Маргарита Полякова - Снежный князь (СИ)
Гномы Эйсвира, в отличие от своих сородичей на материке, жили в обычных домах. Осторожные снежные эльфы не допускали бородачей к пещерам. Впрочем, горный народец вполне мог обходиться без гор. И неплохо себя чувствовал. Гримрин отгрохал себе такой домище, что даже меня жаба задавила.
Скульптуру гномы тщательно закутали в ткань и донесли особо не напрягаясь. Толи у них магия такая интересная, толи силы немеряно. Я любопытствовать не стал. Неприлично. Сам выясню во время празднования. Авось пьяные гномы не так следят за своим самоконтролем и развяжут языки. Великих тайн я, разумеется, узнать не надеялся, но выяснить что-нибудь интересное — вполне.
Демонстрация скульптуры Старейшин прошла на высшем уровне. Во-первых, я в жизни не видел столько гномов сразу (и не подозревал, что их на острове такое количество. Или это еще и с соседних островов подтянулись?), а во-вторых, меня поразила общая реакция. Снова было припадание на одно колено и какой-то гул. Похоже, гномы молились. Я стоял в сторонке и старался не отсвечивать. Скульптор я там, или не скульптор, а нечаянно оскорбить бородачей не хотелось бы.
Празднование у гномов тоже получилось с размахом. Если эльфы к подобному событию готовились бы пару лун, то бородачи организовывались быстро. Мне это напомнило студенческие попойки, стихийно возникавшие в общаге. Доставались продукты, ставилась выпивка, народ бегал и суетился, и казалось, что в этом хаосе не было никакой системы. Однако если учесть, как быстро был накрыт стол, действо было строго выверено и много тренировано. Каждый занимался именно тем, чем должен.
Первые тосты были короткими, но невыносимо пафосными. Гномам понадобился почти час, чтобы хорошо захмелеть. Но и тогда они не распустили языки, как я рассчитывал, а начали петь. Мда. Не зря я так стремился познакомиться с их творчеством. Теперь хоть понятно, какие музыкальные сферы делать для гномов. Больше всего их пение напоминало творчество группы «Мельница». Вот только с текстом проблемы будут. Это «Рамштайн» перевода не требует, воспринимаясь на уровне инстинктов, а здесь все немного тоньше.
Выпивка гномов всегда считалась крепкой. Для эльфов так даже чересчур. Знаменитый подстоляк, который являлся ничем иным, как самогоном, продавался недорого и действительно сбивал с ног, отправляя тело в нокаут. Еще гномы делали великолепное темное пиво, и вино из подземного мха, которое представители других рас даже пробовать не отваживались.
Я, разумеется, выбрал пиво, поскольку собирался не напиваться, а общаться. Однако мои планы накрылись медным тазом. Гномы пели, стучали кружками по столу и не обращали на меня никакого внимания. Так что я посидел, посидел, и присоединился к хоровому пению, благо текст хитов был несложным. Домой я добрался с помощью Гарта, на его упряжке вьюжных псов, и завалился спать. А утром…
Утро добрым не бывает. Исключительно правильная поговорка.
* * *Когда я начал понимать, что неотвратимо меняюсь? Не сразу, это точно. Врастая в чужой мир, сложно сохранить себя таким, каким ты был. А если еще и делить память с другим существом, то остаться собой и вовсе невозможно. Но первое время я как-то не слишком обращал на это внимание. Ну, подумаешь, вкусы немного изменились и немного сместился вектор интересов. Что тут страшного? Задумался я, когда поймал себя на мысли, что лучше буду создавать очередную скульптуру, чем сяду разбираться в текущих финансовых делах острова.
Нельзя сказать, что Леойс'силь, в тело которого я вселился, никогда не показывал свой норов. Еще как показывал! Просто мне, обычно, удавалось призвать его к порядку. А теперь, когда прошло время, я понял, что моя эльфийская часть оказалась куда сильнее человеческой. Да и что во мне теперь было человеческого? Принадлежащая Лехе память?
Перебороть себя мне удалось с очень большим трудом. И чем больше я старался, тем больше понимал, насколько отличаюсь от представителей расы снежных эльфов. Никому из них и в голову не пришла бы плебейская мысль организовать теплицу (я уж не говорю о борделе). Да и вообще эльфы предпочитали наслаждаться жизнью, а не работать в поте лица. Даже самые незнатные.
Единственное, что их интересовало — это власть над себе подобными. Остальных они предпочитали не замечать. Если искать аналогии с земной историей, княжество снежных эльфов было похоже на позднюю Римскую империю, ленивую и пресыщенную. Тех победили презираемые ими варвары, а этих — не менее презираемые люди.
