Татьяна Бурносова - Новая Зона. Тоннельная крыса
Киношники переглянулись, но вопросов задавать не стали. Однако Белов все же не выдержал и минут через десять пути спросил:
– А что плохого в железной дороге?
– Если эта дорога в Зоне, то все, – коротко и сухо ответил ему Упырь. Белов тут же отвязался, хотя сталкер вполне мог ему объяснить, что любая железная дорога – это, по сути, две железные полосы, уложенные на равном расстоянии друг от друга. А две любые железные полосы вполне тянут на контактную пару. Которая в Зоне, где энергетические причуды сведут с ума любого академика – да и свели не одного, чего греха таить, – превращается порой в смертельную ловушку или непреодолимую преграду. Даже если ты пытаешься ее перейти по токонепроводящему настилу, по мосту, а то и просто перелететь или перепрыгнуть… А в случае с Кунцево вообще нужно ПОД железной дорогой проходить, она там по мосту через Рублевское шоссе проложена. И кто знает, как контактная пара себя в таком случае поведет… ПОД рельсами Упырю еще лазить не приходилось.
Но сюрпризы, начавшиеся с атаки «пакетов» и потери оператора Игоря, продолжились задолго до железной дороги.
Сначала попались две незнакомые аномалии, которые Упырь определил по старинке, болтами. Первая просто схавала три болта на лету, совершенно бесследно. Через другую болт пролетел, стукнулся о бордюр тротуара и рассыпался в порошок. Определять границы аномалий Упырь не стал и попросту провел группу через дворы.
Спустя несколько минут из распахнутой двери магазинчика бытовой химии кто-то выскочил. Нет, выскочил – не тот термин, скорее выкатился. То ли мохнатый, то ли кажущийся таким из-за огромной скорости движения шар размером с половину Аспирина едва не сбил последнего с ног, проскочив в считаных сантиметрах. Аспирин с перепугу завопил и дал короткую очередь вслед уносящемуся в сторону Можайки шару. Зацепил – на асфальте и траве заросшего газона остались быстро испаряющиеся на солнышке золотистые брызги. В иное время Упырь собрал бы их и продал ученой братии для исследований, но не сейчас… Хотя почему бы и нет? Лишние граммы не утянут.
Сталкер сноровисто нашел в специальном кармашке маленький контейнер, веточкой соскреб в него несколько тающих на глазах брызг, тщательно закрыл и спрятал.
– В доле, чува-ак, – предупредил Аспирин. – Этот мяч футбольный, сука, меня чуть не переехал.
– Штаны сухие, уссатый-полосатый? – поддел Аспирина Бармаглот.
– Как лист осенний, – высоким стилем парировал тот.
– Зря стрелял. Он же сам удирал. Только внимание привлекаешь.
– А вдруг он бы развернулся, чува-ак, и пожрал бы всех, как молдаван мамалыгу?
– Какой молдаван? – опешил Бармаглот.
– Был у меня один знакомый молдаван, – таинственно сказал Аспирин.
Но и с «молдаваном», как быстро окрестили незнакомого доселе мутанта, ничего не закончилось, хотя ни сам он, ни его возможные собратья больше не показывались.
Еще на подступах к стадиону «Текстильщик» все начали принюхиваться и морщиться, а потом натянули респираторы, Упырю даже указаний давать не пришлось. Сам он подумал, что неподалеку – продуктовый склад, брошенный рефрижератор с мясом или же просто канализацию прорвало. Тяжелый, липкий запах тухлятины… Потом Упырь понял, чем пахнет, но было уже поздно менять маршрут – они выбрались к стадиону.
Судя по своему состоянию, стадион был основательно заброшен еще задолго до катаклизма в Москве. Но сохранились и остатки беговой дорожки, и ржавые руины трибун, и сильно заросшее футбольное поле.
Которое было завалено сотнями человеческих тел в разной стадии разложения.
Ближе к краям лежали совсем свежие тела. Нет, в основном это были уже не люди. Упырь узнал и видоизмененные морды мертвогрызов, и странные лица других, неизвестных ему порождений Зоны. Но попадались и обычные, человеческие, искаженные ужасом или до странности безмятежные и спокойные.
Далее к центру покойники выглядели все хуже и хуже. Распадающаяся плоть, пропитавшие лохмотья одежды зловонные жидкости, деловито копошащиеся черви. В самом центре валялись преимущественно скелеты. Надо всем этим жужжали мухи, местами образуя целые серо-черные облачка.
Проблевались практически все, кроме Упыря, продюсера и Аспирина, который индифферентно ковырял в зубах спичкой. Упырь похлопал по плечу Сантехника, согнувшегося в приступе рвоты, и осторожно подошел к крайнему ряду мертвецов. Он понимал, что нужно отсюда поскорее валить, но не мог хотя бы не осмотреть повнимательнее тела. Но осмотр ничего не дал – видимых повреждений сталкер не нашел. Как будто все они сами пришли сюда, легли и умерли. Что, кстати, в Зоне вполне могло произойти, если на стадионе обитал кто-нибудь наподобие контролера.
