Уолтер Хант - Темное Крыло
Премьер-министр. У правительства тоже есть конституционное право не разглашать информацию, которая может нанести ущерб государственной безопасности Империи в чрезвычайных ситуациях.
С я н ь. Чрезвычайная ситуация возникла на расстоянии сотен световых лет отсюда…
Премьер-министр. Мой уважаемый оппонент, по-видимому, не осознает, что противник в любое время может предпринять массированное вторжение в пределы Солнечной Системы. Мы не предполагали, что зоры способны на подобные действия, и они наказали нас за это при Пергаме. Тогда мы считали, что противник не станет ослаблять свою оборону ради такой рискованной атаки. Но он именно так и поступил. До тех пор пока у зоров есть хотя бы один корабль, способный осуществлять комические прыжки, мы находимся в чрезвычайной ситуации, а у адмирала Марэ есть силы и полномочия, чтобы держать эту ситуацию под контролем.
С я н ь. Значит ли это, что правительство оправдывает эти-бесчинства, ваше превосходительство?
Премьер-министр. Правительство решительно возражает против того, чтобы квалифицировать действия адмирала Марэ как бесчинства.
С я н ь. И правительство закроет глаза на свидетельства, предоставленные Красным Крестом?
Премьер-министр. Если они ставят под сомнение целесообразность действий нашего флота, то да, господин Сянь.
Тед Мак-Мастере просматривал на дисплее донесения с десятков кораблей, занимавших исходные позиции. Но он лишь частично был занят этим делом. Рядом с ним на столе лежал блокнот со стенограммой заседания Ассамблеи, и Мак-Мастере уже успел сделать ряд пометок.
Волею обстоятельств премьер-министр и правительство оказались в весьма невыгодной ситуации. Так или иначе, правительство было вынуждено защищать действия Марэ — хотя бы потому, что оно не могло на него воздействовать. Для премьер-министра это было нечто большее, чем вопрос принципа: речь теперь шла о политическом выживании, поскольку признание того, что правительство не контролирует действия Марэ, было бы равноценно политическому самоубийству.
Тем не менее все обстояло именно так. Марэ, находившийся в ста тридцати парсеках от Солнечной Империи, мог делать практически все, что ему вздумается.
Мак-Мастере не был особенно озабочен потерями в численности среди зоров, гражданских или военных. После Элайи, Пергама и десятка других подобных акций это было бы всего лишь справедливым воздаянием за содеянное врагом. Марэ был серьезен в своих намерениях, более серьезен, чем кто-либо мог предположить. И все же его концепция войны с зорами вызывала сомнения: никаких половинчатых мер, никаких перемирий, до тех пор пока враг не будет полностью и окончательно повержен. Сообщения о чрезмерной жестокости не были преувеличением, но война есть война, ее нельзя вести в белых перчатках.
Мак-Мастере сидел сейчас здесь, в удобном кресле, наблюдал за взлетающими с космодрома Ламберт Филд шат-тлами и пытался анализировать боевые действия войск, находившихся в сотне с лишним парсеков от него.
Однако по мере того как тени, ложившиеся на поле космического порта Адмиралтейства, становились длиннее и в офис вползала темнота, Тед Мак-Мастере начал ощущать озноб, чувство страха, от которого он не мог избавиться. Страх вызывал Марэ. Не своими действиями против зоров и даже тем, что эти действия являлись потенциальной угрозой отставки действующего правительства. Марэ недооценили с самого начала, его книгу считали чем-то вроде амбициозного вздора, демагогией, досужим разглагольствованием о «воле-земной расы» и «абсолютной победе, достигаемой за счет безмерной жестокости». Признаться, книга поначалу произвела впечатление на Мак-Мастерса, однако вскоре его природный скептицизм взял верх. В общем, все пришли к выводу, и Мак-Мастере в том числе, что Марэ возглавит эту кампанию, добьется в ней успеха или потерпит поражение, но в итоге не продвинется дальше, чем все его предшественники за последние полвека.
Допустим, он одержит победу, и что же — все зоры безоговорочно сдадутся?
Допустим, его операция завершится полной победой над зорами, а если за этим будет стоять смерть миллиардов разумных существ? Сама мысль об этом казалась безумной. Даже тогда, обсуждая эту проблему с премьер-министром, Мак-Мастере видел в ней всего лишь аргумент в политической игре. В истории земной расы еще не было человека, готового пойти на подобный шаг…
Более того, ни один человек никогда не обладал властью, чтобы совершить нечто подобное. До настоящего момента.
