Роман Артемьев - Меч императора
Ну и сдал, конечно. Почему не сдать?
— Идемте, мастер Маагларь, — заторопился толстяк. — Встреча состоится в кабинете бургомистра.
Статс-секретарь интендантской коллегии Драгарна кавалер Карл Альгре дожидался нас в кресле градоначальника, нисколько не смущаясь висевшего над ним портрета монарха сопредельного — и традиционно не слишком дружественного — государства. Его величество Грегор Четвертый наблюдал со стены завитые усики, аккуратные локоны и напудренные щеки горбоносого красавца с явным неудовольствием; я же к увиденному остался совершенно равнодушен. Глаза с хитринкой, волевой подбородок, острые скулы, вид решительный и мужественный — это ерунда. Главное, что у человека внутри. А внутри у кавалера Альгре зудела жажда наживы. Мне было об этом известно доподлинно.
Глаза — зеркало души, да. Но есть и другие, куда более надежные источники информации.
— Приносим свои извинения за опоздание, ваше сиятельство, — немедленно поклонился приложивший руку к сердцу мастер Нарль. — Произошла небольшая накладка…
— Не берите в голову, — махнул белоснежной манжетой статс-секретарь. — Право слово, не стоит так волноваться. В любом случае нет никакой возможности согласовать интересующие вас сделки.
— Но кожаные изделия Марны по праву считаются лучшими во всех Святых Землях! — воскликнул до глубины души пораженный этим пренеприятнейшим известием мастер Нарль, и я поспешил ухватить его под локоть.
— Видите ли, ваше сиятельство, — улыбка далась мне нелегко, но это была честная, открытая и немного печальная улыбка, а не вымученная гримаса пытающегося втюхать лежалый товар коммивояжера, — мы просто не можем вернуться на родину с такими известиями. Боюсь, в этом случае нам самим придется заняться изготовлением столь нужных вашей армии изделий.
— О? — в удивлении приподнял бровь кавалер Альгре.
— Марна переживает непростые времена. Война будит в людях не лучшие чувства, и наши тюрьмы сейчас переполнены еретиками, грабителями, ворами, а порой и теми, кто не столь быстро, как должно было, поддержал нового монарха…
— Боюсь, я немного не понимаю… — отставил бокал с вином статс-секретарь. — Вы хотите сказать…
— Все предлагаемые вашему вниманию товары изготавливаются на тюремных мануфактурах. И если сделка сорвется, в казне скоро не останется денег на пропитание этих несчастных.
— Благотворительность не мой конек! — надменно вскинул подбородок кавалер Альгре.
— Именно поэтому мы готовы делать отчисления в размере десятой части стоимости армейских закупок в… так скажем… резервный фонд для укрепления партнерских отношений…
— Вы предлагаете взятку? — приподнял бровь изрядно удивленный такой прямотой Альгре.
— Как можно?! — обмер мастер Нарль.
— Взятку? Какое мерзкое слово, — поморщился я. — Взятки предлагают за что-то однозначно незаконное, а наши товары действительно лучшие. Полагаю, стоит рассматривать эти перечисления как некий страховой взнос. Наш поверенный в Норвейме…
— Это детали, — отмахнулся кавалер. — Скажите-ка лучше, любезный, какой в этом деле интерес лично у вас? Наполнение казны, еда для заключенных — это все понятно. Но вам-то что с того, мастер Маагларь? — неожиданно остро глянул мне в глаза статс-секретарь. — А?
— В случае успешного завершения переговоров, — немного даже смутившись, ответил я, — мне были обещаны несколько десятин земли неподалеку от Сарина. Имение — дрянь, но оно дает право на титул…
— Это меняет дело! — расплылся в улыбке кавалер Альгре, почуявший родственную душу. — Господа, чего же вы стоите? Присаживайтесь, присаживайтесь!
— Так вы согласны? — вытерев платком вспотевшее лицо, уточнил мастер Нарль.
— Разумеется, ведь ваши товары отменного качества! Надо только обсудить кое-какие детали… — рассмеялся статс-секретарь, и тут на башне ратуши ударил колокол.
И как ударил! Звук врезался в основание черепа подобно залитой свинцом дубинке, и на какой-то миг у меня перед глазами все поплыло. Стиснув ладонями виски, я дождался, когда затихнут начавшие ворочаться в глубине души призрачные тени, и с облегчением перевел дух. А звон никак не утихал, и вскоре к нему начали присоединять свои голоса колокола по всему городу.
Что за бесовщина? С войны такого не было…
— Не понимаю… — пробормотал мастер Нарль и ошарашенно уставился на распахнувшего дверь драгарнского гвардейца.
