Сергей Тармашев - Катастрофа
— ...себя чувствуете? Вы меня слышите? — нахальный звук не желал оставлять майора в покое.
Кто-то очень маленький и противный ужалил его в бедро и убежал. Молоточки в голове, судя по всему, боялись жалящих насекомых и начали разбегаться, пелена перед глазами обрела резкость и оказалась обзорным стеклом противогаза, за которым маячило лицо в серебряном гермошлеме скафандра радиационной защиты.
— Вы меня слышите? — повторил владелец лица.
Звон в ушах уменьшился, и наушник донёс смысл вопроса до Тринадцатого.
— Слышу, — майор сидел на снегу, поддерживаемый бойцами. Над ним склонились оба научных сотрудника, приданных его группе, один держал в руке инъектор. — Что произошло?
— Не знаю, что там было ещё у генерала в бээмпэ, наверное, тоже взрывчатку хранил, — Тринадцатый узнал голос Четвёртого. — Только после подрыва фугаса его броня рванула так, что сейчас на том месте воронка чуть меньше той, что осталась от грузовика с тротилом. Минут пять шёл дождь из камней, земли и обломков техники.
— Потери? — к майору вернулось ясность мышления.
— В первой подгруппе кроме тебя оба «двухсотые». Погибли в момент взрыва. Остальные в порядке. Около кунгов поначалу туго пришлось, но «Коробочка» вовремя подоспела, выручила.
Транквилизатор возымел эффект, боль ушла, сменившись лёгкостью движений. Тринадцатый встал. Вокруг него столпились бойцы группы, рядом стояла трофейная «Коробочка». Майор посмотрел на научников:
— Как дети, что передали из бункера?
Один из серебряных скафандров поспешно заговорил:
— Дети уже в бункере, ими медики занимаются. Совет говорит, что можно взять с собой всех, кто не проявляет агрессии, но директор по медицине считает, что шансов мало, они все тут слишком долго находятся и имеют высокую передозировку антирада, скорее всего, никого спасти не удастся, поэтому он не рекомендует задерживаться здесь слишком долго, — научник перевёл дух и добавил: — Нам тоже надо торопиться, три часа осталось всего до окончания действия препаратов.
Тринадцатый посмотрел вокруг. Ветра не было, но несмотря на это, видимость ухудшилась. Там, высоко в небе, за многокилометровым слоем пыли начинался вечер, и невидимое больше с истёрзанной человеческой глупостью земли солнце неспешно тянулось к западу.
— Экипажу к машине. Проводим зачистку. Четвёртая подгруппа на броню, учёных в десантное отделение. Всех выживших собирать около костра. Четвёртый, займись бульдозером, он должен быть на ходу. Остальные подгруппы — в цепь, дистанция пять метров, прочесать всё от кунгов до лагеря, собирать оружие и особенно боеприпасы, всё складывать в десантное отделение. Если сейчас не собрать, снег пройдёт, никогда уже не найдём. Вперёд марш!
Группа принялась за работу, и майор полез на броню.
Сопротивления никто не оказывал. БТР зашёл в центр пустого лагеря и остановился недалеко от единственного уцелевшего костра. Луч прожектора направили вертикально вверх, чтобы было видно издалека. Бойцы рассредоточились вокруг «Коробочки». На свет прожектора начали выходить люди. Измученные, замёрзшие, голодные, потерявшие надежду, закутанные в грязное рваное тряпьё, обитатели лагеря обречённо брели к костру.
— Бульдозер в полном порядке, и соляры полбака, — доложил Четвёртый.
— Принял тебя. Разворачивай в сторону дома, будешь дорогу пробивать, тут люди еле на ногах стоят, а идти придётся быстро, — Тринадцатый окинул взглядам старающуюся держаться поближе к пламени костра толпу.
