Вадим Вознесенский - Евангелие рукотворных богов
– Небесная сфера…
– Нет никакой сферы, космос – бесконечное пространство с бесчисленным количеством миров.
– Там обитают боги?
– Не думаю.
– Ты не веришь в богов?..
На глазах изумленной наемницы беседующий с ними человек преображается. Как в древней сказке, где под грубыми формами деревянной игрушки таилась хрупкая плоть совсем иного существа, изношенная машина смерти – Ключник – вдруг оказался захватывающим собеседником, словно нечто истинное, тщательно запрятанное и скрываемое от посторонних глаз неожиданно вырвалось наружу. Он рассказывает воодушевленно, увлеченно, пускай не всегда понятно, рассказывает о гипотезах, бытовавших в мире на краю его гибели. Кем он все-таки был в той жизни – таким же бездушным солдатом или искателем, стремившимся к познанию? В любом случае сейчас перед Стервой и Ванко другой человек, и нынешний Рахан – даже не тень, а зомби, ожившая оболочка того, погибшего вместе с цивилизацией.
– Боги… Их существование ничем не подтверждается. Энергетические формы, подчиняющиеся иным законам, – да, факты никто не отрицал, но степень их влияния на объективную реальность крайне сомнительна…
– Космос… Наше представление о пространстве, в котором обитаем. Мы с вами ощущаем себя в трехмерной Вселенной. Не понимаешь? Тремя координатами описывается положение точки. Или проще – любой объект характеризуется высотой, шириной и глубиной. Наша трехмерная вселенная, если примитивно, – бесконечный объем, наполненный похожими на нашу системами, ну, мирами…
– Конечно, между ними можно передвигаться. Да, точно так же, как мы сейчас – практически. Естественно, не пешком и не на лодке. Но в любом случае в рамках трехмерной физики всякий способ неэффективен – слишком большие расстояния при существующих скоростных ограничениях. Ну, это если бы дорога от вашего хутора на ярмарку занимала миллион лет, ты бы поехал? То-то, слишком много времени…
– Время… его накануне войны изучали вплотную. Оно – четвертое измерение, но не в том виде, как принято было считать ранее. Наше положение в нем на самом деле статично. Тут все сложнее, измерение-время нельзя разложить в привычную систему координат, его течение не есть изменение абсолютной величины, а вот различия во временных координатах и обусловливают наличие параллельных реальностей. Что это значит? Прямо здесь и практически сейчас может находиться другой, точно такой же, а может и чуть-чуть отличный Ты и слушать такого же Меня. Нет, ты его не увидишь, нас разделяет мизерная доля единицы смещения времени…
– С духами это не имеет ничего общего, так по крайней мере считали. В том-то и дело! Реальное мироздание гораздо шире нашего понимания, оно не трехмерно и не четырехмерно – измерений может быть пять, шесть, да сколько угодно! Предполагалось, что нематериальные сущности и есть население иных измерений нашего мира, может быть, даже наши отражения, проекции энергетической составляющей личности, сны, наконец. Духи, призраки – скорее всего оттуда. А в параллельных мирах существуют просто наши аналоги…
Ключник осекается, замолкает так же внезапно, как и подключился к разговору, снова уходит в себя.
Приоткрылась дверь старого покосившегося дома, и из узкого проема полились музыка, мягкий свет камина и показались кружащиеся в вальсе пары. Но потянуло сквозняком, со скрежетом захлопнулась дверь, и дом вновь стал мрачным, темным и нелюдимым. Видение.
– Так в богов ты все-таки веришь? – не отстает наемница.
Рахан, уже тот, привычный, не задумывается:
– Нет.
– А в пророчества?
– Нет.
– В судьбу?
– Нет.
Но Стерва не собирается сдаваться. Ключник в качестве собеседника ей понравился. Не обладай девушка гибким и пытливым умом – разве б выжила она на равных в грубом окружении наемников? Ютилась бы среди шалав.
– Откуда ты такой?
Рахан молчит – потерял интерес, но наемница уже общается вроде и не с ним. Теперь она обращается к Ванко:
– Сколько ему лет?
– Старше отца, – вспоминает мальчик рассказ Сивого.
– А отцу сколько было?
– Сорок семь.
Около пятидесяти… черт его знает – лицо в шрамах, возраст не определить. Но как дерется! С Лекарем чуть ли не на равных. И ведь знакомы они. Тот тоже загадка – появился из ниоткуда и о прошлом своем никому не говорил, разве что с Полком откровенничал. Но Лекарю внешне точно столько не дашь. Полк, вот он из прошлого, так это же сразу видно.
– Искусством боя владеет в совершенстве, – рассуждает вслух Стерва, – грязно воюет и бесчестно, но свое дело знает.