Он посоветовал премьер-министру перечитать книгу. Там написано, что Марэ собирается сделать. «Адмирал Марэ сделает все, что он полагает необходимым, чтобы предотвратить уничтожение земной расы зорами».
«Все, что он полагает необходимым».
Но что он будет делать потом?
Мак-Мастере набрал на пульте номер, который был известен узкому кругу лиц. Дисплей засветился тусклым светом, идентифицируя отпечаток его пальца. Вскоре на настенном экране появилось изображение оператора связи.
— Добрый день, сэр. По какому вы вопросу?
— Здесь адмирал Мак-Мастере. Я должен поговорить с премьер-министром.
— Прошу прощения, адмирал… Его превосходительство сейчас находится на совещании. Могу ли я…
— Вызовите его с совещания. У меня дело чрезвычайной важности. Выполняйте.
ГЛАВА 7
Герой спускается на равнину, Он сделал свой выбор
— Служить своему Владыке.
(Прославление Всемогущего эсЛи)Презрев страх, он обнажает меч
И бросается в самое сердце бури
(Стансы Воина)Когда Темное Крыло — непрошенное, неукротимое,
Опускается на часть мира,
Свет меркнет, и воцаряется ослепительная тьма.
(Дань уважения эсХу'ур) Перевод последнего сообщения, переданного с базы Цю'усейАн Мэйн 6 июля 2311 года. Из персональных файлов адмирала Айвена МарэБело-голубая диадема солнца еще только показывалась на горизонте, когда космический истребитель вылетел за пределы города и, сверкнув своим серебристым фюзеляжем, вошел в плотные слои атмосферы, где на малой скорости двигался по орбите его авианосец. Наблюдавший эту картину снизу (если внизу мог быть кто-то живой) мог найти ее весьма живописной — стремительно поднимающийся космический аппарат вонзался в яркое голубое небо, ловя первые лучи наступающего утра.
Но если бы такой живой наблюдатель и нашелся (вероятность была ничтожной), это был бы зор, а их представления о прекрасном, вне всякого сомнения, весьма отличались от земных.
Была, впрочем, и другая картина и реальные наблюдатели. Даже после того как планета осталась далеко внизу, пилоты истребителя могли видеть на дисплеях следы разрушений, после которых перестал существовать большой и оживленный город зоров. Остовы высоких, несколько минут назад еще изящных зданий теперь накренились в разные стороны. Развороченные взрывами дорожные эстакады обрушились, в обожженной почве зияли глубокие воронки. В воздухе все еще висела мелкая взвесь пыли и копоти, которая обволакивала руины и разносилась утренним бризом по широким проспектам, теперь уже невидимым для пилотов, которые на всех парах мчались к своим базам.
После того как с Мастафы совершила прыжок целая эскадра, количество линейных кораблей под командой адмирала Марэ выросло с десяти до тридцати. Вся работа на Мастафе, стимулируемая щедрыми премиями и переброской резервов с тыловых баз, была направлена на усиление ударной группировки. Сергей не только был старшим по чину офицером, но у него на борту был адмирал, вследствие чего под его командование попали все остальные корабли. После того, как через несколько часов после атаки на Р'х'чна'а сюда прибыли два других коммодора, он распорядился о подготовке подробного доклада для адмирала, в котором были бы отражены донесения разведки о передвижениях зоров и сделаны рекомендации по поводу предстоящих боевых действий. Кроме высших офицеров, Сергей решил привлечь к составлению доклада и капитанов с большим опытом штабной работы — Берта Хэлворсена, Гордона Куинна и Уве Брайанта.
На завершение доклада потребовалась целая ночь лихорадочной работы, и на следующий день, как раз по прибытии свежих подкреплений, он был представлен адмиралу. Марэ незамедлительно принял шестерых офицеров.
Когда офицеры заняли свои места, Марэ ничего не сказал и лишь переглянулся с коммодором. Сергей знал содержание доклада и догадывался, что думает о нем адмирал, но сохранил свое мнение при себе и сел вместе с другими.
— Господа, — начал Марэ, сев в кресло и положив руки ладонями вниз на черную, отполированную до зеркального блеска поверхность стола. — Я ознакомился с подготовленным вами докладом. Наверное, мне следует признать, что отсутствие командного опыта не позволило мне уловить все нюансы вашей аргументации. — Интонация, с которой были сказаны эти слова, явно подразумевала обратное. — Поэтому я попросил бы вас еще раз представить их мне здесь и сейчас.
