Майкл Стэкпол - Призрак войны
Забег оказался полезен не только для отчетности. «Белые Пески» прекрасны своей спартанской красотой, но я, помимо прочего, нахожу пустыни потрясающими потому, что они очень непохожи на леса, в которых я вырос. Это место было, к тому же, историческим, ведь в районе Аламогордо испытывалась первая атомная бомба и я был уверен, что полигон для мехов был размещен здесь не случайно.
И точно знал, что создание Кладбища случайностью не было.
Мне нравилось думать, что создать его приказал Стоун, но я видел в этом творении и руку Дэвида Лира. К западу от тренировочного центра, между ним и горами Сан-Андреас было сооружено захоронение разбитых мехов. Здесь были машины всех видов и окрасок, из всех Домов, кланов и частей наёмников, о который я только слышал. Мехи без опор возлежали на спинах или боках. Другие стояли, а их оторванные манипуляторы лежали у их опор. Не одна расплющенная голова лежала на земле или косо висела на издырявленных и изрубленных плечах.
Проходя мимо Кладбища, я всегда чувствовал холодок, пробегавший у меня по спине. Здесь, в этом самом месте, было создано наиболее смертоносное оружие, известное человечеству и разбитые орудия войны пребывали в тени чудовищного взрыва. Так же как человечество однажды осознало неразумность использования ядерного оружия, так, может быть, однажды мы научимся обходиться без боевых мехов.
Когда я впервые попал сюда, один старый мехвоин, показывавший мне дорогу на полигон, прочитал мне стишок, имя автора которого затерялось в истории. «Мы были там, где ты сейчас, однажды ты заменишь нас.» Каждого из этих мехов вел в бой кто-то вроде меня. Для всех тех пилотов миф неуязвимости однажды обернулся ложью. Некоторые выжили, и воспользовались опытом, извлеченным из этого урока, но намного больше заплатило за него страшную цену.
Глядя на них, я понял, что по-прежнему цепляюсь за мысль, что меня не подобьют. Это, вообще-то, смешно, ведь меня вышибли из обоих моих последних мехов – «Мария» оказалась исключением. Скачки на «Копателе» были безумным аттракционом, но не более. Другой мех, хм… Я прищурился, но не смог разглядеть его перекрученный скелет среди сверкания отраженного солнечного света.
Мы завели наши мехи в ангар и вылезли из кабин. Ко мне подошла техник с наладонником и дала мне расписаться в нескольких формулярах. Она улыбнулась и вдруг показалась мне двоюродной сестрой служащего, переоборудовавшего мои комнаты в Санта-Фе.
– Скоро мы будем наносить на него имя, сэр. Вы уверены, что хотите назвать его «Призрак»?
Я кивнул.
– Именно так.
Она на мгновение нахмурилась.
– Плохой знак. Почему вам так хочется?
Я пожал плечами, в том же движении снимая с себя мой хладожилет.
– Подразделение принца Виктора Штайнера-Дэвиона во время войны с кланами называлось «Привидениями». Это тоже призраки. Может однажды я стану достаточно хорош, чтобы тоже быть «привидением».
– Ох уж эти пилоты. – Она покачала головой, но продолжала широко улыбаться. – Будет сделано, если хотите. Я даже сама проверю качество покраски.
– Благодарю. – Я кивнул ей, затем прошел по переходному мостику к Джанелле. Она закончила подписывать свои формуляры и довольно мне улыбнулась.
– Я набрала девяносто восемь процентов от лучшего результата за этот год.
– Хорошо. А мои результаты говорят, что меня ждет блестящее будущее в сфере обслуживания, где меня сразу укокошат, если я посмею выстрелить в кого-то чем-то большим, нежели сердитый взгляд. – Я провел пальцем по её подбородку, наклонился и поцеловал.
Она улыбнулась.
– А вот это точно в цель.
– Пристрелка. Могу открыть огонь на поражение?
Джанелла покраснела, потом взяла меня под руку.
– Сначала, мой дорогой, мы примем на грудь много воды, в целях регидратации, а потом поедим. После этого мы отправимся в душ.
– Да, дорогая, но здесь душевые раздельные.
– И вправду, какая жалость.
– И после того, как мы всё это выполним…
Она улыбнулась.
– Да, к тому времени подойдет поезд до Санта-Фе. И нам придется придумать, чем занять свое время по дороге домой. Трудностей тут возникнуть не должно, если ты, конечно, уверен, что сможешь попасть по движущейся мишени.
– Существует только один способ проверить. – Я накрыл её руку своей и слегка погладил. А если и не смогу, мне просто нужно будет немного попрактиковаться.
– Воистину, Мэйсон. – Её глаза сверкнули. – Хорошо, что дорога долгая.