Ключник приподнимает голову. Что она знает об искусстве боя, эта девчонка? В любой драке, что в кабацком мордобое, что в столкновении могущественных племен, главное – результат, а правильность методов определяется лишь их эффективностью.
– Но раньше ведь кулаками не бились – у предков другого оружия хватало, – продолжает девушка.
– Да? – удивляется Ванко.
– Нет, – подает голос Ключник, будто остальные слова и забыл.
– А как, как вы воевали?
– Как? Посмотри вокруг – тьма и стужа… довоевались!
Рахан отворачивает лицо по ходу лодки и смотрит на закат. Говорят, раньше закатом можно было любоваться. Садящееся солнце раскрашивало пронзительно синие небеса яркими красками. Сейчас все не так – на грязном фоне неестественно большой, холодный и размытый диск, отливающий кроваво-бурым. Всегда. Довоевались… Разговор закончен.
* * *Ночью лодка не пристает к берегу. Ключнику нет разницы, когда не спать. В темноте он видит немногим хуже, чем днем. В кромешной тьме без звезд или под совсем тусклыми, едва различимыми их взглядами. Как исчадие, гнушающееся солнечным светом. А еще ночью ему спокойнее – в это время он остается один. Хотя, быть может, в темноте на середине реки просто безопаснее. Размять ноги, поохотиться, приготовить пищу гораздо удобнее днем. Ночь – время для отдыха, только одни отдыхают телом, а другие… другие, наверное, душой.
Парус слабо ловит движение воздуха, почти незаметно увлекая маленькое судно вверх по течению, вслед уходящему солнцу. На запад. Медленно, но неотвратимо, все-таки даже быстрее, чем это было бы просто на веслах. На запад. Для Ключника это дорога назад, туда, где ночь не просто время суток, туда, где ночь способна закрасться в сердце. Конечно, нет, не оттого, что на западе хаос и беззаконие правят миром – тоска и безысходность, те, волчьи, а еще воспоминания черными призраками преграждают дорогу. Завтра во второй половине дня, по расчетам Рахана, они окажутся у мертвого поселка, еще одного пепелища, что злым роком отмечают путь солдата, не верящего ни в судьбу, ни в пророчества. Все, чего он касается, обращается в золу, словно в душе под толстым слоем пепла еще тлеют, неконтролируемо, жаркие угли. Что ж, многое решится завтра, давно пора…
Ключник пустым взглядом скользит по прибрежной полосе. Он не чувствует, не осязает, несмотря на некие узы, как в это же время где-то умирает Лекарь.
* * *Док медленно вращается вокруг своей оси, накрест разведя руки, в которых зажаты каштаны – изящное оружие предков, вытянутые, в два кулака, рукояти, а сверху, перекладиной, продолговатая стальная коробка, заканчивающаяся узким жерлом раструба. Док вращается то медленно, то ускоряясь, и в то же время идет вперед, а железные монстры в его ладонях с голодным лязгом плюют снопами огненных искр, и предплечья чуть дергаются от отдачи в такт выстрелам. Волки нападают. Бросаются на него не так, как на остальных, когда обуянная ужасом жертва петляет, хватаясь за стены, по темным коридорам здания правления – последнего оплота защитников Осетрова, а хищник почти что с радостью, оскальзываясь на поворотах и царапая бритвами когтей мрамор пола, настигает, сбивает с ног. И не так, как на последнюю группу смельчаков, под руководством Полка плотным строем вырывающуюся из темной тесной ловушки, которой стали казавшиеся неприступными каменные стены, – волки нахально кружат, стараясь выхватывать людей поодиночке. Твари. Нечисть. Кто там говорил про серебряные наконечники? Ерунда! Бескомпромиссное оружие Лекаря – единственное, что еще может хоть как-то остановить этих существ. Увы, Дока атакуют не так бесхитростно. Тени выныривают из потайных углов, соревнуясь с ним в реакции и в скорости со смертью, что несут его аппараты. Пока рефлексы Лекаря не подводят. Подводит оружие – Док отбрасывает в сторону дымящийся иссякший артефакт и выхватывает из-за спины другой образец военной мысли. Длинный, чем-то похожий на привычный самострел, но без разведенных в стороны излучин, он еще более зрелищен в использовании – его воздействие вырывает из тел куски плоти, отбрасывает хищников, и они остаются лежать неподвижными кулями. Лекарь идет, но путь его не бесконечен, исчерпываются последние запасы, один из волков достает в прыжке, затем другой, третий, Док несколько мгновений еще удерживается на ногах, а затем падает, погребенный копошащейся массой. Волки с треском рвут, толкаясь и напирая. После такого не выживают, хотя кто знает, Ключнику когда-то ведь удалось подняться…
