Ричард Лупофф - Гибель солнца
По щеке Товак скатилась слеза. Она сердито смахнула ее свободной рукой, встала и принялась убирать со стола.
— У меня много работы.
Лидия последовала за ней в кухню, держа стакан в одной руке, а тарелку в другой. Дэниел поднялся, подавив желание пойти за ними и продолжить разговор. Он решил, что сейчас это бессмысленно. Будет только хуже. Он шагнул к компьютеру и сел за пульт управления.
Дэниел вызвал учебную программу по архитектуре систем обработки данных, и попытался подтянуть свои безнадёжно устаревшие знания, даже для начального курса к уровню 2090 года. Главной проблемой оказалось вовсе не то, что технология настолько усложнилась по сравнению с той, что он знал. Напротив, она была проще и элегантнее, но ее простота и элегантность включала в себя научные достижения восьми десятилетий, так что даже простейшие примеры основывались на теориях, которые казались Дэниелу просто невероятными.
После часа напряженной работы Дэниел отключил учебную программу и поставил запись игры «Моряков» из Сан-Франциско на чемпионате мира 2006 года. Он остановил кадр на моменте, когда болельщик на верхней трибуне поймал мяч после неудачного удара Манго Муракамы. Дэн увеличил изображение, так что весь экран заняли лица болельщика и его товарища.
Он некоторое время, не шевелясь, смотрел на экран, потом поднялся и прошел в глубокий, заваленный всяким барахлом чулан, разворошил старую одежду, добрался до дальней стены чулана и нашел большую деревянную коробку, которая когда-то служила ему шкафчиком для обуви в летнем лагере в Йосемите, а позже стала чем-то вроде сундука с приданым или хранилища личных сокровищ.
Он зажмурил глаза, сосредоточившись на включении инфракрасного зрения, затем открыл коробку и взглянул на ее содержимое. Мячик был в превосходном состоянии. На одном его боку сохранилась отметина от биты Монго Муракамы, а на другой слабая волнистая линия, где Муракама подписал свои инициалы, когда Дэниел после часового ожидания у ворот стадиона получил его автограф.
Он взял мяч, вернулся в комнату и сел. Дэниел сильно сжал в руке мяч, чуть было не вдавив его все еще белую оболочку в сухую сердцевину из пробки, и не отрывал взгляда от экрана. Он видел самого себя со взволнованным лицом, в старых мятых перчатках, которые он всегда надевал на бейсбол, видел белое пятно мяча в метре от своей протянутой руки. Он прокручивал пленку кадр за кадром, наблюдая, как мяч пролетает мимо лиц зрителей, падает, а затем попадает ему в ладонь, а звук и толчок от удара он, казалось, ощущал и сейчас.
Дэн посмотрел на свою руку и увидел, что на ней нет перчатки, но рука все еще держала мяч, упущенный Муракамой.
Дэниел спрятал мяч в коробку для обуви, завалил ее какой-то старой одеждой и закрыл за собой дверь чулана. Он вернулся к экрану и принялся разглядывать лицо Мари-Элейн, которая вскочила со своего места. В одной руке она держала булочку с сосиской, а в другой — бумажный стаканчик с пивом.
Он просматривал этот короткий эпизод еще и еще раз, разглядывая игру мускулов на лице Мари-Элейн, блеск в ее глазах. 2006 год. Октябрь 2006. Тогда она была беременна. В момент съемок она уже знала об этом, но еще не призналась Дэниелу. Тогда все его внимание было приковано к летящему в его протянутые руки белому пятнышку мяча, а теперь он видел, как Мари-Элейн наклонилась вперед и обхватила живот руками, защищая зародившуюся в ней новую жизнь, о которой знала только она сама.
Он протянул руку и коснулся пальцем экрана. Он коснулся изображения ее живота и провел кончиком пальца по ее скрещенным рукам, а затем вверх вдоль тела, вспоминая, какая одежда была на ней в тот октябрьский день. Сейчас он ощущал прохладную поверхность экрана, а не грубую шерсть пальто и не нежную плоть под ним, где росли и развивались два новых существа. Он отнял от экрана руку и попытался вспомнить свои ощущения в тот момент. Радостное биение сердца в груди — какой контраст с непрерывным жужжанием ротационного насоса его нынешнего тела! Громкий шлепок мяча о старую перчатку. Счастливое ощущение от одобрительного рева толпы, когда он поймал мяч, Запах пива и острый вкус горчицы на сосиске…
Запах пива, острый вкус горчицы.
У него нет обоняния и вкуса, Дэниел закрыл глаза и сосредоточился. Черт побери, он ощущал запах пива и вкус горчицы даже спустя десятилетия! Это означало, что уцелевшая часть мозга либо соответствующие отделы искусственного интеллекта, взявшие на себя эти функции, могут дать ему эти ощущения. У него отсутствовали органы чувств и каналы передачи сигналов к мозгу. Но сам он мог испытывать эти чувства. Нужны только соответствующие датчики и каналы передачи информации.