Как это обычно бывает, дорога показалась недостаточно долгой. Джанелла и я смогли найти незанятое купе первого класса и закрылись в нём при помощи кодов, которые я знал. Вращаться в безызвестности рыцаря-призрака не всегда так уж весело, но моя работа имеет свои преимущества.
Нашего возвращения в Санта-Фе уже ждали. На станции мы подключили свои наладонные компьютеры и скачали некоторые обновления по новостям и нашим расписаниям. Мы могли это сделать ещё в «Белых Песках» или даже на поезде, но лишняя информация бы только отвлекала, а как я хорошо знал, когда практикуешься, желая добиться совершенства, самое главное – исключить все, что отвлекает. Важно сосредоточиться. В этом все дело.
К счастью, начальство не требовало прибыть на новое совещание. Я не знаю, был ли это своеобразный отпуск или они были слишком заняты, очищая зерна от плевел и просто о нас забыли. Не важно в чем причина, я был доволен, потому как выходило, что у нас с Джанеллой будет тихий обед на двоих.
Она оторвала взгляд от наладонника и посмотрела на меня.
– Помнишь об обеде?
– Истекаю слюной.
Она быстро мне улыбнулась, но улыбка скоро угасла.
– Из Цюриха приехали мои родители. Хорошая новость в том, что они просят нас присоединиться к ним за обедом. Обед будет вроде как предпраздничным.
Плохая новость была очевидна и, в общем-то вытекала из хорошей: они просят нас присоединиться к ним. Её отец, Томас – рыцарь и, хотя он не был воином, чтобы подкорректировать наши расписания, было достаточно его простой просьбы о встрече с ним и его женой за трапезой. Андреа, её мать – судья высокого ранга и они мне нравились. Они оба – хорошие люди и, совершенно ясно, они гордились своей дочерью.
Но они были прежде всего родителями и, понятное дело, подумывали, что уж аристократка с Флетчера могла бы найти себе парня получше, чем зарабатывающий себе на жизнь пересчитыванием сосновых иголок. Ещё хуже было то, что, если её отец был доволен уже хотя бы наличием у меня работы и, кажется, она его вполне устраивала, её мать была совершенно уверена в существовании какого-то подвоха. Она могла унюхать своим прокурорским носом любую хитрость и отчетливо представляла себе, что я что-то скрываю. Джанелла изо всех сил старалась её от меня отвлечь, но Андреа неустанно меня преследовала, манерой похожей на то, как названный в её честь мех безжалостно обрушивался на свои цели.
Проблема была в том, что несмотря на его статус рыцаря и то, что они оба были уважаемыми и почтенными гражданами Республики, ни один из них не был допущен к информации о моей личности и моей деятельности. Ха, даже не все паладины знают рыцарей-призраков. Каждый знает одного или двух, несколько знают нескольких, но наша тайна охраняется лучше, чем лицензии на пилотирование мехов.
– Дадим представление пред очами августейшей особы, любимый?
Я натянул на себя выражение лица из разряда «просто не могу представить в жизни ничего лучше».
В этот раз я буду платить. И я закажу хорошего вина – в качестве предпраздничного подарка, перед Рождеством.
Она поцеловала меня в щёку.
– Да, дорогой, это будет замечательно. Но не волнуйся, я тебя прикрою.
Я усмехнулся.
– Пока ты со мной, как сегодня на полигоне, меня ничто не устрашит.
17
Логические умозаключения – пугало для дураков и путеводные звезды умных людей
Т. Г. ХакслиРыцарский Зал, Санта-Фе
Северная Америка, Терра
Префектура Х, Республика Сферы
10 декабря 3132 года
Обед проходил как и ожидалось. Мать Джанеллы сделала пару заходов на меня, но без энтузиазма. Я даже был рад этим попыткам, поскольку набрасываясь на меня, она снова загоралась своим привычным огнем, но он быстро иссякал. Когда она заводилась, я начинал её узнавать, но в остальное время родители Джанеллы стали незнакомцами.
На Хелен я увидел, как влияние падения сети сказывается на обычных людях. Хотя эффект был, обыватели не особо задавались вопросом, какие последствия это может вызвать. Они интересовались тем, как это повлияет на их жизни прямо сейчас, прямо здесь и не тратили клетки головного мозга чтобы заглянуть подальше, потому что просто не могли просчитать настолько далеко.
Томас и Андреа Лейквуд могли и считали. Для Томаса все это означало бесконечные задержки в передаче важных экспериментальных данных. Он работал над проектами, включавшие многочисленные лаборатории, работавшие параллельно друг другу или дополнявшие друг друга, и данные, полученные в одной лаборатории, незамедлительно применялись в других.
