Туллио Аволедо - Крестовый поход детей
― Технически я.
― Значит, нам с тобой нужно поговорить.
Глава 14
ШАХ
Они сидели в кабинете Управляющего. Малюсенькая фотокарточка Матери Города смотрела из огромной барочной рамы на незваных гостей, не обращавших на нее совершенно никакого внимания. Эта фотография представляла ценность только для Дона. Но Дона больше не было.
Серджио Крисмани наполнил до половины два стакана. Бутылка, которую он держал в руках, была самым дорогим сокровищем Управляющего, чудом, которое он с гордостью демонстрировал своим гостям. В бутылке была груша. Настоящая груша. Как удалось целиком засунуть ее внутрь, оставалось загадкой. Фрукт в прозрачном ликере оставался совершенно нетронутым, точно таким же, как и много лет назад.
Не исключено, что это была последняя груша на Земле. Или даже вообще последний фрукт. И вот теперь она соприкоснулась с воздухом. Вскоре почернеет, разрушится.
Джон не тронул налитую ему граппу.
Ее запах был резким, с металлическими нотками.
― Положение следующее, — сказал он, откашлявшись. — Все мы находимся не на своем месте: вы в нашем городе, а мы в вашем. Там, где надо, остались только пленники. Ситуация патовая, — сказал он и сложил руки в ожидании ответа своего собеседника. Уже второй раз за этот день всплывала шахматная метафора. Сейчас драматичность сложившегося положения была куда очевидней.
Одним большим глотком Крисмани опустошил свой стакан. Удовлетворенно выдохнув, он ответил священнику с презрительной улыбкой:
― Вас мало, а нас много. И мы гораздо лучше вооружены.
Джон кивнул.
― Это так. Но у нас больше пленников. И прежде всего — ваши дети.
Он ненавидел себя за эти слова. Но у него не было выбора.
Крисмани ничего не ответил.
Они сидели в креслах друг напротив друга. Трое вооруженных мужчин стояли за спиной Джона.
― Похоже, среди нас нет победителей, одни только побежденные, — заключил его собеседник.
― Похоже на то.
Тот надолго задумался, потирая свой обросший многодневной бородой подбородок. Потом произнес:
― Сомневаюсь, что твои друзья захотят сотрудничать с нами. После того, что произошло с их детьми.
― Да, это проблема. Сейчас я задам тебе один вопрос, и я требую, чтобы ты ответил мне честно. Это действительно был несчастный случай?
Серджио развел руками. Кивнул в сторону руин, продолжавших дымиться в глубине Города.
― Кто-то начал обстреливать нас из этого барака. Мы ответили стрелковым оружием. Но этого оказалось достаточно, чтобы все загорелось. Черт разберет, что они держали внутри, — то ли газовый баллон, то ли бензин. Все сгорело в мгновение ока. Мы ничего не могли поделать. Мы слышали крики, но как мы могли туда проникнуть? Мы и сейчас не можем этого сделать. Для этого понадобится автоген и несколько дней работы.
Некоторое время они сидели молча.
― Вы не хотели причинить им зла.
― Не хотели, — подтвердил Серджио.
― Вы пытались спасти их.
― У нас не было возможности...
― Но вы бы сделали это, если бы могли?
― Да. Клянусь тебе, да.
Джон поднялся.
― Я должен поговорить с остальными. Я вернусь через час или даже раньше.
― Почему ты думаешь, что я отпущу тебя?
― Потому что ты не дурак.
Теперь ситуация, казалось бы, стала диаметрально противоположной: он удалялся от Города, и в его спину целился не Вагант, а Серджио и его люди.
«Но кто бы из них ни выстрелил, результат никак не изменится, — подумал Джон. — Если это произойдет, я просто превращусь в гуляш».
И все-таки страха не было. Напротив, он ощущал неизвестно откуда взявшееся глубочайшее внутреннее спокойствие.
Он быстрыми шагами приближался к направленным на него ружьям людей Города. Ветер хлестал его, пытаясь опрокинуть на землю, как капризный ребенок надоевшую игрушку.
Джон упорно продолжал шагать, не обращая на это никакого внимания.
Первым, что он увидел, было дуло направленной на него снайперской винтовки Ваганта. Начальник разведки медленно опустил ствол оружия.
― Долго ты. Мы уже успели подумать, что тебя убили. Что происходит внутри? Как мои люди?