Он открыл глаза, выключил стоп-кадр и досмотрел игру до конца, наполовину наблюдая за происходящим на экране, а наполовину погрузившись в мечты и воспоминания.
Вдруг он почувствовал чью-то руку на своем плече. Дэниел обернулся и увидел стоящую позади него Лидию Хаддад.
— Уже поздно, — сказала она.
Дэниел улыбнулся.
— Знаю. Я думал, что вы с Товак давно в постели.
Она кивнула. Он всмотрелся в ее лицо. Речь девушки немного замедлилась, что было связано с таблетками, которые она иногда принимала. Все верно — глаза ее были чуть-чуть расширены.
— Мы подумали… Товак и я подумали, что ты тоже захочешь лечь, Дэн.
— Ну… — он немного помолчал. — То есть… мне не нужно столько спать, сколько большинству людей. И я могу это делать где угодно. Устроюсь на диване или на полу, или в другой спальне. В конце концов, я могу минут сорок подремать прямо здесь, сидя.
Она села на ковер, скрестив ноги, протянула руки и нежно взяла его ладони в свои. На ней была одна из пижам, которые Дэниел обнаружил в копии своей квартиры, когда впервые вошел сюда.
— Дэн, Товак очень расстроилась. Она наговорила много такого… я не утверждаю, что она не хотела это говорить. Она честный человек, иногда слишком честный, что доставляет ей много неприятностей. Но я знаю, что она не хотела оскорбить вас. Вы мне верите?
Он кивнул.
— Я… мы обсудили это, Дэн. Мы хотим, чтобы вы легли с нами.
Он попытался высвободить свои руки, но девушка удержала его.
— В этом нет ничего такого, — сказала Лидия. — Вы ведь знаете, что мне нравится секс втроем. Я говорила об этом с Товак. Она не возражает и даже считает, что так будет лучше.
Дэниел покачал головой.
— Я не… я, действительно, не знаю.
Он закрыл глаза и сжал ее руки.
— Дэн, с тех пор, как вы привезли меня сюда…
— Я не хочу, чтобы вы думали…
— Что это просто оригинальный способ знакомства? — при этих словах он открыл глаза и увидел, что Лидия улыбается. — Поначалу именно так мне и казалось. Затем, когда вы не стали приставать ко мне, я подумала, что имею дело с самым чудесным и деликатным человеком на свете. Потом вы продолжали не обращать на меня внимания, и я посчитала вас гомосексуалистом. А когда вы рассказали мне о себе, о своей семье, то я решила, что вы не всегда были «голубым».
Дэн кивнул.
— А после того, как вы узнали о моем теле… об искусственных органах… вы должны были понять, почему… почему… — он умолк, не решаясь точно сформулировать то, что хотел объяснить девушке.
— Так вы думаете, что секс теперь не для вас? — предложила она. — Но у человека с искусственным глазом или почкой нет таких проблем.
— Это не моя проблема.
— Я понимаю. Ваше тело полностью искусственное, так?
Хотя у теперешнего организма не могло быть подобных рефлексов, Дэниел почувствовал, что ему хочется сглотнуть и сделать глубокий вдох, прежде чем ответить.
— Да.
— Отлично. Пойдем.
Она встала. Ее легкое тело просвечивало через широкую пижаму. Ее голые ступни стояли на Ковре между его ступнями, а стройные ноги находились между его крепкими бедрами с их пустотелыми металлическими костями и мощными искусственными мускулами.
— Хорошо, — почти беззвучно произнес он.
Она взяла его за руку и провела в спальню. Лампа аквариума была выключена на ночь, а воздушный насос издавал знакомое приятное урчание.
Товак ждала, лежа на широкой кровати. Скомканное белье указывало на то, что две девушки уже успели насладиться друг другом, пока он смотрел старые записи. Товак села на постели и неуверенно улыбнулась вошедшим Дэниелу и Лидии. Она была обнажена и натянула на себя простыню, чтобы прикрыть грудь.
Лидия отпустила руку Дэниела и закрыла дверь, а затем подтолкнула его к кровати. Он почувствовал, что его колени дрожат, и подумал, что это абсурд.
«Опытный мужчина в моем возрасте и с моим прошлым… и кроме того, мое тело не может нервничать и не способно дрожать».
Но, тем не менее, он дрожал и чувствовал, что руки его холодны как лед.
Он заставил себя сесть на кровать, спустив ноги на пол. В комнате горела единственная лампа, встроенная в переднюю спинку кровати. Она освещала Товак, постель, Лидию. Лидия стояла перед Дэниелом и медленно снимала пижаму, сначала верхнюю часть, а затем нижнюю. Дэниел впервые видел ее тело после того, как привез изнасилованную, до полусмерти избитую, а затем запуганную и оскорбленную полицией девушку в эту комнату и уложил на эту кровать.