Упырь огляделся. За спиной была Рябиновая улица, слева – жилые дома, пятиэтажки в основном, справа – очень не нравящееся ему здание автостояночного кооператива. Впереди краснели, судя по карте, бани-сауны. Тоже то еще место, где хрен знает что заводится – от сырости, как говорится…
– Давайте-ка убираться! – крикнул он, едва не закашлявшись от плотной, почти осязаемой вони. Оспаривать предложение Упыря никто, разумеется, не стал, ринулись за ним почти бегом. Бдительный Аспирин в паре с Соболем контролировали тылы – им тоже не нравились ни автостоянка, ни баня. Опыт не пропьешь и в карты не проиграешь. Потому двинулись налево, параллельно Можайке, мимо многоэтажек. Немного спустя Упырь планировал перейти шоссе, потому что прямо по курсу лежал еще один стадион, «Кунцево», приближаться к которому отчего-то совсем не хотелось.
– Константин, вы можете как-то объяснить, что мы там видели?
Продюсер шел рядом с Упырем, настороженно поглядывая на слепые окна жилых домов.
– Сам теряюсь в догадках, – признался сталкер. – Такое впечатление, что они туда сами приходят и помирают… Нас почему-то не накрыло – у вас ведь не появилось желания прилечь рядом, правда?
– Упаси господь, – передернулся Михайловский. – Надеюсь, Игорь все снял…
– Костя.
– Что?!
– Костя, не Игорь. Игоря с нами больше нет, Оскар Никитич, если вы вдруг запамятовали.
– Ох, точно… Ладно, если Костя вдруг не снял…
– Да блевал он, как огнетушитель. Ничего он не снял.
– Тогда придется массовку нагонять. Грим… – задумчиво пробормотал Михайловский. – Ну, ничего, желающих сыграть мертвеца всегда найти несложно, это еще Ромеро со своими «ливинг дедами» доказал… Студенты, те вообще чисто из любви к искусству набегут, а если им еще пивка поставить…
– Эй, военные! – перебил продюсера громкий старушечий голос. Все резко остановились, причем референт Эдуард налетел на Упыря.
– Эй, военные! – повторила выглядывающая из окна второго этажа бабка. – У вас соли нету? А то я борща сварить хотела, а соль у меня кончилась.
22
Прогулочный теплоходик сидел в воде по самые борта, чуть накренившись. Подплывший к нему Снифф легко забрался на борт и с трудом перевел дух.
С дерева он спустился довольно просто. Смастерил две петли, которые привязал к запястьям, а потом накинул на рукояти ролика. Мысленно попросил бога, а точнее, куда более хорошо знакомого Сниффу отца Никона о помощи свыше, набрал побольше воздуха и ринулся вниз.
Давно не смазанный подшипник завизжал, трос вибрировал, водная гладь неслась навстречу. Внизу промелькнули мертвогрызы, размахивающие руками, кто-то вскользь цапнул капитана за ботинок.
Еще миг – и Снифф врезался в воду, подняв вокруг тучу брызг. Он дергался, пытаясь снять петли с рукоятей; казалось, что покойники лезут за ним в реку и вот-вот ухватят. Но нет, когда Снифф освободился, то увидел, что мертвогрызы следом лезть не спешат. Отнюдь: они бродили туда-сюда по берегу в полуметре от линии воды, разочарованно урча и стеная. Какой-то тщедушный мертвечонок сунулся было дальше, но, едва замочив ноги в изодранных кедах, зашипел и вернулся.
– А нечистым трубочистам – стыд и срам, стыд и срам! – наставительно сказал переполнившийся радостью спасения капитан. – Не любите мыться, подонки!
Он стоял в довольно теплой Москве-реке по грудь, чувствуя ногами дно. Покойники толкались и тянули руки; наиболее сообразительные уже развернулись и двинулись обратно. Другие ковыляли вдоль по берегу – видимо, в надежде, что Снифф где-то там вылезет. Насчет мыслительных способностей мертвогрызов капитан ничего не знал, но кое-кто из них вел себя относительно разумно.
А вот сам Снифф вел себя как дурак. И до него только сейчас дошло, что он стоит в воде, где могут прятаться куда более жуткие твари, чем уже привычные и частично изученные покойники.
Как доказательство в полусотне метров на воде вздулся огромный радужный пузырь и лопнул со звуком проколотого воздушного шарика. Снифф отшвырнул в сторону ролик, который зачем-то до сих пор держал в левой руке, и быстро поплыл в направлении теплохода. Где, собственно, теперь и сидел.