Юноша орал во все горло, стараясь перекричать шум ветра.
― Дон мертв.
― Что?
― Дон мертв!
Выражение глаз Ваганта было невозможно разглядеть под стеклами противогаза. Но его эмоции выдало тело: винтовка выпала из его безвольно опустившихся рук.
― Мертв? — не веря услышанному, пробормотал он.
― Они сражались, как львы.
― Сколько погибших?
Джон не ответил.
― СКОЛЬКО ПОГИБШИХ? — прокричал Вагант.
― Много. И дети...
― Что случилось с детьми?
Джон вздохнул.
― Они мертвы.
― Сколько?
― Все.
Вагант застыл как статуя.
― Это был несчастный случай, — прошептал Джон.
Вагант, кажется, даже не услышал его слов. Он сделал шаг в сторону. Его плечи сотрясала судорога.
― Ублюдки, — сказал он. Потом повторил еще раз: — Ублюдки.
После этого он обернулся к Джону:
― Сколько их?
― Дело не в этом.
― Скажи мне, сколько их!
― Их попросту слишком много.
Вагант посмотрел на него странным взглядом. Как будто видел его впервые в жизни.
― Почему они отпустили тебя? Почему не убили?
― Они послали меня для переговоров.
― Переговоров о чем?
― У них наши пленники, у нас их. Они послали меня предложить тебе обмен.
Вагант замотал головой.
― Никаких обменов. Сейчас мы вернемся в Железные врата и всех их перебьем. Всех до одного. Мужчин, женщин, детей.
В ответ Джон произнес всего одно слово:
― Нет.
Вагант ударил его наотмашь. Священник упал в снег. Дождавшись, когда он поднимется, начальник разведки ударил его еще раз.
― Ты подчиняешься моим приказам, ясно?
Потирая подбородок, Джон снова поднялся на ноги и встал лицом к лицу с юношей.
― Мы должны согласиться на переговоры. Если мы хотим, чтобы смерть стольких людей не оказалась бессмысленной, мы должны согласиться на переговоры.
Вагант проигнорировал его слова.
― Пошли, — сказал он своим людям.
― Местью ты ничего не решишь. Ты только убьешь невинных.
― Невинных? Среди них нет невинных. Они напали на нас без причины.
― А мы что сделали?
Вагант повернулся к нему с поднятым кулаком, готовясь нанести удар, но так и застыл в этом положении с разинутым ртом и выпученными глазами. Потому что рядом с лицом священника увидел еще одно — лицо очень красивой девушки, внимательно смотревшей на него загадочным взглядом печальных глаз. Но ее очертания были размытыми, как на плохо проявленной пленке. Ее образ был как будто наложен на тело священника.
Вагант отступил на два шага. Навел на видение дуло своей винтовки.
Джон, не понимавший, что происходит, поднял руки. Он почувствовал близость смерти. Увидел ее в безумном взгляде Ваганта.
Отделившись от тела Джона Дэниэлса, девушка-призрак вытянула руки вперед. Она приближалась к Ваганту. При этом она вовсе не парила, как привидение, — шла настоящими человеческими шагами. Только не оставляла следов на снегу.
Она положила бестелесные руки на плечи Ваганта.
Винтовка выпала из его рук.
В его сознании возникла черная тень. Сперва маленькая точка, она постепенно расширялась, пока не заполнила собой все поле зрения. На фоне этой черной завесы показалась звезда. Звезда тоже начала расти и превратилась в крошечную фигуру, приближавшуюся к нему из темноты.
Та самая девушка. Она медленно шла к Ваганту.
Ее голос звучал прямо в его сознании.
― Не бойся.
― Кто ты?
― Меня зовут Алессия.
― Ты привидение.
― Нет.
― Кто же ты тогда?
― Я не знаю.
В ней не было ничего призрачного. В глазах Дэниэлса и Ваганта она выглядела как обычный человек с обычным телом. Только ее шаги не оставляли следов, а ее тело не отбрасывало тени.
Бледное лицо было белым, как фарфор. Темные глаза сверкали, как звезды.
― Если я и дух, то дух будущего.
Эти слова, как заклинание, раскрыли сердце Ваганта. Он вспомнил сказки, которые Мама читала ему при свете свечи. Любимой сказкой Ваганта была «Рождественская песнь» Чарльза Диккенса.
