был биохимиком? — небрежно поинтересовался Грег. — Я имею в виду — до того, как стал экспериментальным материалом? Значит, тебе будет интересно узнать, что здесь с тобой произойдет…
Теперь Ник почувствовал настоящий страх. Страх того, что подкрадывается к тебе медленно, пока еще не наступило — но непременно наступит. Это как ожидать в камере предстоящей наутро казни.
— Во-первых, тебя интересует — почему эксперименты проводят именно на людях, так? Видишь ли, опыты на животных и даже на андроидах не дают чистоты картины. А нам нужна идеальная картина воздействия самых разных условий на человеческий организм. Ведь речь в конечном итоге идет об очень важных организмах — организмах наших уважаемых акционеров. А потому наиболее экстремальные условия внешней среды испытываются на самом качественном материале. Хочу тебя обрадовать: ты вполне подходишь под это определение. Ты — качественный материал.
Грег нервно хохотнул и продолжил:
— Есть и еще одна хорошая новость: поскольку мы испытываем возможности не рядового организма, а организма беса — то и тебя придется сделать таковым. Надеюсь, ты доволен? Ты станешь бессмертным — как и наши уважаемые клиенты! Мне, например, не грозит такое счастье. Но что-то мне подсказывает, что завидовать тебе не стоит. Нет, не стоит…
Грег с довольным видом чуть покрутился на стуле из стороны в сторону.
— Правда, есть и не слишком приятная для тебя новость: мы все-таки ученые-гуманисты, а потому не проводим опыты над разумными существами. Так что твое сознание будет несколько… приглушено. Попросту говоря, мы лишим тебя разума путем воздействия на ряд мозговых центров. Так что все дальнейшее формально будет происходить с тупым безмозглым животным…
Грег любовался реакцией будущего подопытного. Наверное, зрелище того стоило: Ник полностью потерял над собой контроль. Запертый в клетке, истощенный погонями и психологическим давлением, он был близок к тому, чтобы сломаться.
И чертов садист в белом халате это прекрасно видел. Он приблизил лицо к решетке и, понизив голос, с нескрываемой ненавистью прошипел:
— Хотя лично я предпочел бы, чтобы ты мучился осознанно, гаденыш!
В этот миг что-то включилось в мозгу Ника — он схватил эту ненавистную очкастую голову и изо всех сил рванул на себя.
Доктор Грегори Стивенс крепко приложился лицом к решетке, вскрикнул от боли, отпрянул и рявкнул:
— Уймите его!
— Какой он злой! — чуть ли не с восхищением воскликнул один из лаборантов.
И тогда Ник заорал — изо всех сил, вкладывая в этот крик все, что у него еще осталось от свободного человека:
— Да, я злой! Злой, мать вашу, злой! И лучше бы вам не злить меня! Потому что я выйду отсюда — и вы все узнаете, что такое настоящая злость!
Ник пригнулся, сжав зубы, готовый биться хоть с сотней лаборантов — если те действительно решатся войти в клетку, чтобы унять его. Он был готов даже умереть — но умереть в схватке…
Ничего такого не произошло. Молчаливый лаборант подошел к клетке — не ближе чем на пару метров — и вскинул руку с массивным предметом, который держал за пистолетную рукоятку с толстым кабелем, ниспадающим на пол и уползающим в глубину лаборатории. Глухой щелчок — и что-то остро кольнуло в плечо.
А через пару секунд ноги стали ватными, и тело само повалилось на упругое покрытие пола.
2
Ник открыл глаза.
Это было странное ощущение. Чувство полной потери своего «Я». Он долго приходил в себя, пытаясь понять — кто он, где находится и чего от него хотят.
Странно: пол здесь располагался вертикально, и люди в белом и синем двигались, словно мухи по отвесной стене. Чуть позже Ник сообразил, что лежит онемевшей щекой на полу, а изо рта у него тонкой струйкой вытекает слюна.
— Смотрите, — заметил один человек в синей одежде. — Злой очухался!
— Ну, как ты, Злой? — участливо поинтересовался другой. — Давай, подымайся, скоро кормежка будет…
Вот, значит, кто он! Он — Злой. Странное имя, но эти люди, видно, знают, что говорят…
Ник с трудом сел. В голове странно звенело. Он приложил ладони к вискам и обнаружил прилепленные к коже металлические пластины, от которых в сторону решетки тянулся тонкий кабель.
— Питание можно отключать, — заметил один из лаборантов. Точно: эти люди — лаборанты. — Все, спекся наш Злой.
