Алексей Евтушенко - Отряд-4. Битва за небеса
А когда пять чужих кораблей, уверившись в том, что жертва смирилась со своей участью, приблизились на расстояние эффективного выстрела, Клёнья без малейшего предупреждения ударил из деструктора по носу одного, влепил плазменный заряд в скулу второму, врубил полную тягу и сделал вид, что сейчас протаранит на хрен того третьего, который непосредственно загораживает ему путь. Третий сделал вид, что испугался и уступил дорогу, приготовившись сжечь дотла корму наглецу, как только тот её невольно подставит, вырвавшись из сферы окружения.
И сжёг бы, как пить дать, если бы Клёнья, покидая сферу, не хлестанул со всей силы по врагу невидимым никакими приборами психотронным лучом страха и паники.
Не повезло живому звездолёту лишь в одном – кто-то из экипажа третьего корабля то ли оказался каким-то образом защищён от психотронного луча, то ли вовсе не попал под его воздействие и пальнул вслед Клёнье из всех видов бортового оружия, до которых смог дотянуться. А может, – кто знает? – сие и вовсе произошло в автоматическом режиме. Как бы то ни было, факт остается фактом – чуть не половина сенсоров и два маневровых двигателя из четырёх оказались полностью выведены из строя, а маршевый двигатель – он же живой анатомический орган – выдавал лишь 56% былой мощности, и показатель этот неуклонно падал с каждой минутой, что говорило о необходимости срочного, насколько это возможно, лечения и ремонта.
Всё-таки Клёнье удалось обмануть погоню.
Два, оставшихся целыми и невредимыми, а также исполненных жаждой мести вражеских корабля, кинулись за ним вслед, но звездолёт очень удачно отстрелил «миражи» (один похуже, чтобы через некоторое время стало ясно, что это имитация, а второй получше – не отличишь от настоящего, пока на пяток километров не приблизишься), перешёл в режим невидимости (минимум излучения любого рода), убедился, что противник кинулся за вторым «миражом» и, когда счёл расстояние между собой и врагом достаточным, врубил остатки тяги, проскользнул к планете, немедленно пошёл на посадку и пропал для вражеских сканеров где-то среди бескрайних лесов самого большого материка.
– Это было… незабываемо, – промолвила Марта, отстёгиваясь от кресла и осторожно поднимаясь на ноги. – Куда там тренажёрам… Все целы, надеюсь?
На то, чтобы проверить, им потребовалось не боле пяти минут. Все и впрямь оказались целы. За исключением самого Клёньи, который нуждался в серьёзном лечении и ремонте одновременно.
– Так, чтобы всё было слава богу и не бывает, – заметил Никита. – Вернее, бывает, но редко и не с нами. Скажем спасибо, что все живы.
– Спасибо, – сказала Марта. – Всё-таки наш Клёнья храбрец и умничка. А где мы сели, ты заметил? Далеко от города, который нам нужен? Этого, как его…
– Брашен, – подсказал Мартин. – Далеко. Хорошо ещё материком не промахнулись. Однако полторы тысячи километров без малого – не хрен собачий. Особенно с учётом того, что в ближайшие несколько дней наш звездолёт к передвижению не способен. Он и так сел на одном, считай, отчаяньи. Ну и самолюбии тоже. Теперь надо раны зализывать.
– Что вокруг-то посмотреть можно? – осведомилась Марта. – Или мы и ослепли тоже?
– Можно, – сказал Никита и включил обзорный экран. – Смотри.
– Болото, – вздохнула Марта, оглядев ближайший пейзаж с влажно поблёскивающей жирной трясиной и сплошной стеной леса в отдалении. – Не люблю болото. Хорошо ещё с головой в него не нырнули, забот меньше.
– Нам татарам один хрен, – сообщил Никита. – Болото даже лучше – замаскироваться легче, ежели что. – Да и полторы тысячи километров, как я понимаю, не такое уж большое расстояние для тех вездеходов, что имеются у нас на борту.
– Точно, – сказал Мартин. – У нас же есть «Ганс» и «Маша». Чуть было не забыл.
– Забудешь ты, как же, – пробормотала Марта. – Значит, будем снаряжать что-то вроде таёжной экспедиции?
– А чего её снаряжать, – сказал Велга, входя в рубку вместе с Хельмутом Дитцем. – Сядем да поедем, всё давно готово.
– Сильно наш звездолёт пострадал? – спросил Дитц. – Мне показалось, что в нас попали. И не один раз.
– Так и есть, – подтвердил Никита. – Не смертельно, но некоторое время на восстановление и ремонт потребуется.
– Долго?
– Пара дней как минимум. Может, больше.
– Это много, – сказал Велга. – За пару дней с нашими друзьями всё, что угодно случиться может.
– Согласен, – кивнул Мартин. – Особенно с учётом новых обстоятельств.
