Владимир Лосев - Хищник
— Где же их взять?
— Так пусть Шило платит, так сказать компенсацию за потерю здоровья.
— Мята, ты опять базаришь не по-русски — яснее толкуй.
— Убираться надо отсюда, пока люди на работу не пошли, а то еще кто-нибудь ментам стуканет, и точно загремим в обезьянник.
— Вы мне встать помогите, а то я не могу, он мне почки отбил…
— Щас разбежались, размечтался, Гном, — ухмыльнулся Мята. — Ты нас в эту лабуду втравил, так тебя еще и на носилках таскать?
— Вы сами подписались, и бабки у меня взяли, — Гном со стоном, опираясь об стену, встал на четвереньки, и тут его снова стошнило. — Так что вместе в тему влезли, теперь думать надо, как из нее выходить…
— А че тут думать, трясти надо, — Гоблин встал и подал руку Мяте. — Шилу звони и рассказывай, как клиент нас по стенке размазал, и есть предьява, что он знал, где мы на него ломанемся. Я, если бью, то всегда попадаю, а лошара увернулся — значит, ждал.
— Ты чего? — недоуменно уставился на него Гном. — У тебя совсем крыша поехала? Скажи — кто знал, что мы здесь обоснуемся? И даже если так — как чухан мог увернуться? Ты же сам только что базарил, что не промахиваешься, и мне это известно и Мяте…
— В натуре, — Гоблин озадачено потер лицо, посмотрел на кровь на руке, зло сплюнул и прошипел. — А все равно чую, кто-то капнул бычаре, что мы его здесь ждем. Так что с твоего заказчика еще пару штук зелени за риск. Звони.
— Да я позвоню, только вопрос имеется: мы шприц лошарику воткнули или он нам его? Я-то не помню ничего, вырубился сразу.
Гоблин лизнул расцарапанную руку и озадаченно посмотрел на приятелей.
— Слышь, а действительно мы ему воткнули или как? Мята, ты помнишь? Он вроде у тебя был.
— Не боись, братва, успел я его уколоть, пока он вас по стене размазывал, правда, сколько в него попало, не знаю, игла согнулась, а дальше сам ничего не помню. Здесь должен быть где-то, — Мята опустился на четвереньки и пополз по двору, глядя на землю. Беречь одежду смысла не было, она у всех троих превратилась в грязные окровавленные тряпки. — Во, нашел! — торжествующе вскинул руку, в которой оказался зажат пластиковый одноразовый шприц с погнутой иглой, в прозрачном цилиндрике плескалась зеленоватая жидкость. — Он самый, половины бодяги нет, и игла кривая.
— Ты Шилу звони, Гном, — распорядился Гоблин. — Скажи, клиента оприходовали, как обещали в полном объеме, но есть накладки. Бычара оказался круче любого перца, поэтому понесли незапланированные потери, их требуется возместить парой кусков зелени.
— Ну, ты даешь! — искренне восхитился Гном, и тут же с оханьем схватился за нос. — Умеешь базар держать! Щас отзвонюсь.
Он вытащил сотовый телефон и выругался, корпус оказался раздавлен.
— Братва, у меня трубка накрылась, эта сволочь его ногой долбанула!
— Звони с моего, — Мята подал свой телефон. Гном переставил «симку» и позвонил, повторил все, как научил Гоблин, потом долго слушал ответ и при этом улыбался так, словно ему только что предложили миллион долларов.
— Ты чего лыбишься? — удивился Гоблин. — Чего прыщ базарит?
— Нормально, пацаны, — Гном потряс телефоном. — Шило сказал: они нам проверку устроили на профпригодность, и мы ее прошли. Вечером ждут в доме за городом, нас туда отвезут, крутой пахан — почти смотрящий — с нами о жизни толковать станет.
— Крутой, это хорошо, — кивнул Гоблин. — А как насчет зелени?
— Шило сказал — без вопросов, приедем и получим.
— Тогда разбегаемся по домам, приводим себя в порядок, а потом в кафешку, выпить надо, а то у меня башка что-то совсем не фурычит.
Приятели, помогая друг другу, поднялись и пошли по улице, редкие прохожие шарахались от них, а то и сразу переходили на другую сторону. Вид у них был пугающий — грязные, окровавленные громилы, в мятой, дурно-пахнущей одежде с бейсбольной битой на плече.
* * *Кот спал недолго, уже через пару часов спустился во двор и отправился по своим теперь уже менее срочным и важным делам. Скрываться от агентов смысла не было, да и он не собирался ни с кем встречаться. Правда, по дороге в магазин Влад неожиданно понял, что ему потребуются наличные деньги. Алмазов на продажу у него не больше не было, значит, придется попробовать продать несколько камешков, которые ему сунул Док перед отъездом.