— Ваше сиятельство, приказано доставить вас в замок, — прямо с порога отрапортовал служивый.
— Что стряслось?! — вскочил на ноги едва не облившийся от неожиданности вином кавалер Альгре.
— Мор.
Ратушу я покинул в растрепанных чувствах. И было от чего: выезд из Лема перекрыли всем, невзирая на чины и звания, а первые заболевшие хоть и появились лишь сегодняшней ночью, но число умерших от непонятной заразы уже перевалило за две сотни. Люди покрывались язвами и сгнивали заживо в считаные часы, и никто даже предположить не мог, что именно послужило причиной этой напасти.
Ну — почти никто.
Слишком уж стремительное распространение болезни вызвало у меня нешуточные опасения, а потому, выйдя из ратуши, я остановил первую попавшуюся телегу с мертвецами, попросту перехватив поводья запряженной в нее коняги.
— Чего еще?! — завопил возница, из-за своей набитой целебными травами маски походивший на какую-то чудную птицу. — Проваливай, а то стражу кликну!
— Остынь! — Я кинул ему серебряную монетку в полмарки и отдернул закрывавшую тела дерюгу. — Постой пока, спешить-то уже некуда.
— Как некуда? — всплеснул руками возница, деньгу, разумеется, спрятавший. — Люди мрут как мухи, а возить кому? Мне!
— И Святые с ними, — поморщился я, разглядывая страшные язвы. Кожа и плоть мертвецов оказались прободаны местами до костей, и ни чумой, ни холерой вызвавшая мор болезнь оказаться не могла. Да и быстро, бесовски быстро все происходит.
— А вы, стал быть, медик, ваша милость? — оценив мой интерес, спросил возница.
— В каком-то роде.
— И что делать?
— Молиться, — на полном серьезе ответил я и зашагал прочь. — Молиться и верить…
И никак иначе — все тела несли на себе отпечаток потустороннего, и без порождений Бездны дело точно не обошлось. Вот только никогда еще одержимость не проявлялась подобным образом! Да и бесы способны овладевать лишь уже источенными грехом душами.
Нет, мор вызвали намеренно — кто-то в своих неведомых целях усилил заразу скверной. И этот кто-то нечеловечески ловок, раз на него до сих пор не объявили охоту экзорцисты из местной миссии ордена Изгоняющих.
А значит — помоги всем нам святой Себастьян Косарь!
Задумавшись, я не сразу обратил внимание на идущего навстречу высокого светловолосого священника, который слишком уж пристально разглядывал скромного торговца из Марны в моем лице. А когда тот затянул изгоняющий бесов псалом «Полный сборник молитв Николаса Слепца», спасаться бегством стало уже слишком поздно.
Да и куда бежать? Затеряться в толпе нечего и надеяться — ни одной живой души вокруг! Лишь я да этот слишком уж проницательный святоша! И откуда только его нечистые принесли?!
— Не надо, святой отец! Вы не так все поняли! — собирая в кулак всю свою волю, взмолился я, и тут в меня призрачным молотом врезалась яростная молитва.
Вера священника оказалась сильна. Невыносимая тяжесть обрушилась на плечи и заставила бухнуться на колени, вместо крови по венам потек жидкий огонь, а не дать святому слову развеять заточенных в глубине души отродий Бездны и вовсе получилось ценой неимоверных усилий.
— Эх, святой отец… — поднимаясь с колен, страдальчески поморщился я, потом встретился с тяжело отдувавшимся священником взглядом, и ругательства замерли у меня на языке.
Не зря один недоброй памяти экзекутор в свое время сказал, что глаза — это зеркало души. Заколотый в Сарине адепт ордена «Пламенной длани» был абсолютно прав: глаза и в самом деле могут слишком многое поведать внимательному наблюдателю о человеке. Особенно если в их бездонных глубинах кружатся обрывки душ, загубленных ради власти и личного могущества бесноватых.
Не священник приложил меня молитвой, а брат-экзекутор!
Здесь, в Леме, — экзекутор!
Прибудь он с официальным визитом, об этом давно бы судачил весь город, а значит, полуночник находится в городе на нелегальном положении. И…
…и тут он развернулся и побежал!
Глаза — мать их! — зеркало души, и в меня брат-экзекутор, в свою очередь, заглянул столь же легко! А заглянув и разглядев легион бесов, немедленно бросился наутек. И немудрено: душа человеческая неспособна выдержать ярость даже двух нечистых, и лишь выродки из выродков — Жнецы — могут совладать с подобной напастью. Не они одержимы, но наоборот.