– Значит, действуем согласно разработанному именно для подобного случая плану, – помолвил Хельмут. – Экипаж остаётся на борту корабля и делает всё, чтобы привести его в порядок как можно скорее. А мы, десант, садимся в «Машу» и «Ганса» и отправляемся за нашими друзьями. Благо есть пеленг, и мы знаем в какой стороне и на каком расстоянии отсюда находится Брашен. Я ничего не упустил?
17
– Всё-таки странное это место, Карл, – в двадцатый, вероятно, раз за последнюю неделю заметил сержант Сергей Вешняк ефрейтору Карлу Хейницу. – Не могу я его понять, хоть ты меня убей.
Они сидели после обеда в мягких удобных креслах и курили каждый свой табак: Карл Хейниц кубинскую сигару, Сергей Вешняк папиросу «Казбек».
Трудно было найти двух менее похожих друг на друга людей, чем Вешняк и Хейниц.
Тем не менее, кряжистый двадцатидевятилетний крестьянин и прирождённый скептик с Рязанщины и худощавый любознательный двадцатитрёхлетний бывший студент-берлинец прекрасно ладили между собой.
И не только потому, что вместе прошли жаркий огонь и глубокую воду. Вечное любопытство Хейница каким-то удивительным образом дополняло крестьянское здравомыслие Вешняка и оба эти качества сочетались друг с другом практически в любых пропорциях и в любое время.
– И что же в нём странного? – осведомился ефрейтор. – Как по мне, мы и в более странных местах бывали. Вспомни тот же Замок. Жуть. Вот уж где всё было по-настоящему странно, страшно и непонятно.
– Умирать всегда страшно, а там мы как раз и умерли, – промолвил сержант. – Но. Там у нас было дело, которое надо было сделать даже ценой нашей жизни. А здесь что?
– Да что тебе не нравится, не пойму? – удивился Хейниц. – Ворчишь, как старый дед. Это тебе не так, то тебе не эдак. В чём проблема, сержант? Неуютно, что нас тут одних оставили?
– Если б я знал… Взять Оскара этого. Какой-то он скользкий, не кажется тебе? Не доверяю я ему.
– Так он же не человек, – пожал плечами ефрейтор. – Искусственное разумное существо, что с него взять? Мы же встречались с подобными. Забыл? На Лоне. Этот… как его… – Хейниц щёлкнул пальцами, стараясь вспомнить имя.
– Арнольд, – подсказал Вешняк.
– Точно, он самый. Арнольд. Наш мажордом. И девушки ещё. Эх… – Карл мечтательно закатил глаза. – Жаль, здесь таких нет.
– В Арнольде мне всё было ясно-понятно. Как и в девушках. А этот…
– Ну уж прямо и всё. Вспомни, как ты его пытал на предмет наличия души!
– И что? Этого Оскара и пытать не надо. Кобыле рязанской понятно, что никакой души у него нет. Уверен, наплачемся мы ещё с ним.
– То есть, нашей Анечке ты, значит, не доверяешь?
– Наша Анечка – чистое золото. Как я могу ей не доверять?
– Аня – колдунья, не забывай. Настоящая. И беду заранее чует, что неоднократно доказала. Если бы Оскар нёс в себе угрозу, она бы давно это заметила.
– Да я не про угрозу тебе толкую! – с досадой махнул рукой Вешняк. – Ладно, может, мне и впрямь от безделья всякая чушь блазнится. – Он закурил ещё одну папиросу и вздохнул. – Скорей бы наши вернулись, что ли. Хуже всего это – ждать и догонять. Сижу в этой Пирамиде, как сыч…
– А мне здесь хорошо, – Карл откинулся на спинку дивана, выпустил клуб дыма и взгромоздил ноги на журнальный столик. – Столько всего интересного! И, кстати, насчёт искусственных, но, тем не менее, весьма живых и человекообразных существ. Как думаешь, может, если поискать, то и здесь девушки найдутся? Типа тех, на Лоне, а?
– Вот мне интересно, а как ты на войне без девушек обходился?
– Так на войне я в отпуск ездил, – вздохнул Карл. – Домой, в Берлин. Девушек там хватало. А ты?
– А мне и в отпуск ездить не надо было, я на своей земле был, – ухмыльнулся Вешняк. – В отличие от некоторых. Забыл, кто из нас немцко-фашистский захватчик, а кто защитник Родины?
– Ты знаешь, и правда забыл, – признался Карл. – Столько потом всего случилось, что теперь эта война кажется далёкой, как сон.
– Мне не кажется, – сказал Вешняк. – Как вчера всё было.
– Ну извини, – вздохнул Хейниц.
– Да ладно, кто старое помянет…
Некоторое время оба молчали, вспоминая каждый своё.
– Ага, вот вы где, – обрадовался, появляясь на пороге кают-компании, Женя Аничкин.
– А то ты нас обыскался прям, – хмыкнул Вешняк.
– Всю Пирамиду облазил, бедный, – подтвердил Хейниц. – От верхушки до подвалов. Нигде нас нет!
– Ладно вам, – сказал Женька. – Между прочим, я тоже в армейской разведке служил.