Снежные эльфы не смирились со своим поражением. Но выражалось это вовсе не в подготовке нового войска, и даже не в отправке шпионов в стан противника (хотя эльфы, с их жизненным опытом в несколько столетий, могли бы провернуть такую интригу, чтобы люди, выиграв войну, проиграли мир). Нет. Остроухие шипели, ругались, проклинали судьбу, чтили героев, но не делали ровным счетом ничего, чтобы исправить положение. Не считать же разумным поступком многочисленные попытки похитить Большую корону! Закончились они для эльфов весьма печально.
Впрочем, не удивлюсь, если засланные эльфийские казачки даже не прибегали ни к каким особым хитростям при попытке похитить ценность. Не думаю даже, что их действия вообще можно охарактеризовать как «похищение». Скорее всего, надутые снобы являлись прямиком к правителю и в приказном порядке просто требовали отдать нужную вещь. Я бы не удивился. Причем эльфы в данном случае не интриговали и не хитрили только потому, что не считали нужным это делать ради каких-то людишек. Кажется, эльфы относились к представителям человеческой расы как к полуразумным существам, с которыми приходится находить общий язык в силу необходимости.
Собственно, этим объясняется и отношение к гаремным женщинам. Эльфы не считают их полноценными женами. Скорее, сосудами для вынашивания ребенка и удовлетворения своих прихотей. Причем, эльфы вполне в состоянии оценить красивую внешность человеческих женщин. Тем более, что по красоте тела некоторые из них вполне способны поспорить с эльфийками. Недолго. Ибо человеческий век до смешного короток.
Поймав себя в очередной раз на идеях превосходства эльфийской расы, я только сплюнул. К чему могут привести подобные идеи — я прекрасно знал. И если поначалу, когда я только попал на остров, нормально относиться к представителям иных рас у меня получалось чисто машинально, то теперь требовалось определенное усилие. Я постоянно себя одергивал и поправлял. И дело было даже не в том, что это чудовищно сложно, а в том, что мне совершенно не нравилась личность, в которую я готов был превратиться.
Единственное, что меня устраивало — это моя обострившаяся паранойя. Ледяная башня и стена вокруг нее набирали высоту и сложность в системе обороны. А летающую льдину я значительно модифицировал. Во-первых, у нее увеличился размер (примерно три шага на пять), во-вторых, несколько изменилась форма из-за большого количества намотанных на нее лунных нитей, и, в-третьих, возросла скорость и высота подъема.
Задумался я и о своей повседневной безопасности. Башня это, конечно, хорошо. Но туда еще попасть нужно. Вряд ли мои враги будут ждать, пока я засяду в практически неприступном убежище. Скорее, они нападут тогда, когда я точно не буду этого ожидать, и окажусь беззащитен. Именно поэтому я уделял особое внимание работе со льдиной. В нужный момент она должна была оказаться под рукой. И вынести меня из зоны опасности.
А для того, чтобы подстраховаться, я перестал посещать помещения, в которых нет окон. Единственное место, от которого я не смог отказаться — это Зал знаний в храме Ауриэля. Но тут уж деваться некуда. Оставшись один, я даже потренировался вскакивать на льдину из любого положения и вылетать в узкое пространство, по пути петляя и уворачиваясь. Самым сложным было разработать артефакт, призывающий мое летающее сокровище и научиться пользоваться льдиной даже в положении связанных рук и ног.
Еще одной моей головной болью была подаренная Гартом рабыня. С учетом того, что Харс тоже как-то неожиданно озаботился моей личной жизнью, появление наложницы казалось мне очень подозрительным. Откуда она взялась и на кого, в самом деле, работает? Паранойя, и так обострившаяся в последнее время, взвыла дурным голосом, когда девица предложила свою помощь в готовке. А то, с какой согласованностью ее поддержали Гарт и Харс, и вовсе натолкнуло меня на очень нехорошие мысли.
Может, конечно, опасаясь за собственную жизнь, я становлюсь психом, но лучше быть живым психом, чем доверчивым, но мертвым. Я уже давно составил свой распорядок дня так, чтобы он был абсолютно непредсказуемым. Чтобы как раз порядка-то там и не ощущалось. Изначально эта мера была направлена против Ордена паладинов, но теперь я понял, что решение было абсолютно правильным. И к нерегулярным, казавшимся спонтанным действиям, присоединилось питание. Дома я есть перестал.