Он экспериментировал с симбионтами, пытаясь их заставить произвести что-то вроде жемчуга, но получилось нечто совсем иное, более похожее на бриллианты, причем имеющие грани, как после огранки, хоть и несколько оплывшие. Несмотря на то, что блеск и твердость соответствовали алмазам, торговцы этот товар отказались брать, и Док попросил его попробовать продать кому-нибудь в столице.
Поэтому требовалось найти какого-нибудь ювелира, только этого сначала требовалось сбросить хвост.
Он сел в автобус, вышел через пару остановок, спустился в метро, сделав три круга по кольцу, поднялся в незнакомом районе. Ощущение, что за ним следят, ослабло только после того, как Влад углубился в проходные дворы, и исчезло совсем, когда вскочил в трамвай и вышел на случайной остановке.
Здесь Кот перешел на соседний широкий и оживленный проспект и сразу заметил то, что нужно — ювелирный магазин. Встретили его любезными заученными улыбками, но сразу как-то охладели, когда поняли, что он не собирается ничего покупать. После короткого и абсолютно бессодержательного разговора все же дали адрес мастера, который ремонтирует украшения. К нему Влад и направился.
Идти оказалось недалеко, ювелир имел собственную лавку-мастерскую на соседней улице. Большую комнату перегородили когда-то в целях безопасности кирпичной стенкой с небольшим окошком, прикрываемой стальной дверцей. Около окна, закрытого решетками и плотными шторами стояло два запыленных кресла, между ними блестел полировкой журнальный стол.
Ювелир — плотный, лысый мужчина, сидел возле верстака за перегородкой и орудовал газовой горелкой. Когда Кот постучал по толстому стеклу, мастер хмуро посмотрел на него, недовольный тем, что его оторвали, и мрачно произнес:
— А позже никак? Почему всегда прямо сейчас?
Влад широко улыбнулся:
— Простите, что отвлекаю от работы, но как насчет того, чтобы купить у меня несколько драгоценных камней?
— Юноша — слегка картавя, произнес мастер. — Я не покупаю ворованное у незнакомых людей, это дорогого стоит в наши дни, потому что, однажды купив не у того, можно потерять свой небольшой бизнес. Простите меня, но уголовной ответственности за скупку краденого еще никто не отменял.
— А я не говорил, что камни ворованы. Они не имеют никакого отношения к государственным шахтам и рудникам, не украдены у важных и богатых людей, их не будут искать музеи и бывшие дворяне…
— Никто не говорит, что он ворует, все рассказывают о том, как гуляли по улице и что-то нашли, — усмехнулся мастер. — Я уже много лет пытаюсь найти ту улицу, на которой валяется беспризорные ювелирные украшения, но мне этого до сих пор не удалось, хоть исходил столицу вдоль и поперек.
— Я этого не говорил.
— Тогда вы, должно быть, хотите поведать о том, что камни достались вам от вашей прабабушки, которая жила еще до революции и была явно благородных кровей, — ювелир хитро взглянул на него, снимая налобник, на который было прикреплено множество разных линз. Мастер развлекался, видимо посетители бывали у него нечасто. — Верно, училась в Смольном институте благородных девиц? Княгиня, я полагаю, или графиня?
— Я не буду вам рассказывать трогательных историй о нашей несчастной семье, — усмехнулся Кот, поневоле подстраиваясь под еврейский неторопливый говорок. — Думаю, вы их слышали достаточно, и удивить вас у меня не получится.
— Вы попробуйте, юноша. Тут, главное, начать. Некоторым из моих старинных клиентов я давно предлагаю писать толстые романы. Думаю, они бы имели успех — хорошее вранье ценится во все времена.
— Боюсь, мне это будет трудно, алфавит давно учил, вряд ли вспомню…
Влад положил перед мужчиной несколько текстолитов, так их назвал Док. Их не считали алмазами, хоть они и обладали твердостью не меньшей, чем те. Док однажды сказал, что у этих камешков кристаллическая решетка выстроена чуть иначе и между атомами кремния находятся другие и именно это определяет их свойства. Его слова ни подтвердить ни опровергнуть было нельзя, оборудования соответствующего в пещерах не имелось.
Камешки после обработки симбионтами, становились коричневыми, реже желтыми или синими, а необработанные смотрелись как обыкновенная галька, впрочем наверное, ими они и были.
— Пока мы не перешли на другую не менее интересную тему о падении нравов и современном образе жизни, взгляните краешком глаза на то, что я принес.
Камни имели грани другие, чем принято, в результате только выиграли, а блеск имели даже лучший, чем бриллианты, но главное все-таки — густой насыщенный коричневый цвет при полной абсолютной прозрачности, что казалось невозможным и странным.