Спустя час поднялся ветер, и дальнейший сбор трофеев потерял смысл. Майор отозвал своих людей в лагерь и подвёл итоги. Собралось человек восемьдесят мужчин и женщин, людской поток иссяк, больше на свет никто не выходил. Собравшиеся люди жались к огню и испуганно косились на вооружённых бойцов в противогазах, придававших им ещё более жуткий вид. Тринадцатый выждал ещё десять минут и отдал команду двигаться к бункеру. Бойцы начали выстраивать колонну. В голове шёл бульдозер, пробивая дорогу, за ним люди, замыкал шествие БТР. По расчищенному пути люди шли довольно быстро, и через час прожектор бульдозера упёрся в знакомый холм. Створы полузасыпанных грязным снегом ворот приветственно сверкнули металлическим блеском в свете прожектора, и в ответ на запрос в эфире зазвучал надтреснутый от волнения голос начальника службы охраны:
— Рад слышать тебя, сынок. Я знал, что не подведёшь старика. Ты, я погляжу, никак прихватил с собой что?
— Задание выполнено. Имею с собой восемьдесят выживших и две единицы техники. За один раз все не поместимся, так что встречайте людей первым рейсом, — майор смотрел, как опускается мощная плита ворот, открывая вход в шлюз, и впервые почувствовал бункер домом. А как приятно иногда бывает вернуться домой...
Когда лифтовая платформа остановилась и двери лифта поползли в стороны, Тринадцатый, привычно устроившийся на традиционно считающемся командирским месте возле пулемётной башни, увидел знакомый матовый блеск герметичного пузыря.
3
Директор по медицине сидел в своём кабинете и читал сводку лечащей группы. Седой профессор был мрачен, словно грозовая туча. Дела в карантинном подуровне шли из рук вон плохо.
— Иван Николаевич, к вам Артём Валерьевич и Лев Ильич, — возвестил коммуникатор голосом секретаря.
Профессор поднялся навстречу входящим и, обмениваясь рукопожатиями, предложил:
— Присаживайтесь, господа.
Стоящая в дверях секретарь вежливо осведомилась:
— Желаете что-нибудь? Чай, кофе?
— Двойной эспрессо, — исполнительный придвинул кресло к столу.
— А мне чайку, дочка, да покрепче, — сделал заказ директор по науке.
— Иван Николаевич, вам как обычно?
Профессор лишь махнул рукой, и секретарь выскользнула за дверь. Директор по науке также не выглядел весёлым:
— Что у тебя, Иван Николаевич? Третьи сутки не спишь уже, — академик, как всегда, держал в руках рабочую папку, с которой никогда не расставался. Вот и сейчас из неё в разные стороны торчал ворох различных распечаток. — Вот, решили навестить тебя в твоей берлоге.
Главный медик нахмурился:
— Поспишь тут. Ребята наши с поверхности привели сто четырнадцать человек, из них тридцать шесть детей. Состояние критическое, все пациенты получили радиоактивное поражение за 600 бэр, в том числе большая часть — свыше 1000 бэр. Только за первые сутки умерло тридцать два пациента взрослой группы и девять детей. Процесс гибели клеток спинного мозга остановить не удаётся, сильная передозировка антирада привела к отторжению костномозговых трансплантатов и вызвала серьёзные изменения в биохимическом составе крови, усугублённые остро развивающейся лейкемией. За вторые сутки скончался ещё двадцать один взрослый и двенадцать детей. Далее не лучше, каждые новые сутки приносят новые смерти, к исходу недели осталось всего лишь девятнадцать пациентов, — голос профессора звучал тихо, усталые глаза печально смотрели на стопки кардиограмм, сводок, результатов исследований и анализов. Он извлёк из кучи бумаг лист с распечаткой и ткнул им в сторону собеседников: — Вот самые свежие прогнозы. Вероятность спасти хотя бы кого-нибудь — один и шесть десятых процента. Лечащая группа работает круглосуточно, в четыре состава, но мы ничего не можем сделать, чтобы переломить отрицательную динамику.