Он недоуменно посмотрел на лаборантов, пытаясь понять, почему он должен был «спечься». Окинул взглядом светлое помещение.
Лаборатория. Точно, это — лаборатория. А те люди в белых халатах — научные сотрудники. А главный у них вот этот, в очках.
Грег.
И тогда он все вспомнил.
И это само по себе было странно: ведь он не должен был ничего вспомнить. Ведь именно для этого и прицеплены к голове эти проклятые электроды, дающие питание индукционным генераторам наноботов. Тех самых, что должны были убить его личность.
Все это Ник прекрасно слышал, пока пялился остекленевшим взглядом в потолок, доктор Биф вводил ему в вены густой раствор драгоценного «бес-комплекса», а доктор Гордон дистанционно программировал растворенных в нем наноботов на нейронную атаку.
Антидот!
Вот что помешало превратить его в полного скота — вроде тех несчастных, что томятся в соседних клетках…
Ник знал, что не стоит делиться радостью воспоминаний с этими людьми. Они не желают ему добра. Они не желают ему зла. Для них он — не живое существо.
Он — экспериментальный материал.
— Очнулся? — откуда-то сбоку показался доктор Грегори Стивенс. Руки он держал в карманах халата. Подошел к решетке, пригнулся, заглядывая в глаза подопытному. Очки его неприятно блеснули. — Как прошло кондиционирование?
Этот вопрос был адресован подчиненным.
— Показатели в норме, — отозвался один из лаборантов. — Волевые центры подавлены.
— Но он в состоянии нормально воспринимать действительность?
— Все как вы сказали, доктор Стивенс. Центры восприятия оставлены пока нетронутыми.
— Прекрасно, идите работайте, Хью…
Лаборант отошел в сторону, а Грег с некоторой опаской приблизился к решетке.
Ник прекрасно знал, скорее — чувствовал, что волевые центры у него в порядке, спасибо этому славному антидоту. А потому ему огромных усилий стоило не повторить трюк с размазыванием этой физиономии по грязной решетке.
Вместо этого он придал лицу каменное выражение.
— Ты слышишь меня? — вкрадчиво произнес Грег. — Знаю, слышишь, только ответить уже не можешь. Я подумал — глупо выжигать тебе мозги сразу и напрочь. И я решил: тебе, наверное, будет интересно полюбоваться на происходящее с тобой. Со стороны как-то нагляднее. Да и потом…
Грег странно усмехнулся:
— Мы еще не ставили экспериментов над теми, кто сохранил хотя бы часть личности. Понаблюдаем, как поведут себя твои показатели. Компьютерные модели предполагают интересные реакции, но эксперимент ничем не заменишь…
У Ника потемнело в глазах от ненависти, но он продолжал изображать безвольного болванчика.
— Ну ладно, — вздохнул Грег. — Пора за работу. Наслаждайся зрелищем.
* * *То, что происходило в этой лаборатории, человек с нормальной психикой назвал бы… Черт его знает, как бы он это назвал. Ник уже не чувствовал себя нормальным человеком. Все-таки, несмотря на помощь антидота, введенные в организм активные компоненты делали свое дело.
Он все меньше воспринимал себя как того, прежнего Ника и все охотнее примерял к себе кличку, которой его наградили лаборанты.
Когда-то, словно в другой жизни, это был позывной агента внедрения. Теперь это слово отражало самую его суть.
Злой. Он просто Злой.
Помимо него в лаборатории агрессивной физиологии (так называлось это место) постоянно содержалось около десятка человекообразных особей. Называть их людьми просто язык не поворачивался, так как, сохраняя гуманоидные признаки, они напрочь были лишены разума и привычного человеческого облика. Непонятно было, откуда здесь появлялся весь этот человеческий материал, каким же это беднягам не повезло оказаться пациентами доктора Грегори Стивенса?
Практически ежедневно одна из особей, исчерпав жизненные ресурсы (как выражались здешние специалисты), погибала, и ее место занимала новая.
Его самого не трогали до поры до времени. Очевидно, таково было распоряжение Грега. Проклятый садист, наверное, хотел до предела накачать его страхом.
И надо признать, это ему удалось.
В этой лаборатории не придавали особого значения стерильности. Более того — предполагалось, что исследуемое экстремальное состояние организма должно быть экстремальным во всем. Пожалуй, нацистские эскулапы, ставившие опыты на заключенных, удавились бы от зависти, доведись им полюбоваться на опыты доктора Стивенса.
